запрещающий петь под фонограмму, запрещающий иметь более двадцати процентов собственных произведений в программе, а собственные песни были запрещены, если ты не член Союза композиторов. Потом был приказ с вполне конкретным перечислением зарубежных и российских коллективов, запрещенных для так называемого массового использования, - Deep Purple, Led Zeppelin и какие-то российские коллективы, в том числе и «Интеграл». Но в Министерстве культуры, как, наверное, и сейчас, один отдел не знал, что делает другой. Не может быть такого, что у коллектива есть гастрольное удостоверение, подписанное и выдаваемое Министерством культуры, кроме того,исполнитель аттестован как профессиональный артист, а выступать ему нельзя.
- А аттестат - это был пожизненный пропуск на сцену?
- Нет, аттестат давался на пять лет, и каждые пять лет происходила переаттестация. И вот Министерство культуры выдает документ, дающий право на гастроли, а идеологический отдел ЦК КПСС запрещает. Так и было с «Интегралом». Мы никогда не звучали ни на радио, ни на телевидении.
- Постойте, а как же «Не бойся, я с тобой!», там же «Интеграл», насколько я помню, вовсю звучит?
- А кино - это была другая организация. И в кино мы снимались, в той же «Звезде и смерти Хоакина Мурьеты» на музыку Леши Рыбникова. Но с кино тоже были свои проблемы. Когда «Мелодия» выпускала песни Полада Бюль-Бюль-оглы к «Не бойся, я с тобой!» (а в фильме очень много музыки исполнял «Интеграл»), там поставили условие - либо мы не ставим имя «Интеграл» на пластинке, либо эти песни вообще не входят. Мне позвонил Полад, объяснил ситуацию, я сказал: «Да не проблема, естественно, пусть выходят, кому надо - тот узнает».
- Конец восьмидесятых все-таки больше ассоциируется не с поп-музыкой, а с русским роком. У вас с ним какие отношения были?
- «Интеграл» был настолько не похож на вокально-инструментальные ансамбли, что даже чиновники Министерства культуры не знали, куда его засунуть. Поэтому в разделе «рок-музыка» в Советском Союзе официально числился один коллектив - «Интеграл», больше никого там не было. Причем аттестация происходила раз в пять лет, а тарификация - раз в год. И в одной тарификации мы числились как ВИА, а в следующей - уже как рок-группа, ну и так далее. Вообще, конечно, жанровая принадлежность в те годы определялась очень точно и значила многое. Надо отдать должное советской музыковедческой школе и музыкальной критике - это были профессионалы, в отличие от современных. Сейчас умеют только перечислять имена и названия, и кто какой звукозаписывающей компании принадлежит, и все это подается с невиданным пиететом, а в суть и глубину никто не может вникнуть. Я за последние сорок четыре года прочитал, может быть, три внятные статьи про музыку. Это естественно - образование-то уничтожено напрочь. Идеологи и теоретики марксизма-ленинизма, по меньшей мере, были профессионалы.
Что до рокеров, то у нас были совершенно разные мотивации в момент, когда мы так или иначе прикасались к музыкальным инструментам. Тогда бытовала теория, что лучше играть для себя в кочегарке, но настоящую музыку. На самом деле, когда хлынул вместе с перестройкой весь этот поток, и повалили через вышеупомянутую программу «Взгляд» эти подпольные коллективы, меня они откровенно раздражали. Во-первых, своей политичностью, а во-вторых, полной беспомощностью в музыкальном отношении. Как музыканты они были очень плохие. А как актуальные политологи - тем более. В те времена газеты были более откровенны, оперативны, адекватны, и самое главное - более вразумительны в оценках, чем эти песни. Мы ждем перемен! Ну и ждите - каких перемен? В какую сторону? Собственно, группа «Кино» раскрутилась благодаря Сереже Соловьеву и его «Ассе». Когда впервые увидели, как можно реагировать на рок-группу - ну как же, весь советский народ вверх руки задирает. Контровой свет - и на этом фоне лес рук. Такой реакции раньше на концертах просто не разрешалось, были же специальные разнарядки - свист запрещается, крики. И я не очень любил всю эту публику, хотя в то время был очень сильно политизирован.
- В чем выражалась политизированность?
- Ну, например, дважды стоял в кольце от Зеленограда до Белорусского вокзала за Ельцина. Меня больше занимала актуальная политика, чем не первой свежести установки этих рок-музыкантов. События менялись куда радикальнее, чем эти их песни. Советский Союз исчез за три дня, а они все еще поют об этом. И по сегодняшний день наши музыканты оставляют желать лучшего.
