Свернув за угол и оказавшись вне поля зрения Ласи, я решил вскарабкаться по стене находящегося по соседству четырехэтажного особняка. Вспрыгнуть на каменный подоконник его второго этажа не составляло труда, в дымоходе недоставало многих кирпичей, и всюду виднелись следы старого, небрежного ремонта — замечательная опора для рук. Чтобы добраться до крыши, ушло секунд десять; если бы кто- нибудь из ближайшего окна наблюдал за мной, он не поверил бы своим глазам.
С крыши открывался отличный вид на дом Райдеров. Как и было обозначено на плане Ласи, на самом верхнем этаже там выступал балкон с застекленной металлической дверью. Оставалось подобраться как можно ближе к особняку Райдеров и спуститься вниз.
Через восьмифутовый проулок я перепрыгнул на крышу следующего здания, пробежал по ней и оказался на расстоянии всего нескольких ярдов над балконом Райдеров. Здесь я снял сапога. Даже если Ласи приведет в действие сигнализацию машин, нужно стремиться передвигаться как можно более бесшумно. Трехсотлетние дома имеют привычку скрипеть.
Ноги начали замерзать, но мой метаболизм, да еще с учетом повышенной нервозности и всего съеденного мяса, успешно боролся с ним. Я ждал, потирая ступни, чтобы согреть их. Спустя несколько минут завопил первый автомобиль, потом еще и еще — прямо дьявольский хор. Какофония нарастала, и я покачал головой, уверенный, что Ласи не упустила случая повеселиться.
Ну и девушка — сколько с ней хлопот.
Я мягко спрыгнул на балкон; от холода его металлических перил по спине пробежала дрожь. Открыть замок в металлической двери не составило труда.
Внутри оказалась спальня с большой кроватью на четырех столбиках, с белым кружевным покрывалом. Инферном тут и не пахло — просто чистым бельем и нафталином. Я осторожно пересек комнату, сначала пробуя каждую половицу ногой, чтобы избежать малейшего шума.
Из- под двери проникала полоска света, но, приложив к ней ухо, я' не услышал ничего, за исключением воя сигнализации на улице. Согласно плану, добытому Ласи, когда-то следующая комната служила маленькой кухней для слуг.
Дверь открылась без скрипа, я проскользнул в щель. Пока дом выглядел вполне нормально — на кухонных полках стояли обычные кастрюли и сковородки; ничего странного вроде свисающих с потолка кусков сырого мяса и капающей в раковину крови.
Однако потом мой нос уловил идущий со стороны пола запах. Там в ряд стояли четырнадцать мисок разного размера, чисто вылизанных, но пахнущих кошачьим кормом — лосось, цыпленок, мясо, ячменная мука, используемые в пивоварении солод и рис с ощутимым привкусом фосфорной кислоты. Четырнадцать! Одного кота-инферна еще можно воспринимать как вечно надеющегося монстра, но четырнадцать — это уже эпидемия.
Сквозь рев сигнализации пробивались голоса, дом поскрипывал под ногами расхаживающих на нижнем этаже людей. Я воспользовался преимуществом, которое давали пронзительные вопли сигнализации, и быстро, но осторожно пересек кухню. Сирены между тем смолкали одна за другой, сменяясь дружным собачьим лаем. Совсем скоро в окрестностях особняка снова наступит тишина.
Я прокрался по коридору и, перегнувшись через перила, попытался различить отдельные слова. И вдруг по спине пробежала дрожь узнавания… я услышал голос Морганы. Ласи оказалась права. Моя предшественница действительно находилась здесь.
Я сильнее вцепился в перила и закрыл глаза; вся моя уверенность улетучилась. Неужели архивисты и впрямь дали маху или кто-то в Ночном Дозоре помог Моргане скрываться?
Последняя машина смолкла, и я решил сползти вниз на животе. Передвигался я буквально по дюйму, только когда снизу доносились взрывы смеха или громкий разговор.
Кроме Морганы там находились еще по крайней мере трое — одна женщина и двое мужчин.
Они смеялись, рассказывали всякие истории, флиртовали друг с другом и пили — кусочки льда явственно постукивали в их стаканах. Я чувствовал запах рома — аромат алкоголя безудержно распространялся вверх по лестнице. Мужчина рассказал длинный анекдот, то и дело ругаясь. Выслушав его, все рассмеялись, немного нервно, как бывает с малознакомыми людьми.
