Геда с виду был совсем спокойным, только его лицо показалось Тимене замкнутым, точно чужим.
– Ты тут, Грона? Все в сборе. Надо уходить, - произнес он.
Тимена до боли сжал кулаки.
– Нет, я просто так не уйду! Я им отомщу сразу за всех, я уничтожу всю эту проклятую Сатру, пусть ее больше не будет никогда! - вырвалось у него с такой яростной убежденностью, что остальным показалось - он сошел с ума.
– Как ты один погубишь всю Сатру, Грона? - перебил его Сполох. - Брось. Пойдем.
В хлопающем на ветру плаще, без украшений, Тимена задыхался от ярости и горя, ему было больно дышать. Они, небожители, так гордятся своей чистотой и причастностью к Жертве. Так боятся мира вокруг! Что ни делай, как ни пытайся изменить жизнь, только попробуй любить кого-нибудь, дружить или надеяться на лучшее будущее - убьют. Как Грону, как Адатту, Итвару. Как скоро убьют Дэву.
Но он, Тимена, сейчас сметет Сатру, страну небожителей, с лица земли. Поднимая кулак и тряся им перед лицом, он представил опустошенную землю и перепуганных, жалких ее обитателей, бессильных перед живым миром. С горящими глазами, сжимая кулаки еще крепче, отчетливо чеканя слова, Тимена проговорил:
– Я - могу! Дэва их пощадил, а я их всех… я не пощажу. Я когда жил в зарослях, видел пригорок такой, а на нем - каменный столб. А под ним сердце Сатры. Надо его вырвать с корнем… Вырвать у Сатры сердце. Пусть они все здесь сдохнут. Осквернятся и сдохнут! - злорадно повторил Тимена.
Теперь ему показалось, что стало даже легче дышать, а комок боли в груди, от которого хотелось выть, растекся теплом.
Небожители сперва онемели, потом заговорили все разом. Этого нельзя было даже вообразить - чтобы кто-нибудь осмелился коснуться сердца Сатры. Пока самоцвет с небес хранится в земле, земля в границах Стены считается чистой. Вынуть сердце - это означает конец самому народу небожителей. Они останутся лицом к лицу с Обитаемым миром. Им уже больше не будет обещана Жертва. Тимена только непреклонно качал головой.
– Я уже решил. Конец Сатре и вот этой, - он топнул ногой о землю, - и «Сатре в душе»!
– Нет! Грона, не надо, они все сойдут с ума от страха, если узнают! - внезапно воскликнула Гвендис.
– А ты думаешь, я им не скажу? Я нарочно пойду к тиресам на площадь и скажу, - вне себя, бросил Тимена. - Конечно, узнают!
Он готов был дать тиресам закидать себя камнями, как Грону, лишь бы воочию увидеть плоды своей мести.
– Грона, не надо! - Гвендис протянула к нему обе руки. - Не надо мстить, лучше спаси Дэву. Его же убьют, а он старался изменить жизнь в Сатре!
Блеск в глазах Тимены погас. Смягчившимся, тихим голосом он ответил:
– Ты знаешь, как его спасти? Тогда я не буду мстить. А что надо делать?
Элеса со своими товарищами грелись у костра в развалинах, передавая друг другу долбленую баклажку с вином. Отхлебывая вино, Элеса запрокидывал голову, и на его напряженной шее было видно облегающее серебряное ожерелье. Рукав сползал с запястья, на котором блестела заплетенная косицей полоса браслета. Ночь была - их время, ночью из-за них никто в Сатре не смел соваться на улицу.
В вино был подмешана дейявада, - Элеса сам насушил ее еще с лета. Под конец зимы с особенной силой начинает мучить тоска, и на это время он привык запасать побольше бодрящего зелья. Волосы у Элесы стали еще реже, черты - резче. Подбородок неровно побрит, вдоль щек - резкие складки. Казалось, за зиму он постарел. Так же безрадостно выглядели его друзья. У всех на плащах - давний слой грязи.
Услышав шум и крики неподалеку, Элеса вскочил на ноги.
– Пойдем смотреть, - бросил он.
Остальные потянулись за ним. Они увидели, как факельное шествие удаляется от дома. Дверь была выломана. На пороге лежал убитый хозяин. А воины с факелами уже высаживали дверь в дальнем конце улицы.
