наверняка грабительская, но не одинокой беглянке спорить с опытным в торговых делах мужчиной. Нечего ей ему противопоставить, сейчас вообще отнимет серьгу да страже сдаст как воровку, и ничего не сможешь доказать. Ну а если даже просто откажется связываться с сомнительного происхождения ценностями, то она потеряет шанс раздобыть хоть немного денег.
– Я согласна, – зябко поежившись, проговорила Лакриста.
Трактирщик хмыкнул и подмигнул ей зеленым глазом.
– Держи деньги и иди за третий столик от окна… Недалеко вон от того здоровенного мужика! – Тинто указал на мрачного детину в тонкой шерстяной куртке. Он сидел у самой стены и угрюмо оглядывал зал. На столе перед ним стояла внушающая уважение глиняная кружка и полная тарелка залитой соусом лапши с мелкими кусочками непонятного происхождения. Проходя к своему столику, Лакриста ощутила острый аромат сыра и разглядела на краю глиняного блюда несколько раковин с запеченными моллюсками – чувствовалось, что здоровяк любит вкусно поесть.
Свой обед, а может и ужин, – она потеряла всякое представление о времени – ей пришлось ждать недолго: разбитная пышногрудая деваха притащила поднос, на котором робко притулились две миски и небольшая чашка.
– Пшенная каша, курица и сбитень, госпожа! – служанка особенно выделила последнее слово. Дескать, видели мы таких господ, ножом поскреби – шлюха шлюхой. Грубиянка бухнула перед Настей тарелки и уплыла прочь, точно виляющая кормой шхуна.
– Дрянь, – шепнула под нос Лакриста и попыталась унять вновь навернувшиеся слезы.
Каша оказалась довольно безвкусной, курица – неясного происхождения птахой размером в два дамских кулачка, а сбитень – приторно сладкой мутной водичкой. Трактирщик решил особенно не мудрить и искал выгоду даже в такой малости.
С неохотой, почти через силу, беглая дворянка принялась за ужин. Сразу же вспомнились званые обеды, королевский бал и многие другие, теперь недостижимые вещи. Тот мир не для нее, значит, надо искать себя в новом, как-то приспосабливаться, ловчить, бороться если не за счастье, то хотя бы за жизнь.
В трактире становилось все более многолюдно, на пороге то и дело возникали люди самой лиходейской наружности, быстро оглядывались и садились за какой-нибудь столик. Здоровяк сосед все так же хмуро торчал в своем углу и цедил содержимое кружки, тарелка его давно опустела.
Наконец отставила опустевшую чашку и Настя – пусть невкусно, но хоть не потеряет теперь сознание от голода. Подхватив узелок с пожитками, Лакриста двинулась к выходу. Пора из этого вертепа уходить, вряд ли безопасно сидеть в таком месте и таком окружении. Как бы новая беда не нагрянула!
Выскочив наружу и хлопнув дверью, молодая женщина нырнула в соседний переулок и побежала со всех сил. Нехорошо у нее было на сердце, как-то тревожно и боязно. Все-таки зря она зашла в этот трактир, зря. Да еще этот хри’кил проклятый, весь день то холодом руку морозил, то жаром припекал, а в этом грязном кабаке еще молниями начал жалить! Снять бы, так ведь без него она совсем пропадет. Вон, в темноте видит, да и как оружие он может пригодиться.
За спиной послышались топот и невнятная ругань, Лакриста застонала и, подхватив подол, припустила вперед, да только не в ее положении бегать по ночным улицам. Не упала через пару шагов – и то хорошо! Потому и догнали ее совсем скоро, зажав в углу между каким-то домом и высокой каменной стеной.
– Куда ж ты так помчалась, лапушка?! – глумливо поинтересовался один из бандитов, чем вызвал гогот троих своих подельников. – Нас не подождала!
– На помощь! Пожар!!! Й-и-и… – закричала Настя, но тут же просто завизжала от сильной пощечины.
– Заткнись, дура, не доводи до греха! Мы с тобой немного развлечемся, да барахлишко приберем, а так цела будешь, почти… – продолжал издеваться все тот же негодяй. – А барахлишко-то у тебя еще есть, ведь так? – хохотнул грабитель и выдернул из ее рук узелок с украшениями.
– Пускай пока здесь полежит. Место проверенное, надежное, – пробормотал душегуб, убирая отнятое у женщины добро в небольшую сумку на бедре. – Ведь так, ребята. Надежное место?!
В ответ он получил согласное ворчание и сдержанные богохульства. Разбойники если особо и не доверяли своему атаману, то высказывать это открыто не пытались.
