тень дольше него задержалась, Лиза её видела. Ты, Тирбиш, тоже мог бы.
— М-да-а, неудивительно, что он исчез на ровном месте.
— Ой, и под столом тоже он был? — спрашивает Бойонбот.
— Может, он, а может, посланник его.
— То-то он всё смеялся, что я ему указываю, — матушка зябко поёживается. — Думаешь, обиделся?
— Думаю, нет, — улыбаюсь я. — Мой опыт показывает, что он вообще не обижается. Но вы на всякий случай извинитесь при следующей встрече, ему будет приятно.
— И часто он к вам заходит, что ты его уже так выучила хорошо? — матушка таращится на меня округлившимися глазами.
— Зашёл первый раз, но я с ним во время войны много общалась.
— Ой, жуть, — матушку, видимо, бросает то в жар, то в холод, потому что она принимается обмахиваться хваталкой. — Неужто ребёнка благословил?
— Дважды, — кивает Азамат. — Первый раз ещё внутри. Я только поражался, как это до тебя слухи не дошли, что Ирлик-хон благословил наследника.
— А, — отмахивается матушка хваталкой, — в моей деревне никто в такие слухи не поверил бы. И мне бы враки рассказывать не стали про мою родню. О-хо-хо, ну Азамат, ну у тебя и жизнь весёлая!
— А вы-то откуда узнали, что это он? — Тирбиш продолжает нас допрашивать, видимо, всё никак в голове не уложится, что и правда вчера пил с богом. — Только по тени?
— Я его уже видела в этом обличье, — говорю.
— А что ж вчера не сразу поняли, что это он?
— Поняла-то я сразу, но не хотела тебя пугать.
— Да ладно, я бы не испугался! — возмущается Тирбиш.
— Нет, — усмехается Азамат, — ты бы просто глупостей наговорил. А Бойонбот начал бы заикаться. Знаю я вас.
— П-погодите! — Бойонбот немедленно демонстрирует, что с ним случается на нервной почве. — Н-но ведь вы к н-нему н-не обращались, как к б-богу!
— Видишь ли, Бойонбот, — ухмыляюсь я, — когда я его впервые встретила, я не знала, что он бог. Потом, когда узнала, спросила, надо ли мне его правильно величать. Он сказал, что не надо. Вот так и получилось, что я ним на 'ты'.
— А я весь вечер старательно избегал обращения, — сознаётся Азамат. — Сказал бы 'вы' — Ирлик-хон мог и обидеться, а сказал бы 'Вы', все бы сразу поняли, оно же совсем по-другому звучит. Вот хорошо на всеобщем, один-единственный способ обратиться, хоть к богу, хоть к кому. Вряд ли только Ирлик-хон на нём понимает. Кстати, Лиза, написала бы ты своей родственнице, пока я не уехал. Чтобы не откладывать в дальнюю суму. А ты, Бойонбот, давай собирайся, нам улетать надо.
Писать бабушке дело дохлое, потому что она не разделяет почту на домашнюю и рабочую, и среди сотен ежедневных писем легко затеряться. Я сверяюсь с календарём, устанавливаю, что сейчас на Земле восемь часов вечера и звоню бабуле.
— Гринберг на связи! — решительно сообщает бабушка, появившись на экране. Бойонбот шарахается и чуть не сносит стол.
— Бабуль, привет, это я. Как у тебя дела?
— А, Лизонька, — смягчается бабушка. — Как твои дикари, цивилизуются?
К счастью, мы говорим на родном.
— Да вот, представляешь, мой муж решил выучить наш язык.
Бабушка с подозрением прищуривается.
— И куда он для этого обратился?
— Пока никуда, я подумала, что надо тебя спросить.
— И то хлеб. А то я уж боялась, он от тебя учиться стал. А ты же сама, как инопланетянка, даже истории не знаешь толком, сколько я ни трудилась...
— Ладно, ладно, бабуль, не обо мне речь. Ты можешь ему порекомендовать какие-нибудь удалённые курсы, самоучители там?
Бабушка постукивает торцом карандаша по столу, раздумывая.
— Этот твой муж, он ведь заметный человек на этой вашей планете, так?
— Ага, Император.
Бабушка склоняет голову набок.
— Это значит, не просто курсы надо, а чтобы с дипломатическим уклоном. Ему же для переговоров язык нужен.
— Ему язык нужен, чтобы понимать, когда я с ребёнком сюсюкаю.
— Это всё болтовня, — категорически отрезает бабушка. — Он собирается иметь отношения с Землёй? Вот и пусть имеет их через нашу страну, а не через каких-нибудь... Ты, Лиза, в этих делах ничего не понимаешь. Твоего необразованного варвара надо просветить в области нашей многовековой культуры.
— Вообще-то у него два высших образования...
— В каком институте получал? — настораживается бабушка.
— Здесь, на Муданге.
Бабушка машет рукой.
— Ещё курсы проходил по Сети, — настаиваю я.
— По Сети! — с отвращением фыркает бабушка. — Ты ещё скажи, что он газеты читал!
— Ему Кандинский нравится! — выпаливаю я последний аргумент за образованность Азамата.
— Кандинский! — восклицает бабушка. — Говорю же, варвар! Ты, Лиза, как похвалишь, потом не отмыться! Всё ясно с твоим вождём краснокожих. Надо его воспитывать, воспитывать, и ещё раз воспитывать. Он на каких-нибудь языках говорит?
— На муданжском, на всеобщем, и джингошский понимает.
— На всеобщем хорошо?
— Примерно как я.
— Да ты тоже тот ещё носитель... Ладно, видимо, он не безнадёжен. Но никаких курсов. Я сама составлю программу и буду с ним заниматься лично через визуальную связь.
Бабушка принципиально не использует слово 'нетбук', как и многие другие заимствования из всеобщего.
— А может, не надо? — блею я. Бабушкино отношение к народам расселения никак нельзя назвать нейтральным и дипломатичным. — Понимаешь, он ведь очень занятой человек. И различие по времени здесь и дома очень большое. Неудобно же будет... Тебе тоже некогда... Он бы самостоятельно позанимался, когда минутка выдастся...
— Никаких минуток! — отрезает бабушка. — Учиться надо сознательно и на ясную голову. О времени мы с ним без тебя договоримся, чтобы не создавать испорченный телефон. Давай его сюда.
Я оглядываюсь в поисках Азамата. Он сидит через стол от меня и заворожённо наблюдает моё общение с бабушкой. Шёпотом, чтобы бабушка точно не поняла (а то она немножко владеет муданжским, как и большинством языков мира) я подзываю его к буку.
— Здравствуйте, молодой человек, — произносит бабушка тоном, каким пожилой полицейский обращается к несовершеннолетнему воришке. — Вы будете называть меня 'профессор Гринберг'. Вы сделали, возможно, единственный правильный выбор в своей жизни, решив изучать великий язык нашей страны. К вашему сведению, наилучшее время суток для изучения иностранного языка — с девяти до одиннадцати утра, так что будьте добры освободить этот период от других дел. Я согласна периодически входить в ваше положение как высокопоставленного чиновника и переносить отдельные занятия, но это не должно становиться нормой. Итак...
Азамат только сидит и глазами хлопает, выслушивая бабушкину лекцию. К счастью, она решает не начинать обучение прямо сейчас, а только расписывает виды речевой деятельности и внимание, которое будет уделено каждому из них, типы упражнений, международные стандарты и подобную лабуду.