– У-у! - присвистнул Элеса. - Тиресы кого-то режут, а нам-то и не доложились! Что ж так! Позвали бы - мы бы им помогли.
Его ребята уже бросились 'помогать'. На женской половине, распугав плачущих рабынь и домочадцев, они захватили хлеб и кувшин с вином, кусок копченого мяса. Граненый кубок с алмазами один из грабителей небрежно смахнул со стола на пол. Элеса наклонился к трупу хозяина и вынул у него из руки ржавый меч, которым тот пытался защищаться, пока был жив. Его друзья вывалились из дома, передавая друг другу прихваченный кувшин. Вино текло по лицам и по одежде. Хозяина так и не отодвинули с порога, гурьба грабителей просто переступила через него. Трое остались в доме в поисках хозяйки или молодых рабынь.
– А ну дай, - Элеса вырвал кувшин у приятеля, сделал несколько крупных глотков, оскалился, почувствовав прилив веселья.
– Пошли за тиресами! - махнул он рукой.
– Смерть Дэвасатре! - кричали впереди.
Друзья Элесы невольно подхватили клич.
Они двинулись вслед за факелами, грабили, снимали одежду с трупов, залезали в погреба. Погром настиг не только тех небожителей, которых весь остаток зимы слишком часто видели рядом с Сияющим. Не было спасения никому по дороге толпы. Шайка Элесы и немало других жителей окраин присоединились к веселью. Начали громить дома. Ломали столы и скамьи, резали клинками старинные гобелены и покрывала, крушили в черепки глиняную посуду, выпускали сено из подушек. А когда погромщики уходили, из соседних домов выглядывали небожители победнее и решались зайти в разрушенный дом, на случай, если там осталось, чем попользоваться.
Вдруг Элеса почувствовал, что его опьянение прошло. Впереди неслось: 'Смерть Дэвасатре!'; сзади кричали, хохотали, выли его собственные охмелевшие спутники. Элеса почувствовал, что ненавидит и тех, и других, ненавидит всё вокруг.
– Они идут к Сияющему, - беспокойно проговорил один из спутников Элесы.
– Я что, не вижу? Или не слышу? - лицо Элесы исказилось от яростной усмешки. - И мы туда идем. Подеремся с Сияющим или с тиресами. Я еще не решил!
– Но Дэва сведет небесный огонь!
Элеса почти зарычал, присев на полусогнутых ногах, словно готов был броситься на друзей.
– На вас всех пора свести огонь! На всю нашу поганую Сатру, а на вас - на первых! Да нет, какой там огонь, это слишком хорошо для вас! - Элеса сплюнул. - Вас просто утопить в дерьме. Трусы. А Тесайе и Одасе выпустить кишки. Вот это будет правильно!
Спутники Элесы попятились от него.
– Ну? - прикрикнул он резким голосом. - Испугались? Все вы - меня одного? Как же мне надоели ваши трусливые рожи! Только и знаете, что сбиваться в стаи и всюду таскаться за вожаком. Вы такое же отребье, как «верные» тиресов. Для чего вы вообще нужны?
– Ты чего, Элеса? Своих?..
– Ладно, это у него бывает, это пройдет, - послышались голоса.
– А, привыкли! - Элеса засмеялся неприятным, сухим смехом. - Привыкли, что я пошумлю и отойду. Нет, хватит. Я уйду от вас к Сияющему. Буду на его стороне. Лучше сейчас подохну вместе с ним, чем жить с такими, как вы. А вы сгнивайте одни, потому что без вожака вы и шагу ступить не можете. Идите служить тиресам.
На площади нарастал шум. Невдалеке алело зарево нового пожара. Элеса постоял еще несколько мгновений. Он выпрямился и посмотрел в глаза каждому из своих бывших друзей. Те хмурились, отводили взгляд. Элеса махнул рукой и повернулся, быстро пошел на площадь.
Один из его спутников посмотрел вслед Элесе, поднял с земли первый попавшийся в темноте камень, взвесил в руках и запустил в бывшего предводителя. Камень попал ему в голову. От удара Элеса пошатнулся и упал лицом вниз. Он попытался приподняться на руках. Но бывший приятель уже заносил над ним второй камень - смертельный.
А на площади шел невиданный в Сатре бой. Когда толпа во главе с четырьмя тиресами обрушилась на
