как и его противник, зал начал заполняться новым звуком. Зародился он, помнится, под конец четырнадцатого раунда, когда меня уже поглотил адский хаос, захлестнувший пятьдесят или около того друзей и членов Семьи в углу Чемпа, где бывший чемпион в тяжелом весе Джимми Эллис и вспыльчивый брат Али Рашаман рвали веревки ринга и выкрикивали Мухаммеду обреченные советы, поскольку Бундини под конец двенадцатого раунда стало плохо и он рухнул возле Анджело Данди, а Киллрой и Пэттерсон стали кричать в толпу, мол, позовите врача. Прямо передо мной Пэттерсон одной рукой поддерживал Бундини, а другой махал Кил л рою.
– У Дрю сердечный приступ, – кричал он. – Сердечный приступ.
В углу Али клокотали страх, безумие, эмоциональный раздрай – море шума и насилия.
И на этот полнейший хаос накатил жутковатый рев толпы:
– Лее-он! Лее-он!
По мере того как пятнадцатый раунд рывками приближался к очевидному концу, рев делался все громче, все злобнее.
– Лее-он! Лее-он! Лее-он!
Мухаммед Али никогда такого рева не слышал – и Леон Спинке тоже. И я…
Не слышали ни Анджело с Бундини, ни Киллрой, Конрад или Пэт Пэттерсон. И Крис Кристофферсон тоже не слышал: он повис на Рите Кулидж всего в нескольких футах от меня, и вид у него был потрясенный. Последние несколько секунд истекли, грянул финальный гонг, и каждый из нас в том углу вдруг почувствовал себя очень старым.
Клоун Билли звонит в Новый Орлеан: равные шансы прогорклая карма
Матч-реванш Али со Спинксом, назначенный на 15 сентября, скучным не будет. По слухам, Али идет фаворитом два к одному, но эти цифры долго не продержатся, а если и продержатся, большим искушением будет поставить на Спинкса – он, даже по моим меркам, два к одному лузер, но если ставки поползут вверх, то искушение станет почти непреодолимым.
Приехав в Лас-Вегас за две недели до прошлого боя, я сказал Бобу Аруму, что шансы Леона на победу двадцать процентов. При принятии ставок, считай четыре к одному, что, как твердили даже грошовые «эксперты», было дурной шуткой. Бой считался настолько неравным, что все букмекеры Вегаса, кроме одного, вообще ставок не принимали, потому что Али был безусловным фаворитом и даже десять к одному казалось верным способом потерять деньги.
На тринадцатом раунде букмекеры-дилетанты у ринга принимали ставки восемь к одному на Мухаммеда. Мой друг Семмес Лаккетт, окруженный шумной стаей азартных игроков на двухсотдолларовых местах, смотрел, как раунд за раундом приканчивают единственного бедолагу, который за сорок пять минут потерял по меньшей мере сорок кусков. Недотепа поставил на Али сначала десять к одному, потом, после первых шести-семи раундов, спустил до восьми к одному, после одиннадцатого – до четырех к одному и, наконец, до двух к одному под конец тринадцатого.
К концу боя он заговаривался от ярости.
– Я ставил на богом проклятую легенду, – орал он. – Я, наверное, умом тронулся.
Я достаточно часто смотрел запись боя и рискну высказать мнение, что с правой рукой у Али было что-то не так. Она просто не функционировала. Даже при замедлявших ее пяти- шести футах вялых мышц мощь в ней еще оставалась. Защиту Леона она крушила с постоянством, которое привело бы бой к завершению на десятом или одиннадцатом раунде, если Мухаммед вкладывал хотя бы в полсилы. Спинке, наверное, пропустил двадцать пять или двадцать шесть ударов правой Али, но, сомневаюсь, что больше одного-двух возымели эффект.
Это есть истинный ключ к бою, и если правая Али будет так же бесполезна в Новом Орлеане, как была в Лас-Вегасе, Спинкс победит за восемь или девять раундов. На данный момент оба боксера понимают, что Али уже испробовал свою лучшую стратегию в схватке с Леоном: несколько серий проверенных комбинаций и приемов, но такой подход предполагал, что перевозбужденный, недисциплинированный боец вроде Спинкса измотает себя на первых раундах, как это было с Джорджем Фореманом, и, устав, станет легкой добычей к тому времени, когда гонг пробьет десятый.
