60 тыс. рабочих Манчестерского округа в 1808 г.), рабочие все чаще прибегали также к методу уничтожения орудий производства. Центром движения стал район Ноттингема. В 1811 г. здесь был образован подпольный профсоюз вязальщиков - организация луддитского движения, которой удалось связаться с аналогичными организациями страны.
Наибольшего подъема движение достигло в 1811-1812 гг., когда страна переживала экономический кризис, связанный с континентальной блокадой и временной утратой американского рынка. Предприниматели были терроризированы и пастолько напуганы, особенно в Ноттингеме, что постоянно требовали от правительства присылки войск для охраны фабрик.
В этот период широкое распространение в буржуазных кругах приобрела крайне реакционная и бесконечно далекая от науки теория священника Томаса Мальтуса (1766-1834). В 1798 г. он опубликовал свой «Опыт о законе народонаселения», и эта книга сразу настолько пришлась по вкусу буржуазному читателю, что уже в 1803 г. она была переиздана и затем переиздавалась неоднократно. Мальтус утверждал, что бедность неискоренима по самим законам природы. Если средства пропитания растут в арифметической прогрессии, то само население земли, по Мальтусу, возрастает в прогрессии геометрической, и поэтому всегда будет «избыточное» население, которое обречено на нищету, страдания и вымирание. Из этого делался успокаивающий совесть буржуа вывод, что в нищете рабочих будто бы никто не виноват - пи отдельное лицо, ни социальный строй. «Человек, рождающийся па свет, уже занятый другими, если семья не имеет средств его кормить или если общество не нуждается в его работе, - такой человек не имеет ни малейшего права требовать себе даже малейшей части пищи, и на самом деле он - лишний на свете. Природа приказывает ему удалиться и не замедляет сама привести в исполнение свой приговор».
Но рабочие, вопреки теории Мальтуса, не желали умирать голодной смертью и даже боролись за лучшую жизнь. Перепуганная буржуазия видела выход только в обращении к грубой силе, к армии и полиции. Паническое состояние умов господствующих классов Англии выражал, в частности, глава реакционных романтиков Саути: «В настоящий момент только армия предохранит нас от самой страшной опасности: восстания бедных против богатых».
Парламент в 1812 г. принял закон о введении смертной казни за участие в луддитском движении. Этот чудовищный закон прошел почти без возражений в обеих палатах парламента, и только Байрон в палате лордов произнес гневную речь против составителей билля, которые «могут по праву считать себя достойными преемниками того афинского законодателя, о котором говорили, что его законы писаны не чернилами, а кровью». В «Оде авторам билля против разрушителей станков», которую ему удалось напечатать в «Морнинг кроникл», звучит угроза решительных действий:
Не странно ль, что если является в гости К нам голод и слышится вопль бедняка, - За ломку машины ломаются кости И ценятся жизни дешевле чулка? А если так было, то многие спросят: Сперва не безумцам ли шею свернуть. Которые людям, что помощи просят, Лишь петлю на шее спешат затянуть?
Действительно, закон 1799 г. о запрещении союзов, вмешательство полиции и войск в конфликты между рабочими и предпринимателями, закон 1812 г. о луддитах и последовавшие за ним смертные приговоры - все это способствовало довольно быстрому росту политического сознания рабочего класса, тем более что в 90-е годы он активно участвовал в борьбе корреспондентских обществ за демократизацию государственного строя. В луддитских воззваниях стали появляться чисто политические мотивы. В то время как буржуазия примирилась со своей ролью «младшего партнера» олигархии, рабочий класс остался единственным носителем демократических идеалов. В одной из листовок содержался призыв к соотечественникам «выступить с оружием в руках и сбросить ненавистное иго глупого старика Георга III и его еще более глупого сына, их мошенников-министров, всех дворян и тиранов. Последуем благородному примеру храбрых граждан Парижа...». В другой листовке после аналогичного призыва выражалось убеждение, что «нами будет управлять справедливая республика».
