– Заткнись,- поморщился Квотреблад.- Надоело…
– О, лучше бы я отказался!
– Некоторые отказывались. Не все ведь 'стучали'.
Эрни посмотрел на собеседника мокрыми от слез глазами:
– И - что? Садились в тюрьму, по вашей милости! А мне нельзя было, у меня семья, дети, ресторан, в конце концов…
Капитан Квотерблад с нехорошей улыбкой отчеканил:
– В конце концов, ты оказался здесь. Понял?
– Будьте вы прокляты,- Эрни махнул ладошкой перед лицом, сполз обратно на койку и отвернулся к грубо отштукатуренной стене.- Будьте вы прокляты все…
Некоторое время капитан молча разглядывал рыхлую, трясущуюся спину соседа по камере. Наступившая тишина почему-то не принесла облегчения - наоборот, ему вдруг стало немного жаль этого никчемного и немолодого толстяка.
– Ладно, успокойся… Не сердись.
Эрни шевельнул плечом, но не ответил.
– Послушай, может, тебе-то как раз и повезет!
Это был, в общем-то, запрещенный прием, но подействовал он безотказно. Собеседник тут же перевернулся на спину, потом на бок - и с надеждой посмотрел на капитана:
– Повезет? Повезет, да?
– Слышал, наверное, про сержанта Луммера? Ну, который в отделе безопасности Института служил, помощником Вилли Херцога.
– Херцог… Его еще Боровом называли, да? Знаю. А вот Луммер…
– Неважно! Здоровенный такой детина, бывший полицейский. Так вот, его, сам понимаешь, одним из первых арестовали. Как пособника реакционного режима и 'врага прогресса'. Приговорили к смертной казни, а потом вдруг - раз, и помиловали!
– Как это? За что? - Собеседник уже вновь сидел на койке, свесив вниз коротенькие ножки в драных носках.
– Ну, как сказать… В общем, теперь этот Луммер опять при погонах - здесь же работает, в тюрьме.
– Кем работает?
– Ассистентом. На допросах.- Капитан непроизвольно дотронулся до шрама на подбородке, и этот его жест не укрылся от взгляда соседа по камере.
Толстяк облизнул губы и, понизив голос почти до шепота, спросил:
– Людей пытает? Да?
– Дурак ты, Эрнест.- Квотерблад даже прикрыл глаза, чтобы не видеть собеседника. Всякая охота продолжать разговор опять пропала.
– Но ведь пытки официально запрещены! Я сам читал в газете, что…
– Наверное,- пожал плечами капитан.- Нам тут газет не полагается. Но вот ты знаешь, например, как этот самый Боров погиб?
– Он погиб? Его казнили?
– Нет. Не казнили. Просто… Просто Луммер забил своего бывшего начальника до смерти. Перестарался, говорят. У старика Вилли всегда было слабое сердце, но он ни в чем не хотел признаваться.
– У них там свои дела! - Толстяк выбросил перед собой ладони, будто отталкивая что-то тяжелое и большое.- У них свои дела, а я тут ни при чем. Я все рассказал, о чем спрашивали, раскаялся - и вообще… За что меня-то убивать? За что?
Квотерблад поморщился:
– В прошлом году арестовали церковного сторожа. Инвалида с одной ногой, да еще глухого, как тетерев - после контузии!
– Его-то за что?
– Вот как раз за это и арестовали… Восьмой параграф: 'активное противодействие прогрессу в составе организованного вооруженного формирования'.
– Простите, господин капитан, однако…
Но Квотерблад уже продолжал:
– Оказывается, он во время Посещения служил сержантом в авиационном полку. Их тогда - помнишь? - первыми в Зону послали. На разведку…
– Помню,- кивнул толстяк.- Конечно!
Когда-то фотоснимки искореженных и обгоревших вертолетов с эмблемой королевских ВВС не сходили с газетных полос. Потом этот трагический эпизод перекочевал из прессы в популярную литературу, в научные монографии - и постепенно забылся.
– Четыре из пяти боевых машин прямо там и остались, на месте… А экипаж, в котором летал этот парень, сумел дотянуть - взорвался уже на посадке. Беднягу выбросило волной под винт, рубануло, но врачи его все-таки спасли.
– Повезло!
– Он тоже, в общем, так считал. До недавнего времени.
Эрни недоверчиво поднял бровь:
– И что же с ним сделали? С инвалидом этим?
– Как обычно… 'Приговор приведен в исполнение'.
– Бред какой-то! Ерунда.
– Вот именно,- кивнул капитан Квотерблад.
Не говоря больше ни слова, он отвернулся к стене - вытянув одну руку вдоль туловища, а другую подложив под голову.
Несколько долгих, тягучих мгновений толстяк Эрни сверлил полным страха и ненависти взглядом седые волосы на затылке соседа по камере и его старческую, дряблую шею.
– Господин капитан…
– Тихо! - Снаружи, сквозь окованную железными листами дверь в камеру проник посторонний шум. Судя по всему, кто-то быстро шел по тюремному коридору - и было их человек пять, не меньше.
– Обед уже несут?
Квотерблад отрицательно помотал головой:
– Помолчи.- Звуки шагов сначала усилились, а потом постепенно затихли, удаляясь в направлении следственного корпуса. Дождавшись полной тишины, Квотерблад снова лег лицом к стене.
Впрочем, ненадолго - на своей койке зашевелился Эрни:
– Господин капитан! Вы не спите?
– Чего тебе еще надо? - Собеседник не изменил позы, только в такт произнесенным словам чуть шевельнулась его ушная раковина.
– Я только хотел спросить… Ну, насчет…
Что-то в тоне и в голосе толстяка заставило соседа по камере повернуть голову и покоситься через плечо:
– Насчет чего? Только давай на этот раз - покороче!
– Скажите… это правда? Правда, что приговоренных к смертной казни…
Он замолчал, не решаясь продолжить - так, что капитану хватило времени обернуться полностью и даже привстать на локте:
– Ну что ты как баба! Чего трясешься?
Эрни с трудом проглотил застрявший в горле комок:
– Правду говорят, что больше никого из приговоренных не расстреливают? И не вешают, и вообще не… Что их… нас… ну, что, в общем…
– Ерунда. Успокойся.- Капитан Квотерблад разогнул руку и тоже сел.- Можешь не волноваться - поставят тебя к стеночке, завяжут глаза… В общем, все будет как положено!
– Но мне сказали… Что в интересах науки…
– Кто?
– Следователь. На допросе.
