раздают на заправках бесплатно. Когда я услышал в трубке голос Говарда, сварщик уже был готов приложиться сварочными электродами к мотоциклу.
«Стой!» — закричал я. Но поздно. Сварщик принялся за дело сразу после того, как Говард сказал проверить, отсоединена ли батарея.
«Ничего страшного, — сказал я. — Он только начал. Говард говорит, что батарею надо отсоединить». Мы отсоединили положительный вывод, и сварщик продолжил.
«Ух ты! Ну ничего себе!» — воскликнул я, когда он закончил. Работу сварщик сделал на отлично. «Вы молодчина. Отличная работа. Настоящий мастер!» Обходясь минимумом инструментов, сварщик заварил разлом и скрепил его дополнительной полоской металла. Поломка была устранена. «Сколько с нас?» — спросил я у сварщика. Он пожал плечами и улыбнулся.
«Дай ему пятерку, Чарли, — сказал Эван. — Думаю, пять долларов будет в самый раз». Дело того стоило.
Я устроил мотоциклу небольшой тест-драйв на площадке перед рядом пустых грузовых контейнеров. С рамой все было нормально, но при сварке мы повредили противоюзную тормозную систему. Тормоза у Клаудио работали, но не в полную силу. Теперь мотоцикл не смог бы переехать ни одну из сегодняшних гор. Тормоза нам нужны были не только для замедления и остановки, но и для преодоления всех кочек и неровностей на дороге. Я снова стал звонить Говарду.
«Вот черт, — сказал я после разговора. — Он сказал, что надо было оба вывода отсоединить». Мы застряли посреди Монголии, в тысяче километров от Улан-Батора, три человека и два работающих мотоцикла. Ничего не оставалось, кроме как снять все лишнее с поврежденного мотоцикла и посмотреть, не смогу ли я что-нибудь с ним сделать. Но весь день и весь вечер работы в одном из пустых и неосвещенных помещений результата не дали. Тормозам требовался серьезный ремонт.
Два монгола, ошивавшихся рядом, попробовали продать нам взамен один русский мотоцикл, но у того тормозов вообще не было. К тормозному рычагу не подходило никаких кабелей. И тут, откуда ни возьмись, в этой монгольской глуши появился американец. Его звали Кайл, и он работал в американском посольстве — следил за работой монгольских военных радиосистем. Он носил короткую стрижку и выглядел очень накачанным. Мы сразу же подумали, что Кайл шпион и работает на ЦРУ, но он дал нам очень простое объяснение по поводу своей работы: Монголия бедная страна, и американское правительство предоставило ее пограничным службам бесплатное радиооборудование. Звучало вполне убедительно, и лишних вопросов нам задавать не хотелось, тем более что Кайл очень помог с организацией транспортировки сломанного BMW до Улан-Батора за 300 долларов. Он же связал нас с Тоддом, сотрудником гуманитарной миссии, тоже американцем, а еще вторым и последним человеком с Запада в Улаангоме. Мы договорились с ним сходить завтра на местный рынок и купить для Клаудио новый мотоцикл.
«Хорошо, что мы с Кайлом познакомились, он здесь известный человек, — сказал Эван. — Как Игорь на Украине, так и здесь Кайл. Он все вопросы решит».
На следующее утро Тодд повел нас на рынок: ряды прилавков, бетонные будки и морские грузовые контейнеры с открытыми дверями — продавалось там все что угодно, в том числе и мотоциклы.
«И как же этот рынок работает?» — спросил Эван у Тодда. «Путем обмена товара на дензнаки. Люди отдают деньги и в обмен получают товар». Суховатый у Тодда был юмор. «Ты прямо как учитель», — сказал Эван.
«А я и есть учитель, — ответил он. — Преподаю английский в местной школе».
Тодд стал рассказывать, что Монголия поделена на 18 административных провинций, которые называются аймаги. Улаангом — региональная столица, или аймаг-город. Аймага Уве — местный транспортный и торговый центр. С помощью Тодда мы нашли место, где продавались совершенно новенькие мотоциклы, но нам хотелось купить бэушный, на котором ездили примерно год, — чтобы не было проблем с обкаткой. Увидев годовалые, как нас уверяли, мотоциклы, мы тут же передумали: тормоза у них не работали, шины были изношенные, и при езде шел какой-то синий дым. Мы решили брать новый, и Тодд стал договариваться о цене в «америк долла» с монголкой, которая торговалась за каждый цент. В итоге мотоцикл за $1 034,48 был куплен, распакован и подготовлен к дороге, и где-то через час Клаудио стал его счастливым обладателем. У мотоцикла были красные бак и рама и длиннющие хромированные выхлопные трубы (таких длинных никто из нас ни у одного мотоцикла еще никогда не видел), мы окрестили его «Красным дьяволом». Мне не нравилась идея с новым мотоциклом. Дорога предстояла тяжелая, и я был уверен, что до наших BMW ему будет не дотянуть, но Клаудио был счастлив до невозможности. Ему ужасно хотелось ехать дальше, и именно на этом мотоцикле.
