знаю, не знаю. Мальчик со скрытым уважением поглядывал на мои шрамы.
– Муж нашей Вузи - тоже весь такой…- вдруг сообщил он. И тут же испуганно покосился на потолок.- Я говорю, муж у нее весь больной был, еще до того, как начальником таможни стал. Ранили его в заварушку, когда телецентр штурмовали… дырка в легких была, пневмоторакс… короче, когда стал следить за своим дыханием, тоже довольно быстро в строй встал. Пить бросил, как и моя мать. Он ведь сначала знакомым матери был, только потом они с Вузи… это… Он даже медкомиссию прошел! А то как бы его начальником таможни поставили?
Мы быстро покончили с переодеванием, и я написал Лэну:
'Теперь - ко мне. Ты останешься в номере, а я исчезну. Ты - вместо меня.'
Долго он читал эту записку, но я не торопил парня с решением. Понятно было, какие вихри проносятся в его стриженой голове. Наконец он взял у меня из рук блокнот и стило.
– Значит, я со своей щелочкой из губ неправильно живу? - заговорил я, пока он пишет.- А вы со свояком, значит, носом смерть попрали?
Лэн дописал записку и показал мне: 'Я у вас в номере почитаю, можно?' Ответ мой был таков: 'Свет зажигать запрещается! При свете ты - не я'. 'Что мне придется делать?' - деловито уточнил он. 'Ложиться и спать'. Пока он переваривал информацию, я дополнил картину последним штрихом: 'Это - регистрирующая аппаратура. (Я переложил ему на плечо полотенце со спрятанными внутри волосами.) Ее нужно носить с собой даже в туалет. Разворачивать нельзя.' Лэн хотел было потрогать ношу на своем плече и не посмел прикоснуться. Там точно не бомба? - читалось в его растерянных глазах.
На этом наша переписка иссякла. Когда мы выходили из спортзала, я вдруг сообразил:
– Погоди, твоя сестра замужем за начальником таможни? За господином Пети Бригом?
– Ну,- с удивлением сказал он.- А что?
Вузи Бриг. Дизайнер и скульптор В.Бриг. Заурядная провинциальная дурочка, оказавшаяся на деле не такой уж заурядной и вовсе не дурочкой. За что она мне отомстила, за какие из своих несбывшихся надежд? Кто-нибудь когда-нибудь поймет этих женщин? Мы с Лэном вошли в мой номер, не зажигая свет и продолжая светски беседовать. Собственно, как выяснилось, Вузи изваяла не столько Жилина, сколько безымянный эталон мужественности. Фамилия натурщика не очень интересовала заказчиков. 'Идеал' - так назывался конкурс, устроенный популярным дамским журналом 'Услада Сердца',- вскоре после того, как я покинул эти места. И по опросу многочисленных читательниц победили именно мои виды. Особенно дамам понравились шрамы, с удовольствием отметил Лэн… Мальчик хорошо держался, не трясся и не переигрывал. Выйдем на балкон, проветрим мозги, предложил я ему. Мы вышли на балкон и посмотрели на подсвеченную, словно светящуюся фигуру, гордо торчащую в центре сквера. Разве вы не чувствуете, сказал Лэн, что это было неизбежно. Памятник вашему другу Юрковскому должен был исчезнуть, а на его месте должен был появиться новый. Кому? Конечно, вам! Не зря же все авторы фельетонов на темы вашей книги обязательно обыгрывали этот несчастный монумент. Только я не вижу здесь ничего смешного, воскликнул он. Спасибо, дружище, растрогался я, хоть кто-то понял мои чувства… Да, но каким образом твоя милая сестричка смогла изготовить такую анатомически достоверную копию?! (Я возмущенно указал пальцем в нужном направлении.) И опять мальчик не увидел ничего смешного. Оказалось, их с Вузи мама в определенных вопросах была немножко ненормальной: например, она скрытно снимала всех постояльцев мужского пола, живших когда-либо в доме. Здоровенный альбом даже завела, наподобие семейного. Где снимала? В ванной, понятно. Или в спальне. Она и послала в журнал те из снимков, которые можно было показать приличным людям, а всеми остальными воспользовалась Вузи, когда работала над заказом…
– Ну, спасибо за вечер,- сказал я, сворачивая разговор.Тебе, наверно, пора домой.
Лэн оторвал руки от заграждения и распрямился. Мы посмотрели друг на друга.
– До свидания,- сказал он.- Желаю вам здоровья.
