такой заразительный, что невозможно не рассмеяться вместе с ним. Но это все, увы, только по телефону. Недавно он спросил меня: «Бабушка Ира, а почему ты не приходишь»? Я, как могла, объяснила, что живу очень далеко. Но он, видать, так и не понял, потому что сказал на прощанье: «А ты все равно приходи». Ну что тут ответишь?
Я называю Джэсаю Зайчиком. И он охотно отзывается и повторяет это слово за мной. Недавно к нам приезжали погостить дети дочери Джека и были потрясены этим фактом. Вечером, звоня маме, они вырывали друг у друга трубку, чтобы сообщить сногсшибательную новость: Джэсая говорит по-русски!!! Я смеялась. Впрочем, возможно, когда-нибудь и заговорит. Он с десяти месяцев понимает, что такое «ладушки» и «сорока-ворона»…
Вот я и рассказала вам о находке года, о чем заявляла в предыдущей главе. А еще я обещала рассказать о победе года и о потере года. Об этом чуть ниже.
Победа. Конец «висяка»
В свое время я много писала в газеты на криминальную тему. И мне запомнилось выражение «висяк», которым следователи называют нераскрытые преступления. Был такой «висяк» и у меня здесь в Америке. Семь лет висел надо мной дамокловым мечом, я даже по ночам просыпалась и о нем думала. И вот, наконец, эта тяжкая «окова» пала. Сказать, что я испытала облегчение, — не сказать ничего!
Семь лет назад Джеку и его сестре по наследству от матери достался большой, крепкий, с прекрасной планировкой дом. Казалось бы, какое благо! Но не тут-то было! Дом принадлежал двоим, а значит никому. Сестра с семьей жила в Сан-Антонио. Мы с Джеком снимали квартиру в Виктории, а потом купили собственное жилье в кредит на 30 лет и стали платить за него бешеные деньги.
А чудесный, просторный дом годами стоял нежилой и разрушался зимой от холода, а летом от жары…
Мы неоднократно пытались завести разговор о том, чтобы выкупить у Джуди ее половину. Но ни она, ни ее муж ничего толком не отвечали. Уж почему? — сегодня никто не объяснит, потому что сестры нет в живых, а ее муж уехал в Кению с какой-то благотворительной миссией. Впрочем, нам повезло. Уезжая в Африку, Билли передал свои права на владение второй половиной дома детям. А те быстренько, пока папа не передумал, решили сделать на этом деньги и продали свою часть нам, как самым верным покупателям. Мы же, в свою очередь, также скоропалительно, но очень удачно, продали свой новый дом и, довольные, переехали в родовое гнездо.
Для того, чтобы понять мою радость при падении семилетнего «висяка», нужно жить в Америке. К тому времени я уже была по горло сыта красивой жизнью здесь с ее неизменными атрибутами — новыми домами и новыми машинами, и мечтала только об одном, как избавиться от моргеджа и урезать кредиты. Я даже в тех моих ночных бдениях по-русски думала о самозахвате и даже втихаря наняла людей делать ремонт в старом доме. К счастью, закон нарушать не пришлось.
А дом на самом деле прекрасный. Нет, умели все-таки строить на совесть в старые добрые времена! И самое главное уже никому ничего не надо платить. Живи и жизни радуйся!
Потеря. Не уходи, бэби-бумер
В тот день ничто, казалось, не предвещало беды. И вдруг звонок по телефону. Джек взял трубку и онемел. Прямо задохнулся. Так и стоял несколько минут, не в состоянии что-то произнести. Буря была потом. Но не громкая, а тихая, камерная какая-то — по-мужски и по-американски.
Мы не могли поверить, что Джерри умер. Лучший друг Джека, с которым они 10 лет «играли музыку» в Сан-Франциско. Мой муж считает эти годы самыми лучшими в своей жизни. Они и потом встречались довольно часто, хоть Джек уже и отошел от музыки. Но Джерри Лайтфут пел и играл свой рок-н-ролл до последнего дыхания. И такая нелепая смерть. Он очень ждал эти концерты в Техасе, ведь жил он на тот момент во Флориде. А Техас — это Родина. Здесь друзья, группа поддержки. И он не выступал тут уже несколько лет. Люди соскучились. Концерты в Хьюстоне проходили с аншлагом. В тот роковой день шел дождь. Джерри вышел после выступления на улицу, поскользнулся в темноте на мокром асфальте, упал и смертельно ударился головой о бордюр.