К середине дня «Красный дьявол» был готов, мы собрали вещи, а пострадавший BMW Клаудио был погружен на грузовик и отправлен в Улан-Батор. Эван отчаянно жаждал отделаться от нашей технической команды, хотя мы и договорились сегодня ночевать лагерем. Он поехал впереди, не соблаговолив ни у кого спросить дорогу. Мы, разумеется, тут же заблудились, не успев еще даже из Улаангома выехать. Клаудио тем временем радостно катил на маленьком «Красном дьяволе» и совершенно не интересовался направлением езды. Я обогнал его, вышел вперед и вывел нас к перекрестку, от которого в разных направлениях расходилось множество дорог.
«Как, блин, мы найдем что-либо в этом, блин, месте, если мы, блин, даже дорогу верную найти не можем? — прокричал я. — Эти же долбанные тропы во все стороны идут!»
Но кое-как мы все-таки выбрались из города и поехали в сторону озера Уве. Ехать было тяжело, постоянно попадались участки с мягким песком и грязью. На небе собирались черные тучи, и мы остановились неподалеку от скопления нескольких юрт, собираясь разбить лагерь. В первый раз я по- настоящему захандрил. Нам снова приходилось ночевать под открытым небом, а мне так хотелось в город, в удобную гостиницу. Качество дорог меня добивало, и я сильно сомневался, справимся ли мы с Монголией.
Вечером кочевники пригласили нас к себе в юрту. Мы все — техническая команда, наши монгольские связные, Эван, Клаудио и я — отправились в гости. Тодд предупредил, что в юрту нужно входить слева, а зайдя — поздороваться и принять предложенную чашку чая, так что мы всё это проделали и уселись вокруг большого котла, кипящего на огне в центре. Голую землю покрывали восточные ковры, стены украшали тканые покрывала и материи с причудливыми узорами.
«Яичек попробовать не хотите?» — спросил наш монгольский помощник.
«Какие яички вы имеете в виду?» — переспросил Расс.
«Бычьи, — сказал Эван. — Натурально бычьи тестикулы. Я видел, как они за юртой нескольких животных кастрировали, где-то с час назад».
«Не-е-е-ет, — сказал Расс. — Нет-нет, спасибо».
Монголка, которая и пригласила нас в свою юрту, подняла крышку у кипящего котелка. Внутри была какая-то коричневая жидкость с белой пеной, в ней плавало что-то похожее на кусочки хряща. Она помешала содержимое котелка черпаком, набрала в него немного этих кусочков и вылила их обратно. Никакой ошибки. Это действительно были яички. Штук двести или около того. Бараньи, бычьи и козлиные яички. Божественное угощение для монголов и кошмар для нас. Дэвид натянул ворот своей спортивной олимпийки, чтобы закрыть рот, Эван нервно принялся поглаживать бороду, а меня прошиб пот.
«Ну, парень, давай, — сказал мне Расс. — Ты к этому привыкший. Ты же у нас родом из сельской местности».
«А почему бы тебе первому не начать?» — спросил я. Расс побледнел. Ему явно стало нехорошо. «Расс, видимо, очень разборчив в еде», — сказал я.
«Предпочитаю сыр, хлеб и чай. Я парень простой, — ответил он. — Ну давай же, съешь яичко! Посмотри на него хотя бы».
Женщина достала по одному яичку для каждого и раздала миски, которые мы поставили на маленькие пластиковые подставки-столики, стоящие перед всеми нами. «О, господи», — сказал Расс, вытаращив глаза на свою порцию. Его начала бить дрожь. Эван все так же поглаживал бороду. Я стал нервно напевать.
«Не хочу есть то, из чего получается новая жизнь», — сказал я.
«Мы все это сделаем, — сказал Расс. — Мы сделаем это все вместе».
«Наверное, попробовать все же стоит, — сказал Эван. — Но меня ещё немного беспокоит, как их есть».
«Тебя это беспокоит только немного?» — переспросил Дэвид.
