все еще цеплялись за мраморные бортики. Сведенные судорогой пальцы усыпаны тяжелыми перстнями. Голова, по шею торчащая из воды, была откровенно страшной. Зубы оскалены, мокрые жидкие волосы прилипли к широкому бугристому лбу.
— Зарезали в ванной, — пробормотал Критобул. Друзья давно привыкли к тому, что он озвучивает вслух очевидные веши.
Арэлл, отвернувшаяся было на мгновение, зажав рот обеими руками, теперь снова смотрела на мертвого императора. Пристально, не отводя взгляда, сурово сжав губы.
— Это наши. Больше некому, — продолжал бормотать атлет за спиной Гая. — Посмотри, что в соседней комнате.
Соседняя комната была забрызгана черным. Густые капли медленно стекали по пурпурным прожилкам на белых стенах, лениво плюхались в грязные лужицы на полу. Впитывались в алые ковры. —Черное на красном. Это было даже красиво.
Посреди комнаты на разодранных золотых подушках валялась мертвая демоница. С перерезанным горлом. Нет, с разорванным. Гай содрогнулся от брезгливого отвращения, рассмотрев подробности. Ее тело осталось человеческим — смуглым, гладким, блестящим от ароматического масла. А вот некогда красивое лицо превратилось в звериную морду
Гаю не было ее жаль. Испытывать сочувствие к демону — что за бред! Проще пожалеть императора. Но раньше кошка была красива. А Транквил оставался мерзким стариком и при жизни, и после смерти.
— Как ее убили? — тихо спросила Арэлл. Преторианец почувствовал подступающее раздражение.
Похоже, элланку не интересовало ничего, кроме способов убийства демонов.
Осторожно ступая по заляпанному кровью полу, Критобул подошел к трупу. Наклонился.
— Стигийский сфинкс, — произнес он внушительно. Арэлл вопросительно подняла брови.
— Яд одного очень редкого насекомого, — объяснил Гай неохотно. — Парализует дыхание. Действует на низших демонов.
— Его можно достать в городе?
— Его нельзя «достать». — Телохранитель мрачно взглянул на невесту наследника, которая теперь подошла слишком близко к тому, чтобы стать женой нового императора. — Раздобыть его какими бы то ни было путями невозможно, Арэлл. Его может подарить только Его Могущество Великий Некрос. Пошли отсюда. Убийство совершено по распоряжению Повелителя. Все чисты. Критобул, идешь?
— Нет. — Атлет оторвался наконец от изучения мертвой Демоницы. — Сейчас моя смена. Буду разбираться со всем этим дерьмом. — И без всякого перехода уныло: — А ведь красивая была, тварь. Какие ноги!
Арэлл отчаянно замотала головой, не желая слушать продолжение эротических восторгов Критобула. Стремительно развернулась и вышла из комнаты. Гай отправился следом. Проходя через роскошную ванную комнату, элланка сделала странную вещь. Подошла к мертвому телу императора, наклонилась над его обезображенным ужасом и смертью лицом. Смотрела несколько мгновений.
— От него почти ничего не осталось, — прошептала она, выпрямляясь.
— То есть?
— Они выпили из него всю душу… Демоны. Бедный человек.
Гай промолчал. Желания разбираться с потерянной душой императора не возникало. Скорее бы могильщики разобрались с его телом. Из ванны явственно начинало тянуть гнилью, смешанной с ароматом розового масла.
Арэлл стремительно шла по коридору, составленному из прекрасных статуй полуобнаженных девушек и юношей. Нервно стягивала и натягивала свою красную перчатку, оглядывалась по сторонам, словно ожидая, что на нее сейчас налетит стая стигийских сфинксов.
Гай с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее за локоть, развернуть к себе и приказать не паниковать. А еще хотелось пообещать, что все будет хорошо. Но это тоже не оказалось бы правдой. Сам преторианец находился сейчас, быть может, в еще большем смятении, чем элланка.
— Теперь Клавдий — император, — сказал он вместо тех слов утешения, которые уже готов был произнести.
ГЛАВА 5
Цена империи
Тиберий был в библиотеке.
Теплый ветер, теребящий край занавески и шелестящий бумагами на столе, принес голос Гая, прозвучавший в вестибюле. Нет, брат сейчас должен быть на дежурстве. Чей-то похожий голос. Громкий, командирский, но пока еще не лишенный юношеской звонкости.
Быстрые, решительные шаги приближались.
— Тиберий!
Только бы не вошел сюда. Не увидел его напряженное, измученное лицо, постаревшее сразу лет на десять. Гратх взял первый попавшийся свиток, развернул его. Дверь распахнулась.
— Тиберий! — воскликнул брат. — Император мертв! Трибун вздрогнул. Как, уже?! Так быстро?! Голубя он отправил полчаса назад. Или раньше? Показалось, что совсем недавно. Но за время, пока сидел в библиотеке, стараясь ни о чем не думать, тонкие, прохладные утренние тени удлинились. Он не заметил, как прошли сутки? Как такое может быть?! Как он мог пропустить день, который мечтал растянуть до бесконечности?!
— Тиберий, ты слышишь?!
— Я слышу.
— Ну и?! Отреагируй как-нибудь!
— Гай, я занят!
— Твое занятие настолько важное? Важнее смерти императора?!
— Пора бы тебе привыкнуть, что императоры сменяют один другого. Это как смена дня и ночи. Естественно. — Как ты можешь шутить сейчас?!
Тиберий тяжело поднялся. Сдвинул бумаги в сторону. Не обращая внимания на негодующего Гая, позвал рабов. — Мой меч. Парадную тогу. Живо.
Какой смысл идти в Претикапий сейчас? Посмотреть на мертвого императора? Удостовериться самому? Потянуть еще немного время?
Факелы во дворце были потушены. Даже перевернуты в своих гнездах. В знак глубокого траура. Преторианцы в Парадных доспехах с фиолетовыми полосами печали на Панцирях стояли едва ли не на каждой ступени лестницы и провожали народного трибуна Тиберия пристальными недобрыми взглядами.
Интересно, кто из них заколол императора? Кому Марий поручил почетную роль убийцы?
Транквил Помпеи лежал на белом помосте, окруженный почетным караулом своих верных телохранителей-палачей. Усыпанный белыми розами. Заострившееся серое лицо в золотых бликах царственного дубового венца величественно, спокойно, а если смотреть с того места, где стоял Тиберий, даже грозно. Руки скрещены на груди. На каждом пальце сверкает массивный перстень. Тело, как будто усохшее с приходом смерти, облачено в белую тогу. Пурпур на ней широкой полосой течет среди цветочных лепестков. Тиберий смотрел на багряную ленту и не мог отвести взгляда.
Сзади подошли, обдали крепким запахом духов, перебивающим аромат роз, тихо ароизнесли голосом сенатора Полибия Катиллина.
