начальника космопорта до резидента Странников на Альцине,- но не того, который услышал. Впрочем, Экселенц не был бы самим собой, если бы пребывал в изумлении больше, чем долю секунды, необходимую, чтобы привести в порядок мимику.
– Ну, ну,- сказал он иронически.- В таком случае, ответь мне, от кого узнал о твоем прибытии этот… мм… специалист. Мне нужно конечное звено цепочки, а не промежуточные.
– Боюсь, что конечным звеном цепочки в данном конкретном случае является расположение планет системы ЕН 200244 в небе Альцины.
Экселенц потер лысину обеими руками и скосил глаза куда-то в сторону. Проверяет,- подумал я. Вызвал на соседний дисплей информацию о развитии астрологии. Это я уже проходил - сразу после разговора с Татьяной. Шеф мог бы спросить у меня - узнал бы о том, что на Земле в настоящее время насчитывается 27 астрологических обществ, профессиональная корпорация астрологов имеет в своих списках 2966 специалистов, работающих на 14 планетах. Меня лично эта информация ни на йоту не приблизила к пониманию простого факта: именно Ванда Ландовска, астролог-консультант, сообщила Татьяне Шабановой, что расследовать гибель 'Альгамбры' будет представитель с Земли, который прибудет сегодня. Рассчитать, когда и куда прибудет означенный представитель, Татьяна сумела и без посторонней помощи.
– Ну, хорошо,- пробормотал он.- Астролог так астролог. Ты с ним говорил?
– С ней,- поправил я.- Пока нет. Меня куда больше заинтересовал рассказ Татьяны Шабановой. Согласитесь, шеф, что, если она правильно поняла мужа, мы вели в отношении подкидышей с самого начала неверную линию расследования.
Мы. Нужно было сказать - вы, дорогой Рудольф Сикорски. И Абалкина вы застрелили напрасно. Вы просто убийца, вы думали, что вы на войне, но это было не так, и то, что вы об этом не знали, нисколько не снимает с вас вины. Ну, хорошо - с нас, пусть будет с нас.
Экселенц посмотрел мне в глаза, и я понял, что сейчас наконец-то последуют точные указания, и мне - во всяком случае, сегодня - больше не придется раскидывать собственными мозгами, чтобы принимать решения.
– Вот что, Максим,- жестко сказал он.- Мистикой я сыт по горло. Займись обстоятельствами гибели звездолета. Причина. Где Грапетти. Детонатор под номером четыре не разрушился до сих пор. Это говорит либо о существенном ослаблении связи - что, как ты понимаешь, имеет важнейшее значение, - либо о том, что сведения о смерти Грапетти, мягко говоря, преувеличены. Поведение его жены подтверждает эту гипотезу. В таком случае - куда направился Грапетти, и был ли он вообще на борту звездолета. Займись этим, все остальное выкинь из головы.
Я хмыкнул.
– Пока выкинь,- повторил Экселенц.- Сегодня вечером получишь дополнительные инструкции.
– Завтра утром,- поправил я. Экселенц поморщился:
– Да, у тебя там дело к ночи… Черт, потеря темпа.
– Журналисты работают и по ночам,- флегматично отозвался я.
– Похвально,- пробормотал Экселенц.
Он еще раз вперил в меня свой взгляд - не столько по-обычному пронзительный, сколько, как мне показалось, растерянный, - и отключил связь.
Видеофон астролога Ванды Ландовской не отвечал. На автоответчике не было записи изображения, только голос, низкий, с бархатными обертонами, голос женщины лет сорока, я представил себе черноволосую красавицу с крупными чертами лица и полными чувственными губами.
– Меня нет дома,- произнесла госпожа Ландовска дежурную фразу,- оставьте, пожалуйста, свое сообщение, я свяжусь с вами при первой возможности.
У меня не было, что сообщать астрологу, и я, подумав, отправился в космопорт - почему бы журналистам, действительно, не работать по ночам.
Татьяна провела меня к себе домой через нуль-т, и я, по сути, не успел увидеть, как выглядит изнутри космопорт Альцины-прим. Выглядел он плохо - захолустный вокзал, вовсе не рассчитанный на пребывание хотя бы сотни пассажиров. Наверняка пропускная способность порта была не более трех-четырех кораблей в сутки.
