ЦАРСТВО СТРАХА

народившегося жанра кинематогра­фа. Джульет Андерсон, позже известная как Тетя Пег — одна из них, другая — Вероника Харт, которая по-прежнему трудится в порноиндустрии и преуспевает.

Теперь мы приступаем к сложной части нашего повествования.

Я хорошо разбираюсь в ситуациях вроде той, о которой соби­раюсь вам поведать, знаю, какими странными они порой стано­вятся. Я ведь провел в брюхе этого зверя куда больше времени, чем готов признать, тем паче на бумаге. Мне никогда не прихо­дило в голову рассказывать подобные истории на публике или даже кому-нибудь наедине. Ну, может быть, только иногда, без­лунными ночами, когда я чувствую себя одиноким, сентимен­тальным, находит элегическое настроение, и я думаю только о драках, влагалищах или фобиях, прямо как наш старый друг из Арканзаса.

Впрочем, как раз сегодня такая ночка и намечается, так что чего уж там?

* * *

Я никогда даже не слышал о Гейл Палмер. Совершенно в ней, короче, не нуждался, но в один прекрасный день я получил от неё письмо, где говорилось, что я облажался и совершенно не в теме.

В свое время я написал, что новая феминистская порногра­фия уверенно берет верх над старой; она написала в ответ, что я ничего не понимаю в секс-бизнесе, но она могла бы объяснить, что да как. А я-то плевать на самом деле хотел.

Я получил еще несколько писем от нее, в том числе одну при­мечательную открытку (которую мой защитник позже предъя­вил в суде в качестве вещдока), густо исписанную похотливыми непристойностями. Надпись на лицевой стороне открытки гла­сила: «Секс — это грязный бизнес». Открыв ее, вы читали: «Но кто-то же должен им заниматься». Оставшуюся площадь она мелко-мелко исписала от руки — речь шла о всех тех развлечени­ях, которым мы могли бы предаться, совсем как пара обезьянок в жару, а также заверениями в том, что только она расскажет мне всю правду о порнобизнесе.

Она прислала также пачку вырезок из газет и пару фильмов. В одном из них она появлялась в костюме Евы, скачущей через скакалку на крыше высотного офисного здания, обозревая сверху вроде бы Лонг Бич Харбор. Подпрыгивая, она напевала песенку, где повторялся следующий припев:

Порно справа, порно слева

А я - порнокоролева

Думаешь, это смешно?

Все равно, тащи бабло!

Тошнотворно. Может, она, но ее мнению, и в самом деле быала очень сексуальной штучкой, совершенно неотразимой, но мне этот номер совсем не понравился.

Вскоре я получил от нее еще одно письмо, в котором говори­лось, что в феврале она приедет в город, остановится в гостини­це Стоунбридж Инн, и там бы она хотела встретиться со мною. Ее предложение звучало не менее откровенно, чем все предыду­щие. В то время вокруг меня крутилось достаточно девчонок, за­нятых в порнухе. Многие наверняка заметили, что я здорово по­мог некоторым из них — Бэмби и Джо Энн, тем, кто работал в «О'Фаррелле». Меня там все любили — как никак народный Ночной Менеджер.

Я как-то не особо задумывался о грядущем визите Гейл Палмер. Но Дебора, мой мажордом, внесла его в наш рабочий ка­лендарь, в смысле, отметила дату карандашом — наверное, она считала, что мне тут недостаточно весело приходится. Может, именно так дела и обстояли, но Гейл Палмер вряд ли могла по­ править ситуацию — меня совсем не привлекали такие крупные мясистые шалавы и истории их жизни.

* * *

Однажды вечером, когда как раз сражались баскетболь­ные команды Сикаруз и Джорджтауна, Тим Чарльз, мой ста­рый друг, яро болевший за Джорджтаун, зашел посмотреть игру и заодно починить мой макинтошевский усилитель. На задней стене усилителя находились два внешних предохра­нителя, и я каким-то образом знал или, скорее, чувствовал, что внутри находится еще один предохранитель, чему Тим не мог поверить. Он был настолько уверен в собственной правоте, что разобрал усилитель на полу в кухне на состав­ные части, как какие-то дешевые наручные часы. У нас так­же тусовался Симмс Лакетт, внук великого конфедератского адмирала Рафаэля Симмса — он вообще торчал у нас все время.

