перенесли в Никольский храм Серпухова. Но спустя еще десять лет закрыли и его, а все хранившиеся в нем святыни бесследно исчезли. Старожилы говорят, что их сожгли. И только много лет спустя, в 1993 году, в восстановленном Высоцком монастыре появился новый список «Неупиваемой Чаши». Еще через несколько лет снова заработал и Владычний монастырь - и в нем, конечно, тоже был свой список.
До революции «Неупиваемая Чаша» была, в общем-то, почти исключительно местночтимой иконой. В наши дни паломники приезжают в Серпухов уже со всей страны. Алкоголизм и раньше был не чужд русскому народу, а уж за последние сто лет и вовсе стал главным «профессиональным» заболеванием. «Он русский, это многое объясняет». Газеты пишут о спивающихся деревнях и жутких убийствах «по пьяной лавочке», перемежая эти заметки с рекламными блоками «Вывод из запоя на дому» и «Потомственная колдунья Лилиана вылечит от алкоголизма по фотографии». Иногда, словно нехотя, газеты пишут и о «Неупиваемой Чаше»: «Мы, конечно, культурные люди, и понимаем, что это дикость, - слышится между строк ироничный голос просвещенного журналиста, - но для народа это вроде гипноза, так что пусть будет». И совсем уж слабо читается: «Мало ли, вдруг там что-то все-таки есть?»
III.
На серпуховской привокзальной площади взгляд сразу же падает на прикрученные к столбам броские указатели: «Серпуховский Владычний женский монастырь, автобус № 4», «Высоцкий мужской монастырь, автобусы № 3, 8, 20». К остановке как раз подруливает «пазик», едущий по третьему маршруту. В салон заходит интеллигентная женщина средних лет, протягивает кондукторше семнадцать рублей и просит: «Извините, вы не подскажете мне, где выйти? Мне надо в монастырь попасть».
- Царице нашей Небесной, матушке, поклониться едете? - уточняет та, отрывая билетик. - Подскажу, подскажу! Садитесь вот тут, спереди.
По дороге из женщины вытягивают подробности поездки: «Cын как в институт поступил, совсем от рук отбился, у него там друзья, пьянки-гулянки чуть не каждый день». В общем, после зимней сессии у парня остались «хвосты», дело стало пахнуть кирзовыми сапогами, а соседка посоветовала поехать в Серпухов и помолиться у чудотворной иконы, чтобы наставила Матерь Божия непутевого оболтуса на путь праведный. Пассажирки (а мужчин в автобусе почти нет) понимающе кивают и пускаются в воспоминания.
- Вы, женщина, не расстраивайтесь, все у вас хорошо будет. Вот у меня знаете, как было? Муж, как пенсию получит, так все! В запой уходит, и пока все не пропьет, не остановится. А я пошла в монастырь, сорокоуст заказала, так как рукой сняло!
- А я ходила, свечки ставила, а моему хоть бы хны, как пил, так и пьет.
- Ну, значит, вам Господь такое испытание шлет. Или молиться усерднее надо, мало ли. Там лучше знают.
- Тьфу на вас, - не выдерживает толстая женщина, бережно держащая на коленях пакет с какой-то рассадой. - Как сороки разгалделись: «Молиться, молиться!» Лечить алкашей надо, а не по монастырям ездить, деньги просаживать. Горбачев дурак был, и то понимал, что пока водку не запретишь, так и будут пить. Молитесь-молитесь, пускай попы на вашей дури наживаются, вон как разжирели, монастырь отреставрировали, все в золоте у них. Что-то у нас в Серпухове от этих икон алкашей не убавляется. На паперти посмотрите, какие рожи у них стоят. Синие все, еле на ногах держатся, а вы им еще милостыню подаете. Все бомжи туда специально ходят, чтоб побыстрее на бутылку собрать.
Автобус останавливается.
- Ваша остановка, женщина, - говорит кондукторша, - вон монастырь!
