связанное семантически со словом «брутальность». Смитсоны, их коллеги и ученики задумывались над архитектурой отдельного здания, квартала, района, города не только с технической и эстетической точек зрения. Дом для них - среда обитания человека (несколько позже появилось и понятие «хабитат»), и ее надо создать с таким расчетом, чтобы она способствовала развитию связей между людьми, не только бытовых и деловых, но и чисто человеческих контактов. Эти гуманистические стремления, поиски борьбы с разобщенностью людей в современном большом городе были воплощены в проекте жилого комплекса в районе Лондона Голден-Лейн в 1952 г. Проект, впрочем, не был принят: тогда идея показалась слишком смелой. Лишь через 10 лет эти принципы, разработанные применительно к району Парк-Хилл в Шеффилде архитекторами Д. Линном и А. Смитом, удалось реализовать.
В специфической форме, в рамках своей профессиональной деятельности, архитекторы-бруталисты оказались первыми, ранними выразителями настроений той английской трудящейся молодежи, которая вскоре в полный голос заявила о себе в литературе, театре, киноискусстве. Контраст между надеждами на новую Англию, новые взаимоотношения между «низами» и «верхами», новый образ жизни и реальностью «общества благосостояния» воспринимался молодежью тем более болезненно, что лейбористская пропаганда продолжала твердить о «новой Англии» и тем самым напоминала о несбывшихся надеждах. Да и консерваторы научились повторять слова об «обществе благоденствия» и клясться в своей приверженности делу мира.
Многое действительно изменилось! Произошло огосударствление важных отраслей индустрии, социальные реформы несколько улучшили жизнь трудящихся. Все это было положительно встречено рабочими старших поколений, помнившими «голодные тридцатые», но молодежь воспринимала существующее положение как некую социально-культурную действительность, которая ее никак не устраивала: сохранились жесткие социальные перегородки, снобизм выпускников Итона и Дерби, господство буржуазного общественного мнения, весь ненавистный истэблишмент. С полным основанием можно было применить к Англии 50-х годов давнее изречение: чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому. А формирование после выборов 1951 г. нового кабинета Черчилля (1951-1955) с Иденом в качестве министра иностранных дел показало, что никакого расчета с империалистическим прошлым не произошло.
Возвращение к власти консервативной партии, прямо и непосредственно выражающей волю и интересы монополистического капитала, свидетельствовало о дальнейшем сдвиге вправо, который начало еще в 1947 г. лейбористское правительство.
Из тяжелого финансового положения страны, вызванного прежде всего растущими расходами на вооружение, Черчилль пробовал выйти путем «экономии» на социальных расходах и на импорте сырья и продовольствия. В сущности, и в этом он шел лишь по стопам лейбористских предшественников. Реальная зарплата все еще была ниже довоенной, а сокращение импорта продовольствия сказывалось на положении рабочей семьи.
Лишь к концу деятельности кабинета Черчилля жизненный уровень несколько поднялся, достиг довоенной нормы, а у некоторых категорий рабочих даже превысил ее. Частично это объясняется ростом, хотя и медленным, промышленного производства, а также упорными выступлениями против предпринимателей и правительства: крупные общенациональные стачки провели в 1953 г. машиностроители, в 1954 г. - докеры.
Внутри консервативной партии нарастали трения. Непримиримый антисоветский курс Черчилля, его нежелание считаться с мнением коллег - все это вызывало недовольство партийной верхушки, которая считала, что новые времена требуют и новой тактики и новых людей. В апреле 1955 г. Черчилля вынудили уйти в отставку, передав пост премьер-министра А. Идену, которого пресса именовала «прогрессивным консерватором». Он и возглавил избирательную кампанию в мае 1955 г., принесшую консерваторам более прочное большинство в парламенте: они получили 345 мест против 277 лейбористов и 8 либералов.
Однако никакого «обновления» политики консервативной партии не последовало. Идеи не был столь скомпрометирован непримиримым антикоммунизмом, как его предшественник, но это был политик все той же старой торийской школы, верный и опытный защитник интересов британского империализма. Не случайно он, по свидетельству близких к премьеру людей, не принимал ни одного серьезного решения без неофициального совещания с Черчиллем. Используя благоприятное соотношение сил в парламенте и фактическую поддержку со стороны право-лейбористского руководства во главе с X. Гейтскеллом (который в 1955 г. сменил Эттли на посту лидера партии), правительство Идена усилило наступление на рабочий класс.