Между тем молодой управляющий и совладелец бумагопрядильной фабрики в Нью-Ланарке (Шотландия) Роберт Оуэн (1771-1858) именно в это первое десятилетие XIX в. провел убедительный социальный эксперимент, доказавший, что сокращение рабочего дня, повышение зарплаты, создание сносных условий труда и быта рабочих не только не подрывает устои буржуазного господства, но даже укрепляет его и ведет к росту прибыли. В пустыне капиталистического гнета, чудовищной нищеты, невежества, болезней, пьянства и разврата Оуэн создал своеобразный оазис, где 2500 человек жили и трудились во вполне удовлетворительных (по понятиям того времени) условиях. Рабочий день здесь продолжался 10,5 часа, а не 14, как на других фабриках, рабочие имели возможность покупать товары в фабричной лавке на 20% дешевле, чем у других торговцев, для холостяков были организованы столовые, грязные казармы сменились опрятными жилищами и т. д. Все эти меры не только резко повысили жизненный уровень рабочих, но, улучшив их физическое и моральное состояние, привели к росту производительности труда и соответственно прибылей фабрикантов.
В 1812 г. Оуэн опубликовал свой «Отчет о нью-ланаркском предприятии», а в 1813 г. - «Новый взгляд на общество, или Опыты о принципах выработки человеческого характера». Оба исследования произвели сенсацию, и вскоре Оуэн стал одним из самых знаменитых людей Европы. Оуэн использовал свой ныо- ленаркский опыт, чтобы опровергнуть лженаучную теорию Мальтуса. По сравнению с невежественным и управляемым дурным правительством народом разумный и трудолюбивый народ может произвести неизмеримо больше пропитания на том же отрезке земли, доказывает Оуэн: «Это такое же отношение, как единица к бесконечности». Находясь в самой гуще промышленного переворота, являясь одним из «капитанов промышленности», Оуэн глубоко верил в неисчерпаемые возможности научного и технического прогресса, в том числе - в сельском хозяйстве. Его хвалили в прессе и в речах, к нему в Нью-Ленарк ездили паломники из буржуазии и аристократии, в том числе такой высокопоставленный посетитель, как российский император Александр I, но никто из фабрикантов не намеревался следовать примеру Оуэна.
Ни в социальных, ни в политических вопросах английский буржуа не склонен был к радикальным решениям. Политический радикализм находил опору только в низах народа, среди рабочих, ремесленников, мелкой буржуазии.
Наиболее выдающимся идеологом и вождем радикальных элементов был человек, оставивший значительный след не только в истории политической борьбы первой трети XIX в., но и в истории английской культуры - Уильям Коббет (1762-1835); В 1802 г. Коббет основал газету «Уикли политикл реджистер», которая вскоре стала главным органом радикальной оппозиции всему олигархическому режиму. Коббет в равной степени враждебно относился и к торийским министрам, и к вигскому показному либерализму. Подобно Оуэну, он призывал правительство принять меры для улучшения положения рабочих. Но - в отличие от Оуэна - он ненавидел фабричную промышленность, не верил в то, что технический прогресс может принести счастье народу. В этом смысле он более непосредственно, чем ранний Оуэн, выражал взгляды большинства трудящегося населения. Разоряемый фермер старался удержаться на своем клочке земли и видел в городе источник всех бед. Так же был настроен и ремесленник, которому не под силу было конкурировать с фабрикой. Большинство рабочих, изнывающих под бременем фабричной дисциплины, запертых в тесные казармы или городские трущобы, мечтали о возвращении в деревню и склонны были идеализировать свою нищенскую жизнь на лоне природы. Точно так же и Коббет ненавидел городские скопища домов и беспочвенно мечтал о возврате к деревенскому быту. Его взгляды развивались в общем русле романтизма, однако, в отличие от реакционных романтиков, Коббет отнюдь не склонен был мириться с политической реакцией и господством олигархии. Он рекомендовал и рабочему классу сосредоточить усилия на политической борьбе, имея в виду достижение подлинного народоправства, основанного на всеобщем избирательном праве и демократизации парламента. Глубокое противоречие мировоззрения Коббета, которое лишь отражало противоречивость положения и мышления мелкой буржуазии и незрелость пролетарского движения, подчеркивал Маркс: «Он был одновременно и самым консервативным и самым радикальным человеком в Великобритании - чистейшим воплощением старой Англии и наиболее смелым провозвестником молодой Англии».
Плоть от плоти английского народа, Коббет внес в английскую литературу, прежде всего в литературный язык, истинно народную струю. Реакционные романтики пытались вносить народную лексику в свою поэзию, но это в большинстве случаев оказывалось лишь салонной стилизацией «под народ». Коббет же писал точным, простым, подлинно народным языком. Недаром Маркс в середине XIX в. считал,