В этом и заключалась решающая ошибка команды Али: Леон не вымотал себя тогда, и нет причин считать, что вымотает себя в реванше. А значит, сентябрьский бой Али придется вести совершенно иначе: ему придется рискнуть атакуя первые пять-шесть раундов этой «Новоорлеанской битвы», как окрестил поединок Арум. И шансы, что у Али это прокатит, в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. И ему нужно будет совершить чудо, придя в наилучшую форму, ведь если Мухаммед не сможет при первом же гонге ураганом вылететь из своего угла и выбить Леона из равновесия, десять раундов он не протянет.
Будь я букмекером, считал бы, что Леон фаворит шестьдесят на сорок. Именно так видел ситуацию и Боб Арум еще до того, как матч решили наконец провести в Новом Орлеане.
Кое-кто в мире бокса твердит, мол, Арум бокса от бадминтона не отличит, но никто из них в прошлый раз не рискнул выступить с заявлением, кроме вялого, мол, у Леона «вероятно, есть шанс».
Боб Арум озвучил свои цифры минимум за полтора месяца до боя, и поначалу это меня потрясло, потому что я думал, мой собственный расклад и так на грани безумия.
Но Арум цеплялся за свой расклад до самого боя. Да и я, две недели понаблюдав за Спинксом, изменил свой прогноз до тридцати или тридцати пяти процентов. И даже до сорока-сорока пяти, когда в день матча услышал, как Арум в половине третьего дня кричит на Спинкса по внутреннему телефону, мол, пусть перестанет дергаться, будут ли билеты для его друзей, и готовится к схватке с человеком, которого многие, включая меня, еще называют лучшим боксером, когда-либо выходившим на ринг. И если бы я знал, что Леон заставил своих тренеров принести ему в пять часов стейк, то, вероятно, назвал бы бой равным.
Вот как видится мне сейчас «Новоорлеанская битва»: шансы равны, и если 15 сентября ставки будут принимать на обоих равные, я, по личным причинам, поставлю на Мухаммеда Али. Ненавижу проигрывать, но в данном случае проигрыш будет не таким болезненным. Если бы Мухаммед Али не добавлял мне адреналину, последние двадцать лет моей жизни были бы чуточку дешевле и скучнее. Как же я могу ставить против него в бою, который может стать его последним. Наверное, могу себе позволить поставить на него и потерять деньги – это приемлемый риск. Но что-то у меня в душе скисает при мысли о том, какую гнилую карму я на себя навлеку, если поставлю против него, а он победит.
Такой риск неприемлем.
Подвижный треножник, эксперты в баре «Хилтона»… Последнее приключение в дешевой журналистике…
С тех пор как почти два десятилетия назад Мухаммед Али стал суперзвездой СМИ и наэлектризовал всю страну, он по множеству самых разных причин вызывал интерес у многих людей. И у меня тоже: удивленное ощущение товарищества в начале сменилось затем настороженным восхищением, потом пришли симпатия и уважение, за которыми последовал новый приступ настороженности, скорее раздражение, чем восхищение. Все эти ощущения всколыхнулись разом, когда он подписал контракт на бой с Леоном Спинксом в качестве «разогрева» перед своей лебединой песней на шестнадцать миллионов долларов против Кена Нортона.
Тогда я этого не сознавал, но мой интерес к Мухаммеду Али перешел на совершенно другой уровень. Я видел все бои Леона на монреальской Олимпиаде 76-го и помню впечатление, граничащее с благоговением, от того, как он бросался и укладывал всех и вся, кого против него выставляли. Я никогда не видел, чтобы молодой боец упирался в пол обеими ногами и чуть кренился вперед или подавался вперед телом, когда наносил хук той или иной рукой.
Арчи Мур был, вероятно, последним значительным боксером, обладавшим таким редким сочетанием мощи, рефлексов и острой тактической интуиции, которая просто обязана быть у
