Надо сказать, что профессор Фина ди Минервэ испытывала трудности с общением. Серьёзные. Для начала, она совершенно не умела слушать. Кроме того, существовало не так много тем, которые Фине было интересно обсуждать. Пустые же разговоры и светские беседы госпожа профессор не переваривала, и стоило только кому-нибудь их начать, тут же утыкалась носом в очередную книгу. Однако даже на те темы, которые её интересовали, Фина говорить не умела. У неё была не очень хорошая дикция, а когда разговор касался чего-то, что её волновало, госпожа ди Миневрэ начинала тараторить слишком быстро, захлёбывалась словами, и перепрыгивала с одного на другое. Но самое главное, течение мысли Совёнка было столь прихотливо и следовало в таких странных направлениях, что любой собеседник уже после первых её фраз быстро укреплялся во мнении, что кто-то из них двоих сошёл с ума. И если этим кем-то не может быть сам собеседник, то...
Бесчисленные поколения студентов Академии, вынужденные слушать её лекции, и сдавать ей экзамены, ненавидели профессора ди Минервэ страстно и искренне. За долгие годы окружающим удалось выработать способы любыми правдами и неправдами избегать прямого общения с Совёнком. Обычно ответы на даже самые простые вопросы её просили дать в письменной форме. И получали нечто оригинальное, снабжённое ссылками на необходимую литературу, а также совершенно непонятное.
Увы, ничего этого Завоеватель не знал. И потому угрожающе навис над нелепой фигурой в тёмной мантии, про себя уже почти готовый снести голову этому чуду в перьях.
Совёнок снова мигнула, пытаясь понять, чего от неё хотят. Этот тип с обнажённым мечом выглядел довольно устрашающе. Почти так же устрашающе, как чиновник из жилконторы, периодически являвшийся к ней за квартплатой. Почти. Совёнок прибывала в твёрдом убеждении, что при вечно романтичном состоянии её финансов, никто и ничто не может быть страшнее того чиновника.
Пауза затягивалась, и госпожа ди Минервэ решила, что ей надо сказать что-нибудь, чтобы не показаться невежливой. Она сказала первое, что пришло на ум:
— Вы кто?
Великий воин задумчиво качнулся на каблуках, пытаясь осмыслить происходящее. Увы, происходящее осмыслению никак не поддавалось, а потому он решил прибегнуть к тактике, обычно не подводившей его в борьбе с собственной убийственной яростью.
— Я — тот, кто только что взял штурмом этот город, — с безупречной вежливостью ответил Завоеватель, позволив ироничным интонациям лишь слегка проглянуть в уверенном спокойствии своих слов.
— Чушь, — возмутилась Совёнок, — Лаэссэ нельзя взять штурмом. Великий город всегда сам по себе, вне всех остальных миров и их конфликтов. Это все знают.
Арбалетчики оккупационной армии, державшие её под прицелом, прищурились. За их спинами дымилась разбитая попаданием многочисленных снарядов площадь, и подтаскивали таран к наглухо закрытым воротом Академии. Завоеватель потёр небритый подбородок, и чуть сдвинул в сторону шлем, ощущая, что мозги начинают вновь работать после отупляюще-кровавой лихорадки последних дней.
— Я тоже сам по себе, — пожал он плечами, — Это тоже все знают.
Совёнок серьёзно обдумала подобное заявление. Поудобнее перехватила книгу.
— Возможно, — признала она, наконец, вероятность подобной гипотезы, — Но людям, по сравнению с неживыми предметами, довольно трудно быть самим по себе, и в то же время позволять столь многому оказывать на себя влияние. Это требует определённого опыта. Вы пока слишком молоды.
— Понятно, — кивнул Завоеватель, которому аура мощи, исходящая от этого нелепого, всколоченного существа мешала махнуть рукой на происходящее. Искушение приказать арбалетчикам выстрелить стало почти непереносимым. Мелькнула даже мысль отправить сообщение ожидающим за городскими стенами ясным, но тут же была отброшена, — И когда же я смогу стать... как вы выразились...?
Совёнок снова мигнула, и подошла к вопросу со всей серьёзностью. В конце концов, её не зря считали сильнейшей прорицательницей на факультете. Сейчас важно было облечь ответ в подобающе туманную, соответствующую всем требованиям традиции форму. Она глубоко вздохнула, и...
Глубокий, властный, чёткий голос, эхом метавшийся по площади, совершенно не походил на обычное невнятное чириканье Совёнка. Даже полный профан в магии не мог не узнать истинного пророчества. Фина застенчиво улыбнулась. Кажется, ей удалось достичь нужной степени бессмысленности. Всё как полагается.
— Из чего? — сохраняя самообладание, поинтересовался Завоеватель.
— Из правил! — обиделась госпожа профессор. Совсем как её студенты. Ни единого проблеска интеллекта! Пальцы Фины с тоской погладили книжный корешок. Как всегда при столкновении с непониманием, её охватило острое желание отвернуться и погрузиться в чтение.
Завоеватель потряс головой, пытаясь понять, как связать это заявление с её предыдущими словами. И с какой стороны вообще подступиться к происходящему.
Пророчество было настоящим. И сила — тоже.
Ирония. Он будет придерживаться иронии.
— И что же всё это значит?
— Лет через четыреста поймёте, — жизнерадостно пообещала профессор Совёнок. Тем самым тоном, который так хорошо знали её студенты, и который заставлял их в панике разбегаться в поисках укрытия. Увы, Завоеватель не был столь хорошо знаком с уважаемой госпожой профессором, и не успел среагировать вовремя, — Передай привет Многоцветной.
— Кому? — тихо, очень тихо. Уровень бредовости происходящего постепенно превышал границы его терпения.
— И всё-таки ты пока слишком прост, чтобы стать настоящим исключением, — пожаловалась Совёнок, — А значит, не можешь взять штурмом этот город. Попробуй ещё раз. Через пару столетий.
И с этими словами Фина ди Минервэ, профессор Лаэсской Магической Академии, сделала с великим генералом и всей его армией и его сияющими спутниками то, что до этого не раз проделывала с уличными грабителями, пьяными стражниками, фонарными столбами, и прочими препятствиями, возникающими на её пути. Она их убрала.
В некотором роде.
Завоеватель выхватил оружие, загнанно оглядываясь и пытаясь понять, что произошло. Затем медленно его опустил, отказываясь выглядеть столь же ошарашенным, как застывшие рядом ясные князья.
Он был дома.
Не может быть. Потому что не может быть никогда.
Та нелепая женщина, похожая на страдающую шизофренией сову, не могла перенести их сюда.
Божественная сила не может действовать в Лаэссэ. Это правило всем известно.