Уже через несколько дней после выборов правительству пришлось столкнуться с мощной стачкой паровозных машинистов и кочегаров, продолжавшейся с 29 мая по 15 июня 1955 г. Почти все железные дороги Англии были парализованы. Идеи объявил чрезвычайное положение, но и эта мера не сорвала стачки. Рабочие добились повышения зарплаты. Стачка показала, что рабочий класс активизируется, что его не удалось полностью увлечь разговорами о «государстве всеобщего благоденствия» и излюбленными утверждениями консерваторов, что «вы никогда не жили так хорошо, как теперь». Рост цен продолжался, и стачки оказались единственным средством для того, чтобы остановить падение уровня жизни.
Правительство Идена, отстаивая принцип «экономии» для усиления экономических и военных позиций Англии, резко осудило как стачку на железных дорогах, так и вообще требование рабочих о приведении зарплаты в соответствие с растущими ценами. В этом оно получило полную поддержку со стороны правых лейбористов, один из которых прямо заявил: «Мы все рассматриваем стачки во второй половине XX в. как анахронизм». На этой же позиции стояли и руководители Конгресса тред-юнионов. В таких условиях правительству казалось сравнительно нетрудным провести новый закон, который запретил бы стачки или резко ограничил возможность бастовать; такой закон был вскоре разработан, но среди широких масс членов профсоюзов намерение правительства вызвало мощный протест. Конгресс тред- юнионов 1956 г. под давлением снизу принял резолюцию в поддержку борьбы рабочих за повышение заработной платы, и в последующие годы это решение повторялось во все более категоричной форме. Идеи счел благоразумным отказаться от своих планов. Обострение стачечной борьбы и провал намерений правительства прямым насилием отнять у рабочих право на стачку послужили переломным моментом в отношениях между трудом и капиталом.
Вынужденное в период избирательной кампании обещать массам поворот во внешней политике, отказ от холодной войны правительство Идена в 1955 - начале 1956 г. сделало несколько демонстративных шагов, создававших видимость выполнения этого обязательства. Английское правительство не могло не считаться с тем, что в эти годы резко усилилась борьба СССР за мир и безопасность народов. Летом 1955 г. состоялось Женевское совещание глав правительств великих держав, в котором принял участие и Идеи. Однако именно Англия оказалась одной из тех империалистических держав, которые сорвали начавшуюся разрядку напряженности и поставили человечество под угрозу новой мировой войны.
Кризис колониальной системы особенно болезненно сказался на Англии, как крупнейшей колониальной державе. Сдавая под натиском освободительной борьбы народов одну позицию за другой, английское правительство еще в 1954 г. вынуждено было вывести войска из зоны Суэцкого канала. Но интересы английских миллионеров, держателей акций компании Суэцкого канала, были для правительства консерваторов выше интересов дела мира. Когда в 1956 г. президент Египта Насер объявил о национализации Суэцкого канала, правительство Идена, а также правительство Франции выступили с угрозами в адрес Египта. Лидер лейбористов Гейтскелл в этот период почти безоговорочно поддерживал Идена. Но агрессивные планы вызвали решительный отпор рабочего класса. Под давлением рядовых членов профсоюзов Генеральный совет Конгресса тред-юнионов не занял столь открытой империалистической позиции, как лидеры лейбористской партии. В его резолюциях, правда, осуждались действия египетского правительства, но в то же время признавались «суверенные права Египта». Один из крайне правых профсоюзных лидеров, учитывая настроение масс, говорил в те дни: «Мы заявляем правительству, что, если оно втянет страну в ненужную войну, вся нация поднимется в глубоком, непримиримом, ожесточенном гневе, какого еще никогда не знали».
Для такого прогноза были все основания: обострение классовой борьбы в связи с попыткой ограничить право на стачку, явное нежелание масс поддерживать неоколониалистскую политику консерваторов, а тем более воевать за нее, наконец, нарастание бунтарских настроений в среде мелкобуржуазной и интеллигентской молодежи. Если в конце пребывания у власти лейбористской верхушки
