ЦАРСТВО СТРАХА

подобных дел... Затем срываете со стены заряженное ружье и выманиваете мерзавца на кухню, при этом оглушительно топая по полу, издавая дикие вопли и набирая параллельно 911. Таким образом ваша милая сценка будет Зафиксирована.

Продолжаешь вопить: «Отвали отсюда, Чарли! Не подхо­ди ближе!», - пока он не рванет в гостиную, сверкая своими дикими очами, и ты не сможешь выстрелить ему в грудь из обоих стволов... Ничего не перепутайте в спешке, иначе нач­нется полная хуйня. Убедитесь, что он мертв, когда упадет, другого случая может и не представиться. Особенно если он уже схватил мясницкий нож... Зато если вы сделаете все Правильно, вас будут чествовать как Героя, а ваша дочь на­долго задумается, прежде чем тащить в дом грязь вроде это­го Мэнсона.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА II Вуди Крик, Август 2002 года

Я не религиозен в обычном смысле этого слова, но в то же время я более теологически сознателен, чем кто-либо из моих знакомых - возможно, за исключением соседа, этой грубой обезьяны Эда Бастиана, который проводит время от времени спиритуальные семинары на горе Эспен, а также обладает большим черным мотоциклом BMW, который од­нажды благословил сам Далай-Лама. Он же, кстати, подарил мне шарф из белого прозрачного шелка, который висит на почетном месте в моей гостиной.

Это я и называю «теологической сознательностью», но что ж с того? Периодически я с удовольствием общаюсь с ре­лигиозными подвижниками и даже ярыми христианами. Особенно если они обладают достаточным чувством юмора и запасом доброго виски, которое служит маслом для всей этой загадочной машинерии рассуждений о Значении Бога в Современной Америке или о Растлении Детей: почему оно в таком ходу среди католических священников, а в пригоро­дах Сан-Диего карается СМЕРТЬЮ...

Умные мальчики из Тибета или Общества Иисуса - от­личный объект для такого рода добродушного подшучивания, и я никогда не прочь поболтать с такими людьми, но словес­ной пикировкой наше общение обычно и ограничивается. В са­мом деле, мало кого так тянет подколоть, как зажравшихся коррумпированных Иезуитов или высокомерных надутых буддистов. Иные из них совсем не глупы на свой лад.

Процветающие адвокаты и судьи, работающие в Апелля­ционном Суде, также способны привнести немного горького веселья в минуты тягостных раздумий и личной тьмы. У ме­ня много друзей среди этих слуг закона, и общение с ними до­ставило мне в свое время немало мрачноватого удовольствия. Они могут немало рассказать о том, что возможно в рамках закона, а также о том, что все-таки Невозможно... В этом, собственно, весь смысл существования адвокатов. Они прове­ли в Школе Закона достаточно времени, чтобы получить хо­тя бы рудиментарное представление об основных принципах функционирования юридической системы.

Вот одно из них: Никогда не Опаздывай в Суд, Если Ты Подсудимый. Полицейские Никогда не Играют Честно - дру­гой пример.

Правосудие - это Прихоть Судьи, такова базовая аксио­ма, которую я давным-давно усвоил в Колумбийской Школе Права в Нью-Йорке. Там я также узнал, как заначивать боль­шие суммы денег и как курить марихуану в приличной компа­нии, не привлекая к себе внимания и не выглядя при этом как джанки.

ДОКТОР ХАНТЕР С. ТОМПСОН И ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ЗА ЭСПЕН

Лоурен Дженкинс, журнал «Smart»,

номер за январь/февраль 1990 год.

(интервью записано в сентябре 1989-го,

 за три с половиной месяца до визита Гейл Палмер)

Ночь в Скалистых Горах холодна. Тишина прерывается только редкими вскриками павлинов, бродящих в темноте прямо у деревянного стола, за которым Хантер Томпсон потягивает из бокала, удобно устроившись под стальной скульптурой, изображающей летучую мышь. Всего неделю назад его задержали поздно ночью, когда он очередями палил над домом соседа, и ему чудом удалось избежать суда за незаконное хранение оружия. Теперь, когда небо уже дышит осенью, он пытается разъяснить в юридических терминах природу страха и отвращения, которые проникли в благодатную, спокойную долину Вуди Крик, где Хантер живет последние 20 лет.

