Лицо Инсы, любимое и ненавистное, едва освещенное рассеянным светом ночи, появилось в люке. Где-то совсем близко от его йоги, и в бешенстве захотелось вдавить в него каблук.
— Крэл, остановись!
Крэл попятился от люка, пытаясь ухватиться за железные перила, и в этот миг голову сковала нестерпимая боль. Так и не поймав перил, он начал мягко оседать. На момент он напрягся, собрав все силы, чуть приподнялся, но потерял сознание и с грохотом упал на железные рифленые листы последней, самой верхней площадки, на которой стояли восемь генераторов.
Сознание вернулось внезапно. Пробуждение оказалось мгновенным и ощущение окружающего мира неожиданно четким.
Он лежал у себя. В коттедже. На фоне большого, во всю стену, окна, уже почти синего от надвигающейся ночи, виднелась знакомая фигура. Крэл сразу вспомнил отца. Он вот так же, очень похоже, любил сидеть в кресле-качалке. С газетой в руках и задранными на лоб очками.
— Вот и хорошо. Очнулся — значит, всё позади. Здравствуй, мой мальчик!
Крэл улыбнулся, радуясь наполнявшему всё тело притоку тепла, здоровья, и протянул руки доктору Феллинсену,
Доктор удобно устроился возле Крэла, и Крэл понял, что при этом пробуждении, похожем на новое обретение жизни, нужен он, именно доктор Феллинсен, заботливый, добрый, свой. Его мясистые, немного влажные губы, как обычно, шевелились, и казалось, он всё время не то шепчет умиленно, не то смакует что-то вкусное. Розовое свежее лицо с приспущенными веками, сцепленные на округлом брюшке пухлые руки — всё говорило о нерушимом спокойствии и собранности этого умного и деятельного человека.
— Спасибо.
— Это почему?
— Потому что вы со мной сейчас. Кто вам дал знать?
— Ваматр.
— Что со мной было?
Феллинсен двумя большими пальцами приподнят Крэлу веки, несколько секунд изучал зрачки, а затем посмотрел на приборы, установленные возле кровати. Только теперь Крэл почувствовал приклеенные электроды. На затылке, щиколотках, на левом запястье.
— А ты молодцом! Всё идет хорошо и совершенно так, как было задумано… Небольшая инъекция, Крэл. Это так, для закрепления достигнутого.
Покончив со шприцем, доктр Феллинсен опять уселся возле Крэла и, привычно пожевывая, улыбаясь, смотрел на выздоравливающего.
— Боитесь сказать?
— Да нет, Крэл, — доктор ткнул коротким пальцем по направлению приборов, — теперь не боюсь. А было худо, ничего не скажешь — худо… Ну, прежде всего поздравляю тебя, мои мальчик, ты — исцелен. С лейкемией покончено. Это произошло — я изучил твою историю болезни — еще до того, когда ты… — Феллинсен поживал усиленней обычного и, будто проглотив наконец смакуемое, закончил: — Еще до того, когда ты бросился уничтожать исцеливших тебя… Как они называются?
— Протоксенусы.
— Никак не могу запомнить.
— Скажите, — Крэл опустил глаза, — скажите, я ничего не успел… Ничего не наделал безобразного?
— Ну что ты! Всё обошлось наилучшим образом.
— А что было?
— Плохо было. Нервное потрясение, глубочайший шок, вызванный этими… Как они называются, Крэл?
— Протоксенусы.
— Да, шоковое состояние в результате их сильного воздействия. Это оказалось особенно опасным на фоне… Ты не пугайся, мой мальчик, я должен сказать тебе всё.
— Говорите.
— На фоне нервного заболевания… Началось оно у тебя почти сразу по приезде сюда. Болезнь развивалась быстро. Борьба с лейкемией могла обойтись слишком дорого, однако произошел спасительный перелом… Тогда, в ту ночь. И мне удалось выправить тебя. Теперь ты можешь не волноваться. Всё идет хорошо.
— Это значит так же, как с Лейжем?
— С Лейжем? — Доктор задумался, сидел с приспущенными веками и тихонько шевелил пальцами, уложенными на жилете. — Пожалуй, да. Только у него заболевание протекало тяжелей. Доктор Ваматр полагает, что они, эти, как их, существа, постепенно, как бы приспосабливаясь к людям, раз от разу норовят поменьше повредить, вступая и контакт, влияя на людей. Вот у тебя, например, уже обошлось всё лучин1, чем у Лейжа. Однако мы заболтались с тобой.
Феллинсен подскочил, засуетился, посмотрел на часы и продолжал уже о другом:
— Сейчас, мой мальчик, — спать. Спать! Ввел я тебе смесь, надо сказать, магическую. Она и поспать тебе поможет, и подкрепит. Я обосновался у тебя. Буду, как и все эти дни, рядом с тобой. Дверь я не закрываю. — Феллинсен захватил с кресла-качалки газеты, еще раз глянул на приборы и направился к себе.
Выздоровление шло быстро, однако доктор Феллинсен никому пока не разрешал проведывать Крэла…
Дни тянулись медленно, однако время подгонять не хотелось. Надо было собраться с мыслями, прийти к какому-то четкому, строгому решению, попробовать выработать мнение определенное, свое. Такое, за которое можно было бороться. До конца.
Чувство какой-то рассеянности, острого одиночества грусти овладевало Крэлом но вечерам, и присутствие док тора Феллинсена в эти часы было особенно желанным. Феллинсен любил поговорить, но, к счастью, отличался удивительно приятной способностью замолкать вовремя…
Наконец доктор снял электроды. Приближалась последняя ночь затворничества. Настанет утро, и Крэл сможет выйти в парк!.. Феллинсен отправился к себе в комнату и через несколько минут уже сладенько посапывал. Крэл сидел у окна и смотрел, как золото постепенно сменяется синью, как замирает уставший за долгий летний день старинный парк. Было тихо. В окнах зажглись огни. Почему-то их оказалось гораздо больше, чем обычно, огш горели ярче, веселей. Огни вспыхнули на верхушке башни, огни сияли в «клубе». Крэл распахнул окно, и в комнату полилась музыка. В «клубе» пели. Пели старинную застольную:
Крэл подбежал к телефону, постучал по рычажку, плотно прижав трубку к уху. В трубке не слышно было ничего, даже всегдашнего фона.
Доктор Феллинсен, сонно жмурясь, уже стоял возле Крэла:
— Я отключил эту штуку, Крэл. Тебе очень захотелось позвонить?
— Да, мне нужно. Они поют!
— Пусть поют. Когда люди поют, это хорошо. Хуже, когда они начинают стрелять.
— Что-то случилось. Смотрите — везде свет.
— Ну что же, никогда еще радостная весть не мешала выздоровлению больного. — Феллинсен вышел в переднюю и, быстро возвратись, продолжал: — Звони, я включил аппарат.
Крэл поговорил с Ваматром и осторожно положил трубку на рычаг.
— Протоксенусы догадались о третьем значении кода. Обошли мой запрет, начали вырабатывать фермент в себе. Сами разорвали кольцо и дадут теперь новый виток спирали. Ваматр считает сегодняшний