IV.
Покровский храм Высоцкого монастыря набит до отказа. Литургия давно закончилась, сейчас высокий монах с усталыми глазами служит панихиду, скороговоркой читая длинный список имен из помянника. После панихиды будет молебен «Неупиваемой Чаше», все собравшиеся как раз ждут его. Икона висит прямо напротив входа, к ней тянется длинная очередь желающих приложиться. Бабушка в черном платке помогает трехлетнему малышу поставить свечку. За стеклом киота висят тяжелые гроздья золотых колец, браслетов, цепочек и крестиков - это благодарственные подношения. Те, кто уже приложился к иконе, стоят в стороне и перешептываются о чем-то своем. Три мужичка с испитыми лицами, забывшись, заговаривают во весь голос.
- Выйдите из храма и там болтайте! - неожиданно прерывает панихиду монах и в наступившей тишине спокойно продолжает:
- Со святыми упокой!
Основная масса народа, впрочем, и так толпится на лестничной площадке, у иконной лавки. В помощи от пьянства нуждаются не все, многие просто хотят поклониться известным святыням. Только что подъехали два автобуса с паломниками, один из Йошкар-Олы, второй еще из какого-то дальнего города. Паломники покупают сувениры: иконки, ладанки, освященные сухарики, открытки с видами монастыря. Некоторые подходят к двери и украдкой фотографируют интерьер храма на мобильный телефон, не смущаясь тем, что здесь же висят два плаката: «Фото- и видеосъемка на территории монастыря запрещена» и «Выключите мобильные телефоны». Те, кому нужны молитвы, торопятся до начала молебна подать записки «о здравии». Многие покупают маленькие бумажные «Неупиваемые чаши» и несут приложить их к большой иконе.
Женщину, стоящую за прилавком, со всех сторон забрасывают вопросами: «А кому молиться, чтобы квартиру не ограбили?», «А колечки на иконе настоящие?», «А если я не помню, крещеный человек или нет, за него можно записочку подать?», «А эти свечки точно на негасимой лампаде обжигали?», «А детские молитвословы у вас есть?», «А это настоящая икона или копия? А где настоящая?» На все вопросы служительница отвечает, успевая почти непрерывно принимать записочки, считать деньги и заворачивать покупки.
Я хожу и внимательно вслушиваюсь в чужие разговоры.
- У него астма, а он никак курить бросить не может, - говорит своей соседке по очереди ярко накрашенная женщина лет сорока в повязанном поверх джинсов длинном платке и «вьетнамках» со стразами. - Алана Карра я ему уже подсовывала, не помогло, теперь вот сюда приехали. Я в душе-то в Бога верю, но в церковь редко хожу, конечно. Теперь, может, чаще буду. Надо, конечно, ходить-то.
- А Леха новый человек стал. Он же слесарь, у него руки золотые, нарасхват всегда. Только все пропивал. А теперь уже второй год не пьет, машину купил подержанную, - это довольно молодой (лет 30, не больше) парень, с характерно одутловатым лицом рассказывает согласно кивающему коренастому мужичку лет пятидесяти.
- Нет, на кодирование мы не ездили, - говорит беременная молодая женщина, сжимая в руках листовку «Помощь страдающим от пьянства». - Да шарлатанство это все. У меня отец, Царствие ему небесное, и кодировался, и зашивался, ничего не помогало. Так что на это у меня надежды никакой.
V.
После молебна иконная лавка снова наполняется людьми.
- Йошкар-Ола! - кричит руководитель паломнической группы, - не расходитесь, ждите экскурсовода на Соборной площади!
- Слышала? Сейчас на экскурсию пойдем, - молодая девушка в белом платочке и цветастом платье дергает листающую книги подругу за рукав.
- Ага, - мрачно отзывается та. - Уж лучше бы трапеза поскорей. Я думала, хоть просфорку после