— Много лет назад я баллотировался на пост шерифав Эспене, — начинает он в своей обычной внезапной и маловразумительной манере, — пытаясь не допустить к власти этих алчных гадов. Теперь... хххмм... они... собираются наехать на меня прямо здесь, где я живу.

В самом деле, строительные магнаты, эти известные губители райских местечек, к настоящему моменту полностью подмяли под себя некогда тихий городок в горах. Теперь им уже мало города, они проникли и в долину, вплотную подобравшись к пасторальному жилищу Томпсона. Они разрушили все очарование спокойной деревенской жизни писателя, бросив его в самый центр донкихотского противостояния со строительными компаниями, которое склонные к громким словам местные жители уже окрестили «Последней битвой в проигранной войне за душу Эспена».

Так Томпсон оказался втянут в жестокий конфликт, если не сказать войну, с одним из новых жителей города, Флойдом Уоткинсом, который, если верить Томпсону, ответственен за все зло, что обрушилось сейчас на Эспен. Богач с сомнительным прошлым и устоявшейся привычкой всегда добиваться своего, Уоткинс появился на горизонте Томпсона четыре года назад, словно дурной сон. Долине Вуди Крик уже никогда не бывать такой, как прежде. Еще несколько лет назад тут располагался выпавший из времени рай, долина, где жили лишь тихие госслужащие, рабочие, пара старых хиппи и один знаменитый писатель. Местные искренне гордились своим сельским индивидуализмом, своей изоляцией от подверженного недугам цивилизации Эспена, своими немощеными дорогами и старорежимными бревенчатыми домами.

Двумя центрами местного общества служили почтовое отделение в деревянной избушке и примостившаяся неподалеку «Таверна Вуди Крик», прокуренный бар, где ковбои и рабочие играли в пул, делали ставки на спортивные матчи и время от времени устраивали шумные потасовки. Томпсон пользовался таверной, как своим рабочим кабинетом, а также сценой, на которой он демонстрировал свои эксцентричные эскапады. Отсюда он делал деловые звонки, здесь принимал людей, которые иногда прилетали из других стран, чтобы увидеться с ним. С появлением Томпсона тут воцарилась раскованная, драйвовая атмосфера вне закона, которая сразу же полюбилась завсегдатаям. Хантера давно признали своим в доску, невзирая на то, что иногда он повышал голос, а мог и шашку дымовую взорвать для смеха. Местная жизнь напоминала увлекательный вестерн.

В долине, где личная свобода и индивидуализм являются официальной идеологией, Флойд Уоткинс, казалось бы, должен был найти себе множество друзей. Ведь он принадлежал именно к тому типу людей, которые сделали Запад тем, чем он является ныне... Начав с нуля, он заработал миллионы во Флориде и Калифорнии на крупных рекламных проектах (его компания, проданная за многие миллионы в 1985-м, называлась Transworld Systems). Уоткинс появился здесь, рассчитывая на то же уважительное отношение, которым он пользовался у себя дома в Майами. Все-таки он решил вложить в Эспен несколько миллионов долларов, которые должны будут превратить Эспен в процветающий горнолыжный курорт, так сказать горные Палм Спрингс, в ближайшие десять лет.

... (но) на самом деле, невосприимчивость Уоткинса к традициям Старого Запада в общем, и особенно к этикету долины Вуди Крик в частности сыграли с ним злую шутку. Он укрылся за устрашающим блочным забором, сразу напоминающим о крупных городах, построил массивные помпезные ворота, зацементировал подъезды к ним и стал добиваться асфальтирования местных дорог, чтобы к нему в окна не залетало так много пыли. Хуже того, в местности, где вода ценится наравне с золотом, он распахал