условиями, чтобы восстановить силы после тяжелых раскопок на жаре. Единственным беспокойством были фаланги. С наступлением вечера отвратительные мохнатые пауки, большие (до 10 сантиметров длины) и маленькие, устремлялись в палатки на охоту за прятавшимися здесь на ночь мухами. Мы натянули над койками пологи, но один из шоферов решил, что фаланги достаточно миролюбивые существа и можно спать без полога. Вскоре ему пришлось поплатиться за это — спрятавшаяся под подушкой фаланга укусила его в шею, оставив характерные четыре кровяные точки. К счастью, все обошлось без неприятных последствий.
К скелету, который мы должны раскапывать, ближе чем за километр не было подступа на машине из- за глубоких промоин, рассекавших подножие гор. Необходимо было делать специальную дорогу или осуществить транспортировку коллекций на себе. Взвесив объем и тяжесть работ, мы предпочли второй вариант. Этому отчасти благоприятствовала специфическая сохранность костей. Они залегали в плотных ожелезненных глинах и были настолько пропитаны солями железа, что, скорее, походили на куски металла (по весу — тоже), чем на кости. Такая повышенная прочность костей избавляла от необходимости брать их, как обычно, с породой — монолитами. Да к тому же последние были бы неподъемными из-за громадного размера и веса костей, увеличиваемого тяжестью породы. Нам повезло и в том, что порода довольно легко отделялась от поверхности кости, и мы могли вынуть из земли почти совсем отпрепарованные объекты. Кости, залегая близ поверхности склона, на глубине не более 3 метров, под воздействием корневой системы растений и процессов температурного и химического выветривания растрескались на куски, сохранившие, однако, свою прочность, что также заметно облегчило нам работу с ними.
Общая выемка на раскопке составила несколько десятков кубометров породы. Бульдозер сюда бы не забрался, поэтому работы пришлось проводить вручную. Длина раскопочной площадки была более 30 метров. Скелет лежал на боку вдоль склона. К нашему большому огорчению, черепа не оказалось. Отсутствовали также шейный отдел позвоночника, конец хвоста, одна кисть и обе стопы. Возможно, все эти недостающие элементы скелета, когда они еще были частями трупа, были растащены крокодилами, рыбами или другими хищниками. С огромной же туловищной частью туши они справиться не смогли, и она попала в захоронение. Ташкумырское местонахождение образовалось не в дельте реки и не в проточных водах, а, скорее всего, в большом лесном озере или болоте (быть может, лагуне), о чем свидетельствует множество стволов и пней деревьев, а также большое количество конкреций бурого железняка в костеносной толще. Отсутствие быстрого осадконакопления оказалось неблагоприятным фактором для захоронения, и, как результат этого — неполный скелет.
Все же и такая находка представляет большой интерес и ценность. Прежде всего, это первый скелет гигантского динозавра — зауропода (если восстановить его полную длину, она была бы около 20 метров), найденный на территории нашей страны. Для Палеонтологического музея — это первый экспонат зауропода, так как нашим центральноазиатским экспедициям не посчастливилось найти скелет такого динозавра. К тому же ташкумырский динозавр предположительно (до изучения) позднеюрского возраста, т. е. более древний, чем имеющиеся у нас находки (позднемеловые) из Центральной Азии. Изучение ферганского ящера, или 'ферганозавра', позволит открыть новую страницу в истории динозавров, а сам скелет послужит не только оригинальным музейным экспонатом, но и важным научным эталоном, необходимым при изучении (сравнении) имеющихся и новых находок зауропод.
В это же лето мы, наконец, срыли бульдозером костеносный останец под Кансаем, снова собрав там превосходные панцири черепах и их многочисленные щитки, а также большое количество остатков крокодилов и динозавров. Среди последних заслуживают упоминания полные нижние челюсти птицеподобного хищного динозавра — орнитомимида. Это — первая такая находка в нашей стране и для нашего музея. До сих пор нам удавалось найти лишь кости посткраниального (послечерепного) скелета, а череп или челюсти — слишком нежные и хрупкие у орнитомимид, всегда попадались только 'в следах'. Достаточно сказать, что во всем мире известно менее десятка черепов орнитомимид.
Интересные сборы были произведены и по эоценовым млекопитающим, известным на территории нашей страны по очень редким и скромным находкам из Казахстана и Дальнего Востока, но, правда, достаточно многочисленным в Центральной Азии. Речь идет о местонахождении Андарак, в Южной Фергане, где, как я упоминал уже, был найден зуб тапира. Это местонахождение, расположенное близ одноименного кишлака, в северных предгорьях Туркестанского хребта, мы уже посещали в 1964 и 1965 годах, собрав там довольно большое количество зубов и отдельных костей скелета эоцеповых тапиров и носорогов. Вместе с ними попадались щитки черепах, зубы крокодилов, акул и скатов. Это местонахождение образовалось в прибрежной части моря, — и здесь смешались в захоронении континентальная и морская фауны. Кости приурочены к прослою конгломератов и, будучи их составной частью, разрознены, окатаны и разрушены. Если для точного видового определения пресмыкающихся необходим череп, то для млекопитающих достаточно зубов, поскольку они у них сильно дифференцированы (в отличие от пресмыкающихся и низших позвоночных). Поэтому даже отдельные зубы млекопитающих представляют уже определенную научную ценность. В этом году мы не только хорошо пополнили сборы прежних лет, но и открыли в нескольких километрах от Андарака новую точку, где собрали челюсти и зубы мелких млекопитающих, скорее всего, насекомоядных, ранее неизвестных у нас из эоцена.
Подводя итоги исследованиям по позвоночным в Средней Азии (включая сюда и Южный Казахстан), нельзя не признать, что в течение последнего десятилетия сделано довольно много интересных, ценных находок. И хотя Средняя Азия в палеонтологическом отношении не может сравниться с богатствами Центральной Азии, все же ее ископаемые фауны иногда очень существенно дополняют историю центральноазиатских фаун, служат соединительным мостом между ними и ископаемыми европейскими фаунами и тем самым оказываются одним из звеньев в общей цепи (истории) органического мира. Нельзя, конечно, забывать и о значении полученных палеонтологических данных для геологического изучения континентальных отложений Средней Азии.
Заканчивая повествование о полевых работах, мне хочется привести слова американского палеонтолога Г. Ф. Осборна (инициатора Монгольских исследований), ибо они как нельзя более подходят к нашим экспедициям: 'Охотник за ископаемыми животными должен быть прежде всего энтузиастом науки. Он должен быть готов переносить всякого рода трудности, неизбежные при жизни под открытым небом: страдать от холода ранней весной и поздней осенью или в начале зимы, терпеть жестокую жару и ослепительный блеск солнца в летние месяцы; он должен быть готов пить при случае соленую воду и бороться с нападением москитов и других врагов. Он должен быть до известной степени инженером, чтобы суметь управляться с большими каменными глыбами, чтобы перевезти их через бездорожные просторы пустыни к ближайшей пароходной пристани или железнодорожной станции. Он должен иметь тонкое и чуткое осязание, чтобы сохранить мельчайшие обломки разломившейся кости. Он должен довольствоваться весьма скромной жизнью и находить главную свою отраду и основное побуждение в радости открытий'[27].