Я подмигнул ему и перебрался по мостику на галерею. Лэн остался на балконе. Когда я оглянулся, он уже скрылся у меня в номере, понятливый, непростой мальчик. Без единого лишнего слова. Ему ужасно хотелось почитать перед сном, но, когда я оглянулся в последний раз, свет так и не зажегся… Пользоваться лифтом было неразумно; я спустился до третьего этажа пешочком. '…Номер ячейки - это номер в гостинице, куда вы меня тем же вечером отправили…' Я скверно помнил 'тот вечер', один из десятков одинаковых вечеров, убитых мною в Мирза-Чарле, однако номер в гостинице, где останавливались Быков с Юрковским, забыть было невозможно. Они всегда останавливались в одном и том же - в триста шестом. На третьем этаже. Сейчас там мемориальная доска. А гостиница, помнится, носила название: 'Спокойная плазма', обычное для городов, построенных при ракетодромах… Здесь, в 'Олимпике', нумерация комнат была совсем иной, с использованием букв, так что помимо ног пришлось мне загрузить работой и голову. Третий этаж - это понятно, но куда идти дальше? Апартаментов, обозначенных цифрой шесть, был целый ряд: от 'А' до 'F', значит, лобовой вариант не годился. Здравый смысл подсказывал воспользоваться не числовой аналогией, а пространственной, то есть перенестись мыслию в портовый отель в Мирза-Чарле… Отлично. Миновав кресло со спящим коридорным, свернув от лифтов налево, я пошел отсчитывать двери: с цифрой ноль, потом с двумя нулями (это были люксы), потом 'один-А'… и так далее. Следить за нумерацией было совершенно не нужно. Возле шестой по счету двери я остановился. Если не эта, то какая еще? Был ли другой ответ у задачки?
Открыла пожилая дама… И это был сюрприз! Конфуз, фиаско, штопор: я не смог совладать со своим лицом. Опять она. Симпатичная толстушка, любительница привокзальных кафе и спортзалов с юными атлетами; была она в батистовой кофте и во все тех же льняных брючках, а вязаная панама была теперь песочного цвета.
– Фрау Семенова? - спросил я, едва удержавшись, чтобы не рассмеяться. Хозяйка номера отступила на шаг, заставив меня войти, и подняла вверх пальчик, заткнув таким нехитрым способом мне рот.
– Вам тоже не спится, молодой человек? - осведомилась она на чистейшем русском.
В другой ее руке появился приборчик, которым она быстро и ловко обследовала и мою одежду, и меня самого. Лицо ее отразило полное удовлетворение результатом. Она пригнула мою голову, сняла с меня кепку и, завершая наше знакомство, огладила своим приборчиком мою ослепительную лысину.
– Хорош, хорош,- энергично сказала старушка.- Чист, как младенец.
Мы прошли в гостиную. Я помалкивал, я вообще предпочитаю молчать, если есть такая возможность. Хозяйка, несмотря на возраст, ступала легко и бесшумно; на ногах у нее были очаровательные мягкие тапочки в форме кошачьих голов. Она расстегнула дамскую сумочку, лежавшую возле стереовизора, затем что-то сделала, и сумочка развалилась по швам, открыв еще один прибор, побольше. Внешняя антенна стереовизора была вставлена в этот прибор. Несколько секунд пожилая дама наблюдала за разноцветными волнами, бегущими по экрану, и констатировала:
– Снаружи тоже тихо. Никого мы с вами не интересуем, молодой человек.- Она повернулась ко мне.- Так что можете здесь остаться и отдохнуть.- Она показала на приоткрытую дверь.
– Сударыня,- возразил я.- Мне кажется, я здесь по другому поводу.
– Сейф там же, в спальне.
– Сейф?
Она промокнула вспотевшее лицо кружевным платочком. Всетаки испытывала она, сердешная, некоторое напряжение, с каким бы достоинством ни подавала себя гостю. Наверное, трудно быть агентом в стране, где запрещено лгать, а людям преклонного возраста - и вовсе вредно.
– К чему нам в прятки играть? - укоризненно сказала она.В номере мы одни, можете проверить. Вы ведь за буквами пришли? Знали бы вы, как я вам завидую. Буковка к буковке, и будет слово, и слово будет у вас.
– Сколько букв я могу взять? - буднично спросил я, словно речь шла о дармовом пиве.
– Обе.
– А третья?
Бабуля высморкалась в свой платочек, культурно отвернувшись.
– Вас что, плохо инструктировали? - неприятно удивилась она.- Третью-то вам искать. Ради чего вас, милый, вызывали? Предназначение свое забыли?
Я вспомнил о суперслеге, о частях внеземного оружия. Теперь к этому ряду добавились буквы и слово. 'Вначале было Слово, и было Слово у Бога, и было Слово - Бог…' Где правда? Кому верить? И верить ли кому-нибудь вообще?
