- Нет, - сказала она нетерпеливо. - Но я чужая в этом городе, и я больна, и эта ночь для меня невыносима. Я не могу больше оставаться одна.
- Видите ли, - с сомнением сказала мисс Джордан, - у нас с сиделками сейчас проблема. Совершенно не принято посылать их на дом, если лечащий врач не удостоверит, что это необходимо.
- Это необходимо! - взмолилась Леона. - Необходимо! Я больна. Я одна в доме, я не знаю, где сейчас мой муж. Я не могу дозвониться до него. И я ужасно напугана. Я сойду с ума, если никто не придет ко мне сейчас же, если что-нибудь не будет сделано...
- Понимаю, - задумчиво сказала женщина. - Хорошо, я оставлю записку для мисс Филлипс, и она позвонит вам, как только придет.
- Мисс Филлипс? А когда она должна быть?
- В одиннадцать тридцать, что-то около этого.
- В одиннадцать тридцать?! И в это мгновенье она услышала щелчок легкий щелчок в телефонной трубке, знакомый звук, который ей много раз приходилось слышать.
- Что это? - закричала она.
- Что вы имеете в виду, мадам?
- Этот щелчок... только что... в моем телефоне?.. Как будто кто-то снял трубку параллельного телефона.
- Я ничего не слышала, мадам.
- Но я слышала! - сказала она, чувствуя, что страх душит ее. - В доме кто-то есть... Внизу, на кухне... Они слышат меня сейчас. Они...
Бросив трубку, она сосредоточилась на окружающей ее тишине. Вдруг она услышала тихие шаги - медленные, равномерные. Она подняла голову, в глазах ее застыл дикий страх, руки потянулись к искаженному лицу.
- Кто это? - отчаянно закричала она. - Кто там?
Она чувствовала себя словно загнанное животное. Шаги продолжались медленные, неумолимые. Ее взгляд был прикован к двери, ведущей в комнату. Она ждала... ждала... и вдруг хрипло закричала:
- Генри! Ген-ри-и!
Никто не ответил. Равномерные, безжалостные шаги продолжались. Она отбросила покрывало, попыталась встать с кровати. Но страх парализовал ее. Она бессильно рухнула на подушки.
С улицы донесся шум грузовика. Посмотрев в сторону окна, она увидела, наконец, источник звуков, которые она приняла за шаги: ночной ветерок шевелил тяжелую портьеру на окне.
Рука ее непроизвольно потянулась к телефону, но застыла в воздухе. Кому звонить? Кто поможет ей теперь? Она по-прежнему не сомневалась, что ее разговор с медсестрой кто-то подслушивал - снизу ли, с кухни, или откуда-то еще...
Она лежала, не в силах ни на что решиться, и вдруг, как уже столько раз было в этот вечер, глубокую тишину, нависшую над кроватью, разорвал резкий телефонный звонок. Она схватилась за трубку, как утопающий за соломинку.
- Алло, - с жалобной надеждой сказала она.
Ей ответил равнодушный голос телефонистки:
- Нью-Хэвен вызывает миссис Стивенсон. Это миссис Стивенсон?
- Да! - закричала Леона, и сердце ее дрогнуло. - Но... у меня сейчас нет времени... Перезвоните попозже. Я не могу говорить.
- Вас заказал мистер Генри Стивенсон. Вы что, не будете говорить, мадам?
Пораженная, словно громом, Леона переспросила:
- Мистер Генри Стивенсон? Вы сказали - мистер... Из Нью-Хэвена?
- Вы будете говорить, мадам? В ней вспыхнула надежда, что все это неправда, какой-то фантастический сон. Разве мог такое замыслить человек, с которым они столько прожили вместе. И все же она знала, что это не сон. Если бы можно было как-то по-другому все объяснить! Что же, по крайней мере, она попросит Генри позвонить в полицию. Тогда все станет ясно.
- Да... Я... буду говорить, - сказала она.
Напряженно, почти не дыша, Леона ждала, пока ее соединят.
Она услышала короткие сигналы междугородной станции, потом голос телефонистки:
- Говорите! Нью-Хэвен на проводе.
23.05
Железнодорожный вокзал в Нью-Хэвене был в этот поздний час пуст. Несколько человек, бродивших или праздно сидевших на скамейках, почти терялись в громаде здания. Шаги стучали по каменному полу и эхом отражались от высоких потолков. Казалось, что вокзал, освободившись от дневной суеты, мирно дремал в ночи.
Под огромными часами вдоль стены вытянулся ряд телефонных будок. Все они были пусты, нигде не горел свет. Лишь одна была занята, возле нее стоял изящный саквояж из свиной кожи с аккуратными золотыми инициалами посредине.
В освещенной будке ждал разговора с женой Генри Стивенсон. На лице у него была написана мрачная решимость.
Наконец он услыхал голос телефонистки междугородной связи и сразу мягко сказал:
- Алло! Это ты, дорогая?
- Генри! Генри, где ты?
Сквозь расстояние во много миль он почти физически почувствовал, как она готова вцепиться в него.
- Но я же еду в Бостон. Сейчас остановился в Нью-Хэвене. Разве ты не получила мою телеграмму?
- Да. Получила. Но я не понимаю...
- Тут нечего и понимать, дорогая. Я никак не мог до тебя дозвониться. Телефон был все время занят. Я решил позвонить отсюда и спросить, как ты себя чувствуешь. Мне так жаль, что пришлось неожиданно уехать, но я знал, что у тебя будет все в порядке...
- Но у меня не все в порядке! - перебила она. - У нас в доме кто-то есть!
- Чепуха, дорогая! Кто там может быть? Ты ведь не одна?
- Одна! - жалобно сказала она. - Я совсем одна. Ты ведь дал Ларсен свободный вечер.
- Ах да, - вспомнил он.
- И ты обещал, что будешь дома ровно в шесть.
- Разве? - невинно спросил он. - Я не помню.
- Ты точно обещал, - сказала она. - И я здесь одна вот уже столько часов. Слушаю какие-то жуткие телефонные разговоры, которых я не понимаю... И вот что, Генри. Я хочу, чтобы ты позвонил в полицию. Слышишь? Скажи им, чтобы они немедленно приехали ко мне.
В ее голосе он услышал страх. Она в самом деле была испугана.
Понятно было бы, если бы она была просто раздражена, у нее есть невероятная способность раздражаться. Но этот страх был иного рода.
- Послушай, Леона, - решительно сказал он. - Не надо так нервничать!
- Нервничать?
- Ты прекрасно знаешь, что ты в безопасности. Ларсен, наверное, закрыла перед уходом все двери на ключ.
- Я знаю, - слабо сказала она. - Но я только что слышала, как кто-то... кто-то снял трубку внизу, на кухне.
- Чепуха, - сказал он. - Дом закрыт. Там этот частный полицейский на улице. И у тебя под рукой телефон. Более того, ты же в центре Нью-Йорка! Самое безопасное место в мире.
- Все-таки я чувствовала бы себя лучше, если бы ты позвонил в полицию, Генри. Я им звонила, но они не обратили на меня никакого внимания.
От жалости к себе она расплакалась.
- Послушай, - сказал он. - Я нахожусь в Нью-Хэвене. Если я позвоню отсюда, они подумают, что я сумасшедший. И вообще, зачем звонить в полицию? Не лучше ли связаться с доктором Александером...
Повернувшись, он бросил мимолетный взгляд сквозь стеклянную дверь кабины на плотного смуглого седовласого человека, который прогуливался в нескольких шагах от будки.
