А для представителя германского рейха, ведущего военные действия на Восточном фронте уже почти в два раза дольше, чем было запланировано, это было весьма интересно. Парвус, настроенный, очевидно, прогермански, предлагает союз правительства кайзера с русскими революционерами. Он с убедительной логикой доказывает, что Россию можно победить только в том случае, если ослабить ее внутренними беспорядками, подрывающими царский режим, и распадом великой империи на отдельные мелкие части, за счет чего она потеряла бы свою боевую силу. Под эти доводы нужно подвести стройную программу действий, которую он, Парвус, уже разработал. Иначе говоря, он предлагает своему немецкому визави за деньги совместно с правительством кайзера организовать революцию в России, да еще и гражданскую войну, которая приведет к свержению царя.
На следующий день посол фон Вангенхайм телеграфирует впечатления от встречи с Парвусом своему шефу в Министерство иностранных дел в Берлине, статс-секретарю и государственному министру Пруссии Готтлибу фон Ягову. В самых высоких тонах он рассказывает «о необыкновенно дружелюбной позиции по отношению к немцам» и «особых заслугах», которыми в последнее время отличился доктор Парвус. Имелись ли при этом в виду усилия Парвуса, подтолкнувшие турецкое правительство (которое, невзирая на союзный договор, первоначально соблюдало «вооруженный нейтралитет») вступить в войну на стороне Германии против России?
Кратко изложенной концепции доктора Парвуса достаточно, чтобы разжечь интерес рейхсканцлера Бетманна-Хольвега в Берлине. Несомненно, что содействие движениям за независимость в потенциально вражеской стране не было новостью, напротив, оно являлось часто практикуемой политической тактикой еще в довоенный период, тактикой, на которую пришлось раскошелиться как Германии, так и Австро- Венгрии. Доказательный пример тому — финансированная из «секретных фондов для вознаграждения» операция Бисмарка в британских колониях. Соединение этой тактики в рамках общего плана переворота с систематической революционизацией для поражения противника изнутри звучит многообещающе и представляет интерес как дополнительное средство в ведении войны.
В Берлине с нетерпением ждут подробностей этой программы и самого ее создателя, Александра Парвуса.
Для этого Ягов приглашает приехать в столицу Германии доверенное лицо Бетманна-Хольвега в ставке верховного главнокомандования, Курта Рицлера. 10 января 1915 года он телеграфирует в Генеральный штаб: «Прошу принять в Берлине доктора Парвуса. Ягов».
К этому времени Парвус уже давно находится в отъезде. Он никак не ожидал ответа из Берлина в Константинополь. Позитивная реакция фон Вангенхайма и так явилась для него достаточной гарантией, ведь Берлин, который еще несколько лет назад выдворил его из-за революционных махинаций, теперь собирается принимать с распростертыми объятиями. Уже 8 января 1915 года, на следующий день после переговоров в императорском посольстве Германии в Константинополе, Парвус отправился в путешествие, которое должно было привести его к заветной цели — уничтожению российского самодержавия с немецкой помощью.
Парвус выбрал путь через Бухарест, Софию и Вену. Он хочет проверить, как относятся находящиеся в этих местах товарищи по партии к возможному сотрудничеству в области революционизации России в интересах немецкого правительства. Вместе с тем он хочет попытаться проверить на прочность пока еще нейтральные страны Румынию и Болгарию.
Его интерес состоит в том, чтобы ослабить нейтральную позицию и обеспечить Германию новыми союзниками в войне против России.
9 января Парвус прибывает в Бухарест. Здесь его контактным лицом выступает уроженец Болгарии, а ныне румынский подданный Христо Раковский, революционер-социалист, который некогда был единомышленником Парвуса. Еще в конце прошлого столетия в русской охранке появились документы, касающиеся деятельности Раковского. Русская служба внешней разведки преследовала его: вряд ли можно было найти кого-то, кто бы так продолжительно занимался подрывной деятельностью против России. Раковский еще до встречи с Парвусом работал на Германию. И это в той стране, чей Королевский дом был вплотную связан с русской династией!
После беседы Парвуса с немецким послом в Константинополе и его доклада в Берлин госсекретарь Ягов телеграфирует в Министерство иностранных дел: «Пожалуйста, примите доктора Парвуса в Берлине».
Раковский соединяет в себе приятельский менталитет с конспиративными обязательствами. Он работает в румынской социалистической партийной газете и охотно принимает предложение Парвуса субсидировать публикации по данной тематике. Таким образом, Раковский будет целенаправленно публиковать статьи не только в румынской, но и в зарубежной прессе, например итальянской, чтобы повлиять на формирование общественного мнения против России и за Германию в войне.
В Болгарии Парвусу повезло меньше. Болгарская партийная пресса называет его «немецким шовинистом» и заявляет о своей принадлежности, скорее, к сторонникам пацифистского крыла, которых резко критиковал Парвус в одном из своих публичных выступлений, то есть к признанным противникам войны, таким как Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Им вторят публицисты-славянофилы, которые в отличие от Парвуса расценивают объявление войны России как трагедию. Они доказывают, что опасность для Европы кроется не в царизме, а в германском империализме. Здесь у Парвуса не оказалось никаких шансов.
Разочарованный Парвус покидает Софию, намереваясь отныне действовать только за кулисами, чтобы форсировать свой план без каких-либо помех со стороны инакомыслящих.
На Вену Парвус возлагает большие надежды в своей разведывательной деятельности: в конце концов, здесь хорошая почва для работы конспиративных центров, где он и его товарищи всегда находили надежную поддержку и подстраховку. Он полагает, что, встретившись со своими старыми соратниками, сможет укрепиться в собственных убеждениях и склонить тех к сотрудничеству.
Так все начиналось
Вена! Сколько же воспоминаний связывает его с этим городом, который в довоенные годы был убежищем для ссыльных русских революционеров! Многие из них нашли в буквальном смысле вторую родину у сторонников австрийского социал-демократического движения, так как почти из всех федеральных земель Германии, являющейся в глазах революционеров образцовой европейской страной для социалистической партии, их выдворили из-за подрывной деятельности.
Хотя австрийцы «плыли в фарватере своих немецких товарищей», как заметили Парвус и его тогдашний соратник Троцкий, они все равно оказывали гостеприимный прием русским диссидентам царского режима и предоставляли им все необходимое для конспиративной работы: финансовую поддержку, фальшивые паспорта и достаточное количество кафе для длительных дискуссий. Встречи политэмигрантов на конспиративных венских квартирах, выпуск революционных листовок и воззваний, которые по загадочным каналам пересекали русскую границу, переписка с революционными ячейками в Одессе и Киеве — все это заполняло горы документов охранки и обеспечивало материальное благополучие полчищ тайных агентов.
Вена пробудила в Парвусе приятные воспоминания, хотя ни он, ни Троцкий никогда не воспринимали всерьез здешнюю партийную сцену, напротив, у них было впечатление, что ее мировоззрение — это всего лишь «облупившийся лак», в то время как на самом деле они закулисно в сговоре с дворянством.
Здесь был старый Виктор Адлер, всегда готовый оказать помощь, он неустанно заботился о виде на жительство для российских товарищей, которые из-за «революционных интриг» были изгнаны из Германии; затем маскарад, с помощью которого он и его партийные друзья помогли Троцкому и другим
