— А зачем нам другая? — поднял бровь Реутов. — Мы денег на ветер не бросаем. Ну что, выпьем за благополучный провал?
Мы сидели в лаборатории. На столах коньяк и вино, фрукты и шашлык. За столами унылые пасмурные лица. То ли прощание, то ли поминки. Прощание с мечтой, поминки по безграничному финансированию.
— Жаль, — вздохнул Омар. — Так работали… Маар-р-р-тышки!
— А я верю в наших резусов, — сказала лаборантка Вика. — Надо только ещё немножечко подождать. Вон, смотрите, кто-то к «магазину» подошёл!
Доктор, я говорил вам, что у нас телекамеры были? Склероз… Так вот, мы этими камерами весь остров позаставили. А картинки приходили на мониторы. Мы тогда и слова такого не знали, экранами назвали. И вот сейчас на одном из экранов появился силуэт. Выглянула луна, силуэт превратился в средних размеров макака.
— Это Зуля! — обрадовалась Вика. — Смотрите!
— На что? — хмыкнул Реутов. — Как ещё один придурок будет пытаться просочиться через стекло? Кира, не хотите ли пройтись, у меня…
— И-и-и! — завизжала Вика. — Во-о-от!
Профессор Вольский вздрогнул и проснулся. Омар поперхнулся шашлыком. На улице громко залаял Шамиль.
А на экране, в ореоле лунного света стоял трёхлетний самец Зуля и что-то с удовольствием ел.
— Что у него? — резко спросил Степан. — Где взял?
Зуля проглотил последний кусок и облизнулся. На секунду он глянул прямо в камеру. Вика клялась, что видела, как он подмигнул. Потом Зуля засунул пальцы в рот, вытащил жетон и аккуратно засунул его в прорезь. Заслонка открылась, и в лоток, матово поблёскивая наливными боками, выкатилось яблоко.
Наступившую тишину первым нарушил тов. Реутов:
— Яблоко?.. — и внимательно посмотрел на Киру. — Символично…
И ведь он был прав, доктор, ох, как прав! В тот жаркий летний вечер наши макаки покинул свой обезьяний Рай. Они ещё этого не знали, но… Можно, воды, доктор?
С того момента время помчалось, словно подгоняемое ветром. Даже ураганом. Ураганом перемен.
День Зуля походил в первопроходцах. За это время его статус неимоверно вырос, он практически стал вторым чело… простите, макакой в стае. Рэм смотрел на него как на волшебника, Троцкий заботливо выискивал вшей, Зита и Гита становились в соблазнительные позы. Зуля балдел и уже начинал пытаться руководить стаей, вместо вожака. Цезарь весь день был необычно задумчив и тих. «Думает, — уверял Омар. — Падажды, он ещё им покажет!». Так и вышло. Вечером Цезарь опустил в щель свой жетон, «купил» банан и заорал так, что наш Шамиль спрятался в кустах. После чего Цезарь последовательно предпринял ряд крайне необходимых действий: отдубасил Зулю, сожрал банан, публично спарился с Зитой и Гитой и заехал обоим приближённым по уху. Встал перед стаей, оскалил клыки и демонстративно похлопал себя по гениталиям. «Всех послал! — прокомментировал Омар. — Дисциплина! Маладэц!»
Цезарь волновался не зря: изменения в стае нарастали стремительно. Удостоверившись, что не только люди могут повелевать железом, макаки очень быстро научились всему: качать рычаг, выбирать нужный отсек, опускать жетон в щель. Жрать они умели и раньше.
В течение нескольких дней социальная структура стаи макак-резусов перетерпела изменений больше, чем за все предыдущие миллионы лет. Это был взрыв. Революция. Это был шок. Правда, непонятно, для кого больше.
Сначала работала вся стая, от вершины до самого дна иерархической пирамиды. От вожака до «подонков» — убогих и забитых членов обезьяньего сообщества. Это продолжалось недолго. Первыми перестали зарабатывать жетоны «подонки». Им никто не запрещал: автоматов было полно. Просто перестали — и всё. Вместо этого они стали попрошайничать возле магазина. Им редко что перепадало, разве что огрызок, из-за которого они тут же затевали драку. И, тем не менее, они упорно становились в позу унижения и протягивали дрожащие лапы. «Подайте, кто может!» — легко читалось у них на мордах.