- Почему, по-вашему, так происходит?
- Это естественно, если нет среды, в которой формируется понимание инструментальной культуры. Я вот полуглухой, потому что до сегодняшнего дня в инструментальном ансамбле у нас отсутствует культура аккомпанемента. По сей день считается, что чем громче играет музыкант, тем он круче, профессиональнее. Виртуоз. У меня до драки доходило дело с музыкантами! Я однажды Юрину, гитаристу «На-на», просто разбил башку стойкой. А у меня с репетиции запрещалось уходить, ну он пошел, купил каску хоккейную, ну и в каске играл на репетиции. Потому что ну невозможно с ним. Я предпочитаю музыку, а он предпочитает только соло-гитару. И у него была такая педаль, и я вкрутил туда винтик, чтобы он эту педаль не нажимал до конца. Представляешь, уровень! А нам же приходилось много общаться с американскими музыкантами - там совершенно другое отношение к звуку.
- В чем разница?
- Разница в том непередаваемом состоянии музыки, которое меняется с каждым звуком. Для американских музыкантов аккомпанемент приносит больше удовольствия, чем какой-нибудь самый громкий запил на гитаре. У них есть драйв, и есть состояние биофизиологического ритма, в котором одинаково все торчат, и важно слышать друг друга. Это как в сексе - когда есть взаимность, то и стоит без проблем. Как только напряги начинаются, все падает. Вот у нас все и играют с вечно опущенным х… из-за этих соло. Невозможно заставить людей играть в ансамбле. И так играли поголовно все - лишь бы на полной громкости, это и считалось здесь музыкой. И до сих пор так. Впрочем, сейчас-то все более-менее устаканилось - просто музыкантов вообще не осталось, а в студии все что угодно отрегулируют по уровню на компьютере. Я сегодня смотрю на тогдашних музыкантов - они как слушали рок и хэви-метал, популярные тогда, так они по сей день остаются их агрессивными защитниками. Так не бывает, человек-то должен совершенствоваться, диапазон должен развиваться. Нельзя зацикливаться на музыке своей юности. Ну, я вот торчал от рок-н-ролла, а еще раньше от джаза - и что ж это, на всю жизнь? Нет, конечно, со временем приходит понимание, что звуки, которые нас окружают, куда многообразнее. А эти остаются фанатами какого-то хэви- метала! Им по пятьдесят, уже седые яйца, а они как начинали с узколобым сознанием, с таким и живут до сих пор. Меня удивляет, когда взрослые музыканты говорят про клубную музыку, мол, что это такое, бум-бум-бум и все дела. А клубная музыка настолько же разнообразна! Просто ее надо почувствовать, там другое состояние, в нее надо воткнуться. И тогда ты услышишь все многообразие. Вообще, эта проблема зашоренности всегда будет в мире, где нет закваски, где музыка органично развивалась бы в любом направлении в зависимости от поколений и мировоззрений. Поэтому и остаются борцы за права рока перед попсой. Когда я это почувствовал в конце восьмидесятых годов, то бросил рок- музыку и сделал группу «На-на». Мне не хотелось становиться в один ряд с этой хренью под названием «рок-музыка». Я считаю, что местная рок-музыка на «Интеграле» началась, на «Интеграле» она и закончилась. И я решил сделать совок - то, с чем всю жизнь боролся. Сделать группу на основе традиционного для России музыкального жанра, который называется «советская песня». Этот минор, он заложен в этногенез местного сознания, - мы же явно выходцы из Средиземноморья.
- А в «Интеграле» откуда эта закваска?
- В «Интеграле» всегда были безупречные музыканты. Потрясающий гитарист Юрка Ильченко. Не менее потрясающий гитарист Сережка Перегуда. Несмотря на то, что мы дистанцировались от тогдашних джазменов - а тогда был джаз-рок в моде, - когда приходили на наши концерты тот же Алексей Козлов или не менее яркий саксофонист Малышев, или Зацепин, или Тухманов, или Леша Рыбников, они поражались в первую очередь исполнительскому мастерству инструменталистов. На «Интеграл» в те времена невозможно было попасть на концерты - и менты стояли с собаками, и пограничников вызывали, потому что люди с билетами не могли пройти. А у «Интеграла» не было ни одного хита! Люди ходили за эмоциями.
- Какой период был самым благоприятным для местной поп-музыки?
- Потрясающий период не только для попсы, вообще для любой здешней музыки - это примерно 94-97 -е годы.
- Почему?
