Что там у нас было, лэндровер? - думаю я во вторые десять минут, - интересно, почем нынче курсы, и дороги ли права?
В третьи десять минут я готов на Мальдивы.
А еще через полчаса меня тянет сказать «извените» и так явно подходящей мне женщине, и родному подвалу, отменно модернистскому в своей безнадежности. Не хочу больше врать: мне не нравится этот роман. Я не думаю только о текстах. О чулках я могу думать значительно больше.
Ужас в том, что в классическом девичьем простодушии, в органическом совершенстве хорошенькой женщины, в бездумной гармоничности сфотографированной в тысяче видов аглашки - есть нечто сокрушительное, нечто трагически неотменяемое. То, от чего нельзя увернуться, закрыться хоть сорока градусами, хоть сочинениями обоих Дарреллов, хоть даже и ландышами. С ландышами, кстати, все происходит только быстрее - что рурские ученые и доказали.
Остается самая малость - вернуться. Но что ей сказать?
Что вообще можно сказать человеку, не доверяющему романам, текстам, словам - если только слова эти не написаны в гороскопе?
Я выхожу из подвала. Модернизм - это совсем не уютненько и не симпатяшно. Звоню, слышу голос.
- Приветики! - говорю я дружелюбно.
У вас товар, у нас купец
Брассай. Один костюм на двоих. Бал гомосексуалистов в «Magic City». Париж. 1931
Чертовски трудно писать о том, что действительно любишь. Месяц обдумывал тему - как подать, как разъяснить, как сделать так, чтобы текст звучал одновременно взволнованно и отстраненно, - а дело, как всегда, решил случай.
Не скрою: по привычке уже залез на сайт знакомств. В практическом плане это совершенно бессмысленное времяпрепровождение: очень редко беседа, завязавшаяся в виртуальном мире, заканчивается тем, что одна моя подруга называет «реальным бронированием». Но некую иллюзию сексуальной жизни, паллиатив страсти поймать можно. Заточенный взгляд, знаменитый мой «глаз-алмаз» и зацепился за анкету. Некто Робин Гуд. Так называемые «параметры» выглядят следующим образом. Робин Гуду 23 года. Он - Козерог. Найти на сайте желает друзей. В графе «Материальная поддержка» - не оставляющее никаких надежд: «Не нуждаюсь в спонсоре и не хочу им быть». Тем не менее готов познакомиться с «парнем или девушкой 21-35 лет». В «Цели знакомства» специально оговаривается: «с парнями только общение». Это очень важное примечание - собственно, ради него и затеяна анкета. Профессия у Робин Гуда - «мечта!» Да и сам Робин Гуд, кажется, мечта. Рост - 193. Телосложение мускулистое. В свободное от подвигов время Робин Гуд занимается восточными единоборствами, рукопашным боем и кикбоксингом. На фото - существо, про которое француженка сказала бы: «Beau Comme un paf» - наше «красив как Бог» лишь приблизительно передает градус восхищения.
Я, разумеется, рвусь в бой! Вот Робин Гуд получает мой «знак симпатии» - есть такая дивная функция, когда ты вроде и приветствуешь человека, но вроде и не сообщаешь ничего конкретного. Робин Гуд отвечает скобками «смайликов». Ага! «Очень ты симпатичный», - пишу я. «Спасибо, вы тоже, но я не гей». Это «вы» в ответ на «ты» Робин Гуду чрезвычайно важно для установления верной интонации и типа дальнейших отношений: оно указывает на разницу в возрасте (я старше), на некоторую, вполне, впрочем, призрачную, фольклорную «уважительность», на дистанцию, безусловно. «Но это же поправимо!» - пишу я. «М-м-м и как ))» - как бы недоумевает мой атлетичный собеседник. «Всегда можно найти простое решение сложным вопросам», - отвечаю. «Сколько ты готов отдать за решение этого вопроса?» - все, слово сказано, Робин Гуд в силках у «пидорских» денег.
