Театр французского классицизма

Агриппина, Бурр.

Агриппина

Ах, небо! Как была в упреках неправа я!
Я Бурра клясть могла, Нарциссу доверяя!
Вы видели, мой Бурр, какой свирепый взгляд
Мне подарил Нерон в залог иных наград.
Свершилось; цепь свою он рвет теперь недаром;
Меня он поразит обещанным ударом.
Вам самому, боюсь, расплаты ждать пора.

Бурр

Царица! Для чего не умер я вчера!
О, пусть Нерон рукой, спасительно жестокой,
Даст исцеленье мне от горечи глубокой!
Он Бурру показал, злодейство совершив,
Что с цезарем таким не будет Рим счастлив.
Не преступленье лишь гнетет мой дух смятенный,—
Он брата мог убить из ревности мгновенной.
Но, государыня, я тем вдвойне согбен,
Что, подавая яд, спокоен был Нерон.
Его холодный взор изобличал презренье
Тирана, для кого не ново преступленье.
Пусть довершит удар, пусть будет им убит
Докучливый министр, кто так о нем скорбит.
Мне незачем — увы! — бежать других страданий:
Чем смерть придет быстрей, тем будет мне желанней.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Агриппина, Бурр, Альбина.

Альбина

Бурр! Госпожа моя, очнитесь от скорбей!
Утешить цезаря бегите вы скорей!
Ах! Жить без Юнии захочет он едва ли.

Агриппина

Возможно ль! Юнию мы также потеряли?

Альбина

Она не умерла, но для него мертва,
Чтоб цезаря тоска была вовек жива.
Мне солгала она, покой ваш покидая.
Принцессу проводить к Октавии пошла я;
Она ж другим путем стремилась все быстрей,
И я могла следить лишь издали за ней.
По ступеням дворца бежит она с рыданьем.
Но вдруг пред Августа высоким изваяньем
Упала, надломясь, к подножью склонена,
И, обхватив его, воскликнула она:
«О кесарь, защити рукой твоей, молю я,
Последний отпрыск твой, что льнет к тебе, тоскуя,
Убит в своем дворце, тому свидетель Рим,
Тот принц, кто мог бы стать преемником твоим.
Он умер, а меня хотят склонить к измене.
Чтоб верной быть ему, обняв твои колени,
О властелин, дозволь мне вверить жизнь богам,
С кем доблестью своей ты ныне равен сам!»
Меж тем бежит народ, охвачен изумленьем,
Толпится всё вокруг, ей вторит с возмущеньем.
И, тронут повестью злодейства и обид,
Поносит лживый двор и помощь ей сулит.
Ее ведут во храм, где в память бурь смиренных
Семья невинных дев, служенью посвященных,
Бессменно сторожит в хранилище святом
Огонь, что век горит пред нашим божеством.
Нерон глядит им вслед, их разлучить не смея.
Нарцисс — смелей, влечет усердие злодея.
Он к Юнии спешит и, чванясь пред толпой,
Ее касается предательской рукой.
Но бурей на него вздымаются кинжалы;
Одежды Юнии от брызг нечистых алы.
Посланцу своему Нерон не смел помочь,
От яростной толпы спешит он скрыться прочь:
Вернулся он. Но всех страшит своим молчаньем.
Лишь имя Юнии он все твердит с рыданьем.
Бесцельно бродит он, его глаза мертвы,
Он к небесам поднять не смеет головы.
Боюсь, чтоб скорбь его, которой тишь ночная
Отчаянье сулит, все раны растравляя,