– А теперь посмотрим, что там у тебя интересного спрятано, – тяжело дыша, выговорил грабитель и, перехватив руку женщины, рванул ворот ее платья. В темноте сверкнула белизной грудь. – Ха, и ведь небось хотела сказать, что больше ничего нет!..
Сказать что-либо еще главарь отбросов Нижнего города не успел – со спины, на палец ниже ребер, в него вонзилось тонкое лезвие стилета. Любители легкой наживы из его банды еще продолжали сально пялиться на сжавшуюся в комок беззащитную женщину, когда неизвестный начал убивать их одного за другим. Грабитель, стоявший по правую руку от главаря, умер вторым. Убийца заколол его тоже со спины метким ударом в сердце. Не тратя времени на освобождение оружия, он отскочил в сторону и сдернул с пояса нечто вроде веревки. Засвистел рассекаемый воздух, и в лицо ближайшего бандита врезалась небольшая гирька. Тот беззвучно повалился на землю, но зато заорал наконец опомнившийся последний грабитель и потянулся к поясу с оружием. Снова свист, и, захлестнув ногу насильника, неизвестный воин сбил его на землю. Разворот, и набравшая скорость гирька с другого конца веревки выбила искры из мостовой – бандит успел откатиться в сторону.
– Ублюдок! – Громила-разбойник уже ухитрился вскочить на одно колено и тянул из-за пояса короткий прямой тесак. – Да я тебя… А-а-а! – Убийца хлестнул своим необычным оружием по лицу противника.
Слабо звякнул металл, и стало ясно, что в руках у нападающего не веревка, а тонкая цепь из мелких звеньев. Из-под пальцев, закрывших лицо пока еще борющегося за жизнь негодяя, потекли струйки темной, почти черной крови. И тут же цепь захлестнула горло, а спаситель Лакристы как-то оказался у него за спиной. Вот только спаситель ли это? Жертва воина еще хрипела, когда Настя осторожно, приникнув к стене, попыталась отползти прочь. Благодаря хри’килу она разглядела скоротечную схватку в пугающих подробностях. Что-то ей не слишком хотелось связываться с таким благодетелем. Не окажется ли он похуже убитых падальщиков Нижнего города?!
Наконец грабитель перестал хрипеть и сучить ногами, и воин отбросил тело, как грязную куклу. Вновь звякнула освобождаемая цепь, после чего неизвестный выпрямился и обернул ее вокруг пояса. Только сейчас Лакриста разглядела его лицо, тихо ойкнула и потеряла от страха сознание. Это был тот самый угрюмый, пугающий одним своим видом мужик, что сидел в трактире совсем недалеко от нее. Что им всем от нее надо?! На этой мысли темная пелена и затянула сознание женщины.
– Бабы! – рыкнул воин и поднял спасенную на руки. Теперь ему придется еще и до дома ее тащить, но все-таки сначала надо бы обыскать тела – не оставлять же ценности другим шакалам улиц.
Цвирк, цвирк… странный звук, необычный, словно живой и неживой одновременно. Цвирк!.. И резкое, неприятное дребезжание, словно в железном котле заметалась стайка оживших металлических градин. Лакриста потянулась и открыла глаза. Потолок с затейливой золотистой росписью, необычайно свежий воздух и… этот проклятый звук!
Женщина села на постели и огляделась. Перед ней на решетке из незнакомого темно-серого сплава сидело небольшое страшилище, похожее на помесь пингвина и ежа. Клюв чудика изредка щелкал с надоедливым «цвирк», а источником противного дребезжания была когтистая лапа, царапающая решетку.
– Ой! – вскрикнула Лакриста и откатилась на другую сторону постели. – Да откуда ты взялся…
Настя осеклась, вспомнив события прошедшего дня. Тут же навернулись слезы, останавливала только неизвестность: где она?! В памяти сохранилось лишь нападение, драка какого-то здоровяка с насильниками, и все, мучительный провал. Да что же это такое!
И только теперь она поняла, что сидит в кружевной ночной сорочке – явно не ее, она не слишком любит такие мягко-оранжевые оттенки – на кровати необъятных размеров. Добавь балдахин – и настоящее королевское ложе…
– Наша гостья уже проснулась! – внезапно прощебетал из-за спины довольный девичий голосок. – А ты замолчи, страховидла проклятая! Будешь так орать – не дам на брошь смотреть!
Что это за брошь, Лакриста Регнар не слишком поняла и даже немного засомневалась в собственном рассудке. При чем здесь это чудовище и какая-то брошь, на которую оно любит смотреть?!