Это - типичная схема соблазнения, используемая так называемыми «коммерческими натуралами». Натурал - парень гетеросексуальной ориентации. «Коммерческий» - потому что никакой, на самом деле, гетеросексуальной, гомосексуальной или бисексуальной ориентации у него нет. Сексуальность используется в данном случае исключительно как инструмент для извлечения прибыли. Мальчик? девочка? - какая, хрен, разница? Среднестатистический гей значительно более платежеспособен, чем среднестатистическая девушка - это во-первых. А во-вторых, геи готовы платить - в отличие от девушек, по старинке убежденных в том, что мужское тело будет принадлежать им и так, по праву рождения. Гей, оплачивающий «услуги сексуального характера», не считается белой вороной или гадким утенком: напротив, вызывают раздражение и удивление господа, желающие получить удовольствие просто так, на халяву. Женщина же, покупающая мужчину, большинству кажется умалишенной: уж этого-то добра, уверена молва, и так навалом. Даже столичный свет с его богемными замашками на дам с «тарзанами» смотрит косо.
Хорош ли «коммерческий натурал» в деле? Не всякий. Взять хотя бы Захара, хорошо известного гей- коммьюнити двух столиц. Он честен с будущим заказчиком: этот «доминирующий актив», цитирую, «не целуется, не сосет, не 'дает'». «Но за такое тело и красивый крепкий член мне многое можно простить», - отмечает Захар. Ой ли?
Следует, однако, четко понимать, что для гея, алчущего натуральских объятий, собственно сексуальная компонента не так важна. На вопрос «Леша, а вы получаете от секса с 'вокзалом' только телесное удовольствие или еще радости духовного порядка, типа пазолиниевских?» мой безбрежно интеллигентный знакомый ответил: «Только физиологическое удовольствие, Эдуард, только». Но он - скорее исключение из правила. Для рядового гея важен сам факт обладания человеком, который «умеет что-то еще». Считалось же раньше, что девушка, умеющая вышивать крестом и спрягать французские глаголы, предпочтительнее той, которая этих навыков лишена. Аренда дачи, на которой когда-то жил В. С. Высоцкий, будет дороже той, где жила, скажем, Маша Слоним - хотя объективно никаких особенных качеств дача ни от того, ни от другого факта не приобрела.
Традиционный секс, с основами которого мы все знакомы с шестого класса, совсем не представляется мне сколько-нибудь героической сферой. Но, судя по тем оборотам, какие набрала индустрия gay for pay в последние годы, все прочие участники рынка считают иначе. Человек, позиционирующий себя как гей, интереса у собратьев не вызывает, скорее - отторжение и брезгливость. Геям место в Консерватории, пусть слушают своего Малера. Нам подавай бисексуала с «Владимирским централом», который не просто пробронирует, как всякий может, но сделает это только для тебя, снизойдет, перешагнет через свою сексуальность - и прольет, таким образом, бальзам на израненную геевскую душу. Я востребован! Я нужен! Аз есмь!
В свете этой чудовищной дури попытки властей каким-то образом прикрутить геевскую жизнь, переименовать, закрыть, выдавить за пределы ЦАО рассадники порока кажутся особенно абсурдными. Все столичные заведения, позиционируемые как гей или гей-френдли, - это места, где алчные взгляды геев- геев встречаются с жестокой неприступностью, начертанной на лицах коммерческих натуралов. Долог и тернист бывает путь к вожделенному удовольствию. Несчастному гею придется напоить-накормить не только мнимого гетеросексуала, пришедшего «чисто так, посмотреть», а иногда и вовсе «по ошибке», но и его «девушку» (часто - не одну), и его приятелей-натуралов; потом будет ночной клуб; потом - «Ты знаешь, я еще не готов, мне надо подумать», преодолеваемое еще парой сотен евро: американская валюта больше не в ходу. Бывает, из таких знакомств вырастают пары, и прижимистые лица пожилого возраста недовольно вычисляют: ну как такая-то красотища пошла с эдаким крокодилом? А крокодил всего-навсего