— Почему? — недоумевала Вика. — Почему они не хотят сами заработать?
— Лэнтяи! — объяснял Омар. — Из-за таких коммунизма никогда не будет.
И испуганно замолкал, глядя на тов. Реутова.
— Ничего, — только усмехался тот. — Всё правильно.
Следом выяснилась ещё одна особенность: макаки работали неодинаково. Одни, заработав жетон, тут же его проедали, другие — копили и тратили экономно. Один ничем до этого непримечательный самец Бут скопил целую кучу жетонов. Запрятал их в дупло дерева, потом перепрятал под камень, потом закопал в лесу. По сто раз бегал проверять, не украли ли.
— Вот и новый класс появляется, — довольно улыбался Егор Ильич. — Присмотритесь к ним.
— Отнимут, — возражал я.
Реутов снисходительно улыбался и начинал рассказывать Кире, как одиноко бывает внешне успешным мужчинам.
Следующий шаг совершил Рэм. Он тоже плюнул на качалки с жетонами, уселся у магазина и стал собирать дань. К нему мгновенно присоединились Троцкий и Цезарь. Следом подтянулись Зита с Гитой и ещё несколько самок. Аппетит у них всех был отменный, и нормальному труженику потратить свой честно заработанный жетон стало проблематично. Труженики вымещали зло на попрошайках. Попробовали пробираться в магазин по ночам — Цезарь перенёс ставку туда. Некоторые попытались сопротивляться — им устроили публичную порку. В избиении посильное участие принимали и «подонки». В основном, кидались калом.
Скоро установилось равновесие. Самые упорные продолжали зарабатывать жетоны и даже их отоваривали. Только вот еда доставалась им редко. Сначала наедалась элита, потом элита кормила приближённых самок, и только потом у остальных появлялся шанс.
Выглядело это так. Очередной труженик получал за свой жетон банан — и его тут же забирал Цезарь. Нюхал, надкусывал и… царственным жестом протягивал назад. Труженик радостно хватал подарок, благодарил щедрого вожака. Вожак снисходительно принимал благодарность и иногда даже не отнимал подарок вновь. А иногда отнимал. И отдавал попрошайкам. Или опять труженику.
— Куражится! — огорчалась Вика.
— Даёт почувствовать своё иерархическое превосходство, — поправляла Кира.
— Правильно, Кирочка, — соглашался Реутов.
Омар ничего не говорил. С недавних пор он стал молчалив и даже что-то записывал в блокнот.
Шли дни. Ничего не менялось. Разве что Цезарь сообразил, что отнимать лучше не еду, а жетоны. А то он хочет апельсин, а эти идиоты получают бананы. Тружеников становилось меньше, попрошаек больше. Бут продолжал копить жетоны и всё чаще о чём-то «шептался» с Троцким.
Тогда мы разделили магазин. Это я придумал, доктор. Отделили отсеки друг от друга и поставили их в разных концах острова.
Элита растерялась. Их всего трое, а магазинов теперь четыре, за всеми не уследить. Неблагодарные подданные, понятное дело, лезут туда, где начальства сейчас нет. У автоматов их тоже не перехватить — тех ещё больше. Как жить? Неужто работать?
Рэм, Троцкий и даже спустившийся с пьедестала Цезарь гонялись по всему острову за членами стаи, а мы гадали и делали ставки.
Омар предположил, что Цезарь и гвардия устроят террор и заставят стаю работать на себя силой. Он плохо знал макак, наш завхоз. Проиграл Омар и очень расстроился.
Остальным было ясно, что элита примет в свои ряды ещё кого-нибудь. Но вот кого?
Вика надеялась, что приблизят Зулю. Ох, женщины…
Я и Кривяк ставили на Мака. Типичная «шестёрка», Мак готов был расшибиться, чтоб доказать преданность. К тому же здоровяк. Мы тоже ошиблись.