Я чувствовал запах Морганы и от всей души надеялся, что она не ощущает моего. Я недавно принял душ, и, хотя куртка все еще сохраняла слабый запах итальянского ресторана, ром и лосьон для бритья сидящих внизу мужчин должны были заглушать его.
Я полз на животе, стекая по ступеням, словно большой слизняк, и вскоре уже видел движущиеся по полу тени. Еще шаг, и я смогу заглянуть в гостиную. В конце концов между планками перил я увидел ее — Моргану Райдер, с бледной кожей, что особо подчеркивала угольно-черная одежда. Она сидела, вертя в руке стакан с выпивкой. Ее глаза мерцали, все внимание было сосредоточено на сидящем рядом мужчине. Разговаривали они парочками, двое на двое.
Потом до меня дошло, кем была вторая женщина: Анжела Дрейфус, последняя из пропавших на седьмом этаже. Широко распахнутые глаза придавали ей бесконечно удивленный вид; лицо изящное, как у модели из журнала «Вог». Ее голос звучал сухо и хрипло, хотя время от времени она прикладывалась к стакану. Она наверняка заражена — и все же в здравом уме, спокойно сидит себе на мягкой кушетке и флиртует со своим кавалером.
Она тоже носитель. Голова у меня пошла кругом. Значит, нас таких трое: Моргана, Анжела и я — из числа тех, кто был инфицирован в доме Ласи. Однако лишь один процент людей имеет естественный иммунитет к нашей болезни; чтобы появились три носителя, требуются сотни человек. И вот пожалуйста — нас тут трое из пяти. Невероятное совпадение — с точки зрения статистики.
Потом я вспомнил, как почти осмысленно разговаривала со мной Патриция Мур после того, как снотворное начало действовать на нее, — в точности как Сара. И как Джозеф Мур не боялся солнечного света, охотясь с упорством одержимого. Никто из них не походил на обезумевшего вампира.
Коты, носители и почти нормальные инферны. Мой штамм паразита больше чем просто «вечно надеющийся монстр» — это образец адаптации.
Что- то двигалось за моей спиной, и мышцы непроизвольно напряглись. Послышались мягкие шажки, такие легкие, что многовековые половицы не реагировали на них. Гладкий бочок задел мои ноги, маленькие когтистые лапки прошествовали по спине. По мне прошел кот.
Он мягко спрыгнул с моих плеч, сел на ступеньку чуть пониже моей головы и посмотрел прямо мне в глаза, возможно, пытаясь понять, с какой стати я лежу здесь. Я подул на него, чтобы заставить уйти. Он раздраженно мигнул, но не двинулся с места.
Я бросил взгляд на Моргану, но она по-прежнему была занята своим приятелем, мягко касаясь его плеча, пока он наливал им еще выпить. При виде этого меня обдало волной шальной ревности, сердце забилось чаще.
Моргана и Анжела соблазняли этих мужчин, понял я, — в точности как Моргана прежде соблазнила меня; они распространяли паразита. Понимают ли они, что делают?
Кот лизнул меня в нос. Я сдержал рвущееся наружу проклятие и попытался столкнуть его с лестницы. Он потерся головой о мои пальцы, требуя, чтобы я почесал его. Я сдался и принялся поглаживать коту голову, принюхиваясь к его запаху. Как и кот под домом Ласи, этот не имел никакого особенного запаха. Однако я видел его глаза, мерцающие в падающем снизу свете. Кроваво-красные.
Я лежал там, не имея возможности двинуться и нервно поглаживая кота-инферна, а Моргана и Анжела флиртовали, шутили и пили, готовясь инфицировать неизвестных мужчин. А может, готовясь съесть их? Интересно, они вкусные? Кот расслабленно мурлыкал под моей рукой. Сколько всего здесь котов-инфернов? И как возможно, чтобы все это происходило в Бруклине, прямо под носом у Ночного Дозора?
Спустя вечность кот-инферн потянулся и продолжил спуск по лестнице. У меня мелькнула мысль вернуться на кухню для слуг и сбежать. Однако кот прямиком подошел к Моргане, и сердце у меня подскочило. Он вспрыгнул ей на колени, и она принялась поглаживать его.
«Нет!» — безмолвно возопил я.
На лице Морганы возникло выражение беспокойства. Она замолчала, подняла руку, понюхала ее. И совершенно очевидно, узнала запах. Перевела взгляд на лестницу и увидела меня за перилами.
— Кэл? Это ты?
Мы, носители, никогда не забываем запахов. Я выпрямился, чувствуя головокружение от внезапного