У меня шла самая запарка с так и не законченными «Песня­ми обреченного», работа над которыми как раз недавно прерва­лась из-за Флойда Уоткинса и гигантского дикобраза. Кэт, моя ассистентка из Университета Флориды, тоже находилась здесь. Рукописи книги в беспорядке валялись по всему столу. Кэт зани­малась тем, что следила, чтобы все три копии манускрипта оста­вались идентичными — один экземпляр я постоянно правил, она вносила правку в остальные два. У меня не было намерений ла­пать ее, но я подумывал, что позже мы сможем вместе отпра­виться в горячую ванну и немного повеселиться. Я только что за­кончил статью для какого-то женского журнала, нечто вроде Еllе, и испытывал по этому поводу огромное облегчение. Теперь оставалось убраться дома — и вся ночь впереди.

Хотелось бы обратить ваше внимание на некоторые мелкие, но необходимые детали, чтобы вы поняли, что произошло. Я со­бирался посмотреть игру «Джорджтауна», посмотрел бы ее в лю­бом случае, даже если бы со мной осталась одна только Кэт. Мне нравилось смотреть с ней спортивные игры — она охотно заклю­чала пари. Затем Тим или Симмс выяснили, что вслед за игрой буду показывать присуждение премий «Грэмми», там обещали Джимми Баффетта, и они очень хотели увидеть его. Что до ме­ня, то глаза бы мои не видели долбанных «Грэмми» — никогда не смотрел и не собирался.

Тем временем, усилитель все еще валялся в разобранном виде на полу. Тим пока что не понял, где же находиться пере­горевший предохранитель — понятно только, что в самой глу­бине устройства. Я знал об этом, Тим, похоже, нет, Симмс во­обще плевать на все это хотел. Он накачивался пивом — соби­рался потом пойти в город потанцевать. Планы Тима были по­проще — после игры он возвращался домой, обедать со своей женой, Кэрол Энн.

Матч удался. «Джорджтаун» победил с разрывом в два очка. Я ждал, когда же они, наконец, смоются. Думается, мы покурили травы. Мне уже не терпелось повести себя очень и очень... раскрепощенно, но это было исключено в их присутствии. Возможно, Кэт знала, о чем я думал; хотя мы ничего конкретного на тот вечер не планировали, она понимала меня без слов.

Злобная техника отчаянно сопротивлялась Тиму, который никак не мог ее одолеть, а Симмс, уже порядочно набравшись, понемногу оседал в своем кресле. Напиваться с Симмсом — удо­вольствие сомнительное, рано или поздно он начинал бубнить о своем испытательном сроке. В довершение всего к моему отчая­нию я бросил взгляд на календарь (может, в самом деле вспом­нил про планировавшийся визит), и увидел пометку Деборы: «Гейл Палмер». Всего на минуту эта надпись попала мне на гла­за, и тут же внутри меня что-то КЛИКНУЛО. Я вспомнил, как Симмс жаловался на женщин в Эспене — мол, потанцевать вооб­ще не с кем, все они дерьмо глотают вовсю — орава шлюх. Лю­бил танцевать, засранец.

Это показалось подходящим решением проблемы и, не успев даже подумать как следует, я сказал:

— Симмс, по-моему, я понял, как облегчить тебе жизнь, твою мать.

Он уже, кажется, не больно-то переживал — но какому угод­но поводу — и не втыкал в ситуацию. Я попытался расшевелить его, завести и сподвигнуть на подвиги.

Он отчаянно тормозил, но я не унимался.

— Есть отличный вариант на вечер! Горячая, страстная жен­щина!

Я показал ему фотографии. Показал вырезки из газет. Я старался для нее изо всех сил:

— Ты ей просто позвони, и вы сразу встретитесь. Она уже го­товенькая, точно говорю. Я оплачу вам всю выпивку!

Я уговорил его пойти в соседнюю комнату и позвонить Свидетельнице. Я мог остаться и послушать, о чем они говорят, но оно мне было надо? Главное, чтобы Симмс ушел к ней.

Симмс тем временем зашел на кухню и объявил:

— Она хочет встретиться с тобой. Хочет увидеть тебя прежде, чем мы пойдем танцевать.

Чтобы разрулить ситуацию, потребовалось три звонка и, со­ответственно, три захода Симмса на кухню. Свидетельница хоте­ла встретиться со мной, а я вот как-то не очень. Наконец, я не выдержал и сказал: «Ладно, ох, блядь, Симмс, пусть она берет машину и едет сюда, но пусть водитель не уезжает и