Убийство Халланда

рукописи.

— Все это лежало в его письменном столе.

— Что?

— Да так.

— Фэ!

— Почему «фэ»? — спросила я.

Она швырнула на кровать черную записную книжку. Я открыла ее указательным пальцем:

— Это не его почерк.

— Я и сама вижу.

— Так почему «фэ»?

— Можешь прочесть.

— Ничего, если я вздремну? — сказала я. — Тебе не обязательно все это разбирать, но если хочешь — пожалуйста.

Я легла на бок, спихнула на пол подушку, натянула на себя покрывало. И моментально уснула.

Я открыла глаза. Прямо надо мной склонилось Перниллино лицо.

— Что с тобой? — спросила она.

— Что? — Я не могла понять, где нахожусь.

— Тебе что-то приснилось! Ты кричала и дергала руками-ногами! Сейчас я принесу тебе обещанный кофе!

Она ушла. Около моего рта на покрывале было мокрое пятно. Я повернулась и поглядела на письменный стол Халланда. На нем теперь аккуратными стопками были разложены бумаги. Я села на кровати. Компьютер мне лучше забрать, он же нужен Фундеру. У меня не было никакого желания докапываться и разнюхивать, мое здоровое природное любопытство угасло, как только я нашла ключи к этой комнате.

Я принялась читать в черной записной книжке, по поводу которой Пернилла высказала свое «фэ».

…что может быть чудеснее. Это сбылась мечта о счастье. Это невероятно, это нельзя описать, это…

— Фэ! — произнесла я, откладывая ее.

— Правда ведь ужасная гадость?! — сказала Пернилла и протянула мне чашку черного кофе.

Кофейный аромат окончательно разбудил меня. Она примостилась рядом.

— Чем ты, собственно, занимаешься, я не знала, что тебя интересует литература, — сказала я.

— Она меня ничуть не интересует, — ответила Пернилла и рассмеялась. — Да что это я говорю, извини. Я работаю в книжном магазине, прямо тут внизу, — показала она через плечо.

Смех шел ей. Я тоже засмеялась. Мне это не идет. Обычно когда я смеюсь, то прикрываю рот рукой. Если не забываю.

— Но ведь это же не литература, — сказала она.

Именно.

— Мне приснилось что-то жуткое… Только не помню что. У меня сейчас полное ощущение, как будто я уронила ключ, как в «Синей Бороде», и он весь в крови, а она не оттирается. Ненавижу разнюхивать. Ну а ты здесь все разобрала, как это мило.

Она пожала плечами, глотнула кофе и спросила:

— Что такое «Синяя Борода»?

— Вдобавок ты не знаешь, что такое канапе, — заметила я. — Дело плохо.

У нее раздулись ноздри.

— Ничего ты не разнюхиваешь. Это всего лишь кучка бумаг. Халланда убили, так что это, может быть, важно.

Мы сидели на краю его кровати, уставясь в пространство.

— Я заберу домой компьютер. И Мартена Герра.

— Что?

— Вон того! — показала я.

— Его будет трудно снять!

— Но если я хочу!

— Ты должна забрать еще кое-что. Они были у меня в сумке в тот первый приезд, но я как-то очень уж заторопилась обратно.

Я было уже обо всем позабыла, вернее, ровно настолько, чтобы решить: как это мило с ее стороны помочь мне. А тут во мне снова стало нарастать раздражение. Извещение о смерти. Да что она себе вообразила!

— И что же это? — спросила я.

— Его почта.

Его почта.

— Я не знаю почему, но он, видимо, переадресовал свою почту.

— С каких пор? — Я опять разозлилась.

Тяжело поднявшись, она вышла из комнаты и вернулась с пачкой конвертов, напоминавших счета. Я положила их на колени и посмотрела на отметку о переадресовке. Новый постоянный адрес, оформлено за две недели до того, как он умер.

Я перевела взгляд на Перниллу. Она стояла, расставив ноги, и часто дышала.

— Почему он это сделал? — спросила я строго.

— Не знаю. Я думала, когда он в следующий раз появится, то попрошу у него объяснения.

— Он собирался к тебе переехать?

У нее заблестели глаза:

— Что тебе ответить? Ты же мне все равно не поверишь.

— Ну так что?

— Во всяком случае, он не говорил, что собирается переезжать насовсем. И сама я тоже так не думаю. Но откуда же мне знать!

Я подошла к письменному столу. Поверх бумаг лежала старая фотография. Когда я протянула к ней руку, Пернилла сказала:

— Погляди-ка! Правда, чудная? Наверное, это Халланд в детстве! С теленочком!

С теленочком. Я запретила себе ее разглядывать и смяла в руке.

— Что ты делаешь! — закричала она.

— Это тебя не касается! — сказала я. — Я сейчас поеду… вот только отнесу вещи в машину — и поеду.

— Ты что, поведешь сама?

Я оставила ее вопрос без ответа.

18

«И все это время, — подумалось ему, — где-то, надо полагать, жили реальные люди, с которыми происходили вполне реальные вещи…»

Эдит Уортон[24] «Век невинности»

На полпути домой я заехала на заправку, где купила гадостный сэндвич с какой-то гадостной начинкой и еще какой-то белой гадостью внутри. Запив его бутылкой воды, я некоторое время сидела в полумраке и смотрела, как люди заправляются в пасмурную погоду. Потом зажгла свет. На полу вдоль борта лежал свернутый в трубку Мартен Герр. Рядом, на переднем сиденье, — сумка с ноутбуком, письма и черная