Я поднялся на второй этаж и, приоткрыв дверь, на которой было написано 'Руководитель полетов', заглянул в комнату. Здесь было шесть человек - пятеро мужчин и женщина. Мужчины расположились за круглым столом с планарным дисплеем, на котором я увидел несколько проекционных схем звездолета (по- видимому, 'Альгамбры') и ежесекундно менявшиеся блоки чисел. У всех мужчин были нацеплены чипы мультимедиа, и разговаривать с ними - по крайней мере сейчас - было бессмысленно.
Женщина, сидевшая в углу за журнальным столиком, заинтересованно посмотрела в мою сторону и сделала приглашающий жест.
– Проходите, Каммерер,- сказала она знакомым уже контральто.- Проходите, садитесь.
По-моему, росту в госпоже Ландовской было не больше метра шестидесяти, разве что у нее были необыкновенно длинные ноги. Светлые, точнее - осветленные, волосы, короткая стрижка, маленький рот и огромные глаза, цвет которых было трудно определить, мне показалось, что гамма ежесекундно менялась, проходя весь спектр - от черного до светлоголубого. Пожалуй, я не ошибся только в возрасте, но и в этом я теперь не был уверен - выглядела она на сорок, но не было ли это просто искусной работой визажиста?
– Вы меня знаете? - искренне удивился я, присаживаясь на угол кресла.- Я журналист, прибыл сегодня - гибель 'Альгамбры' всех на Земле потрясла, и вот я хотел…
Похоже, я избрал неправильный тон - Ландовска бросила на меня удивленный взгляд, явно не понимая, зачем я валяю перед ней Ваньку.
– Вот уж не ожидал,- сказал я,- встретить здесь и сейчас представителя вашей профессии. Вы ведь Ванда Ландовска, астролог?
– Вот и познакомились,- улыбнулась Ландовска.- Чтобы нам быть откровенными друг с другом, скажу, что ваше имя я узнала от информблока 'Арбеля' - вы были единственным пассажиром. Только не говорите мне, что принадлежите к журналистской братии, не тот тип, вы ярко выраженный Стрелец, а журналисты, по большей части, Близнецы. Так вот, причину вашего приезда вы объясните, если будет желание. А я здесь пытаюсь повышать свою квалификацию.
– Есть что-то новое о причинах гибели 'Альгамбры'? - спросил я, чтобы не продолжать разговор о разнице между Стрельцами и Близнецами. Вообще говоря, я родился в феврале и был, следовательно, типичной Рыбой, но на этом мои познания в астрологии кончались.
– Нет,- покачала головой Ландовска, бросив взгляд на столпившихся у стола-дисплея мужчин.
Что ж, по крайней мене один вопрос прояснился сам по себе. Мою фамилию госпожа астролог узнала не от светил небесных, а от нормального информа - другое дело, для чего ей понадобилось запрашивать эту информацию. Остальное уже было делом техники - сделать вывод о том, что Каммерер, записавшийся журналистом, прилетает для того, чтобы написать о трагедии или узнать об этой трагедии что-то новое. Ландовска сообщает об этом Татьяне, с которой, скорее всего, поддерживает дружеские отношения, а та… Дальше ясно.
– Вы давно здесь? - задал я вопрос, многозначность которого осознал лишь секунду спустя.
– В этой комнате,- сказала Ландовска,- я четвертый час. В этом городе я второй год. А на этой планете - шестнадцать стандартных месяцев.
– И есть практика? - спросил я, не столько задумываясь над смыслом вопроса, сколько следя за выражениями лиц людей, сосредоточенно глядевших куда-то в пространство и слушавших сообщения, поступавшие, скорее всего, с места трагедии, где все еще работали спасательные группы.
– Практика? - переспросила Ландовска.- Практика у меня на Земле. А здесь я учусь.
– Чему, если не секрет?
– Астрологии, конечно,- с досадой сказала Ландовска.Послушайте, Каммерер, не нужно спрашивать просто потому, что не хотите молчать. Нам есть о чем поговорить, уверяю вас, но не сейчас. Если вам нужна информация об 'Альгамбре', подключитесь к информу.
Вот результат моей многолетней дружбы с Экселенцем! Вот, что делает работа в КОМКОНе-2 с