Мы ездили на вечера памяти в Хьюстон и Остин. И увидели, кстати, тот последний концерт Джерри. Он был записан на видео. Джерри пел все свои хиты.
Джек сидел в самом темном углу зала и из его прозрачно-голубых глаз тихой рекой лились слезы. «Я знаю каждую песню, — сказал он мне. — Помню где, как и при каких обстоятельствах все было написано..». Я, конечно же, ничего не знала, но мне было нестерпимо жаль этого парня с гитарой и густой косой на спине, который навсегда остался жить на видеопленке. И еще сердце щемило за другого парня с не очень густым хвостиком, что сидел рядом и молча плакал. Я даже простила ему этот нелепый хвост, который неоднократно грозилась отрезать темной, глубокой ночью. Ладно уж, пусть носит, лишь бы жил долго- долго… А косы и хвосты — это ведь не просто глупая мода. Это, как бы символ принадлежности к поколению бэби бумеров, которые вот уже и стали уходить в вечность… Джерри был кремирован. Его прах жена и дочь развеяли над Сан-Франциско, как покойный и завещал.
А через несколько дней пришло еще одно печальное известие. Скончался Леонардо Де Лион, тоже хороший друг моего мужа. У него был диабет. Хоронили Леонардо, на взгляд рядового обывателя нашей Виктории, необычно. За лимузином с телом умершего ехал эскорт мотоциклистов с развевающимися на ветру гривами длинных волос; одеты они были в кожу с металлом, сапоги со шпорами… Все как и полагается по неписанному закону настоящих техасских байкеров, лидером которых был Де Лион.
И я опять подумала о бэби-бумерах, — представителях самого многочисленного и прогрессивно мыслящего поколения этой страны. Поколения, которое знало Кеннеди и почитало «Битлз», которое прошло Вьетнамскую войну и создало понятие «Американская мечта»… Не уходите, ребята. Еще не время. (Короткая справка: бэби бумеры — это 80 миллионов американцев, родившихся в период с 1946 по 1965 г.г.).
…А вообще, моя жизнь в Америке идет своим чередом. Каждый день происходят какие-то события, как интересные, так и не очень. Об интересных я расскажу в следующий раз. Договорились?
«Чао-какао»! Не спешите прощаться
Мы с Джеком летели в Италию всего на неделю. Только приземлились в аэропорту Милана, как нам сразу сказали «чао». «Ну, вот, — подумала я, — совсем как в старом анекдоте, когда мама из деревни приехала дочь навестить». Помните, что было дальше? Дверь открывает зять и женщина говорит: «Сынок, та я к вам ненадолго..». А он отвечает: «Так што вы, мама, и чайку не попьете?»… Но, как оказалось, «чао» в Италии говорят и при встрече, и при прощании. Надо же! Никогда не знала!
Нас должны были встречать Лена и Антоша. Я так волновалась, что не могла ничего соображать. С Леной мы дружим всю жизнь, еще со школы. Она удивительная женщина. Я не знаю ни одного человека, который бы ее не любил. Умница, красавица, добрейшая душа. От нее всегда исходил какой-то свет, что притягивал людей. Не удивительно, что мы толпами торчали в свое время у нее на кухне. А Антоша — это ее сын. Я навсегда запомнила его маленьким в костюме зайца, когда он собирался на елку в детском саду. Такой чудесный, кудрявый зайчик с розовыми щечками!.. Мы не виделись семь лет.
В конце 1999 года практически в одно и то же время разъехались по свету. Я — замуж в Америку, Лена — в никуда в Италию. Она купила турпутевку в эту страну и нелегально осталась здесь. На какой-то площади, какого-то города. Без языка. Без денег. Без ничего. Это была не просто авантюра… Уже потом,
