Бельведерского или дубль Выбегаллы. Глазу приятней, а суть - та же.
– То есть я ему служу? - уточнил Витька, оттягивая ворот свитера.
– Угу, - сказал Роман, - и с удовольствием. Кто тут недавно говорил о бескрайности познания?
Меня тоже смущала недалекость голема науки.
– Мозгов в нем, как в Выбегалловом упыре, - сказал я.
– Саша, - сказал Эдик, отрываясь от дымных колец, - а ты не пробовал предъявлять подобную претензию к своему 'Алдану'?
Я пристыженно замолк.
– Мозги - это основа мироздания, - заявил голем. - Знания, дундуки, - это все, что у вас есть. На картошке сгниете, - добавил он, помолчав.
Витька аж позеленел от злости.
– Ребята, - сказал Роман, - не забывайте, нас интересует будущее, реальное будущее. От чего оттолкнемся?
– А меня интересует, - сказал Корнеев, - можно ли подыскать голема поумнее? Может, я лучше в Камноедовы пойду и буду служить административному голему.
– Пойдешь-пойдешь, - сказал Роман серьезно, - и големов найдешь. Но институт создан, эта, значить, для этой модели. И бюджет, значить, тоже.
– Падает бюджет, ребята, - сказал голем и затикал, как часовая бомба.
Витька опасливо отодвинулся от него:
– От расстройства не рванет?
– Вряд ли, - рассеянно сказал Эдик. - Он, конечно, идею овеществляет, но не так буквально.
У меня зародилась интересная мысль.
– Есть мысль, - сказал я торопливо. - Законы големотехники. Надо их прописать, и будет ясно…
– Хорошая мысль, - оживился Эдик.
– Р-роскошная, - подтвердил Ойра-Ойра.
– Я есть закон, - высказал голем.
– Растешь, старичок, - отметил Витька и ткнул меня кулаком в бок.
Я почувствовал, что краснею. Хотя было не совсем ясно, к кому собственно относилось высказывание - ко мне или к голему. А магистры уже схватили лист бумаги.
– Поехали, - сказал Роман, - голем есть закон.
– Воплощенный закон, - сказал Эдик. - И суть.
– Приключения майора Пронина какие-то, - сказал Витька, - комиссар Мегре и инспектор Лестрейд. Я - не просто представитель закона! Я и есть закон!
– Тогда так, - сказал Эдик. - Голем - это воплощенная система достижения поставленной цели.
И мы под комментарии самого голема записали Первый закон големотехники. Потом Второй. Потом Третий. Получилось довольно стройно. I закон големотехники: голем - это воплощенная система достижения поставленной цели. II закон големотехники: число элементов системы, на которой паразитирует голем, должно определяться Первым законом големотехники и только им. III закон големотехники: любой элемент системы, неукоснительно следующий голему, достигает поставленной цели, если только это не противоречит Первому и Второму законам големотехники.
– Полный ажур, троглодиты, - заявил голем, - следуйте голему, и знание восторжествует.
– Следствие про цели и средства, - сказал Роман, - выведете сами перед сном. Но и не забывайте, что элементы системы - это мы: человеки, троглодиты, дундуки и остолопы.
Витька кровожадно прищурился:
– Надо его придушить по Второму закону.
– Не вижу как, - пробурчал я.
– Законы работают для системы, куда входит достаточное число ученых-исследователей. А если их число недостаточное? - вдруг спросил Эдик.
И тут голем заорал. Он упал на пол и стал перекатываться с боку на бок, сучить глиняными ножками- тумбами. Он стонал, он подвывал, он скреб глиной о глину. Я прыгал рядом и выхватывал у него из-под боков то магнитные ленты, то коробку с лампами, то авоську с кефиром.
Наконец голем угомонился.
– Нельзя так, гады, - сказал он, поднимаясь, - сами пожалеете. Хорошо не будет.
– А как будет? - быстро спросил Роман. Голем молчал и тихо почакивал, словно пошаговый двигатель.
– Ребята, - сказал я, утирая пот, - коварные вопросы на него плохо влияют. Может, его на полигон заправить?
Корнеев пристально посмотрел на голема, покачиваясь с носка на пятку.
– Нос к носу, - сказал он, - зуб к зубу, Роман, или, в крайнем случае, око к оку. Иначе ты ничего не вытянешь из этого триггерного дурня.
– Саша, - сказал Ойра-Ойра, оборачиваясь ко мне, - ты не прочь посчитать еще одну полиграммку, а то у Витьки комплекс неутоленной зависти перед модельными опытами профессора Выбегаллы?
– А вторая модель тоже будет кидаться оземь? - осторожно спросил я.
– Как птица-горлица, - подтвердил Роман.
– Исико-сан сделает мне харакири, - быстро сказал я, - если этот колобок грохнет хоть одно зеркало.
– Харакири ты можешь сделать только сам, - нравоучительно сказал Витька. - Исико-сан вполне ограничится йокомен-учи - от левого уха до правой пятки.
Я живо представил роскошную картину и, вздохнув, кисло улыбнулся.
– Поехали-поехали, - сказал Витька.
Было видно, что нетерпение распирало его.
– Время остановили? - деловито напомнил я.
– Сейчас это ни к чему, - сказал Эдик, - тогда мы закрывались от нашего собственного голема.
Мы снова запустили 'Алдан-ЗМ' и поставили на прогон вариации иерархических полиграмм. По накатанной дорожке дело пошло значительно быстрее. Эдик и Роман перестраивали умклайдеты. А Витька, явно вдохновленный первым опытом, создавал образ. Когда полиграмма хлопнулась на положенное место, мы осмотрели дело рук своих.
– Фидий, - сказал Роман, - Микеланджело и Сидур в одном флаконе.
Административный толем стоял в углу и ворочал шеями. По какому наитию Витька создал его трехглавым, я не понял. То ли он хотел увековечить Тройку, бесчинствующую на семьдесят шестом этаже, то ли в его представлении администрация сливалась с образом трехголового Горыныча, но поскольку Микеланджело у нас был разлит в один флакон с Сидуром, а магистры ни о чем Витьку не спрашивали, замысел остался для меня тайной. Головы были одинаково кастрюлеобразны и двигались синхронно.
– Какой красавец, - сказал Эдик, смещая умклайдет на середину ладони.
– Что-нибудь спросим? - Я взглянул на Романа.
– Не стоит, - улыбнулся Роман- - Этот еще более недалекий, чем наш.
– Битва! Коррида! - сказал Витька. - Сашка, убирай зеркала, выноси мебель. Торо и тореро. Нет! Два торо!
– Ребята! - завопил я.
– Не бойся, - сказал Эдик, - за круг они не выйдут.
Я поверил и успокоился.
Тем временем администратор бочком, бочком подкатился к оппоненту и со всего размаха звезданул его по голове глиняной папкой, которой его снабдил создатель Витька, явно в яесть Модеста Матвеевича Камноедова.
– Решили-постановили-освоили! - каждая голова рявкнула свое; голоса были как в кинокомедии-буфф: тоненький, мелодичный и грубый бас.
Научник потряс глиняной макушкой, четко рассчитал движение и провел прекрасную подсечку.
– В гробу видали, - прожужжал он. - Останешься без съедобной елки, тахионного звездолета и кварковой бомбы!
