возьмете слишком далеко к западу, столкнетесь с сильными и неблагоприятными пассатами. Вот почему вы принуждены будете держаться 28 или 30° южной широты до тех пор, пока все сие не переменится.
Во-вторых, у северного побережья Гвинеи, если корабли направляются с Золотого берега к Сьерра- Леоне, Гамбии или куда-либо еще в наветренную сторону, учитывая слабость сих течений и благоприятность бризов с суши, а к югу в сезон дождей, тайфунов и даже пассатов, когда идешь на траверзе мыса Пальмас, то быстрее будет следовать этим путем, нежели долгим, как предисловие, курсом, делающим крюк на четыре или пять сотен лиг к западу, или столь же длинным к северу, каковой крюк придется делать, прежде чем удастся поймать ветер, который дал бы вновь приблизиться к берегу.
Наконец, в большой мере именно из-за этой нехватки бухт, при маленьких несудоходных реках, моря обрушивают на все побережье континента столь опасный прибой.
Вдоль берегов сего острова в это время года (июль, август и сентябрь) часто встречаются рыбы-киты, смирные и играющие очень близко к кораблям, к каковым они всегда подплывают парами, в коих самка намного меньше самца, и часто можно наблюдать, как они поворачиваются на спину для любовных игр, служащих прологом к оплодотворению. У кита есть враг, называемый молот-рыба, – тоже большая рыба, которая часто встречается здесь в этот сезон года и вступает с китом в единоборство, вздымаясь из воды на значительную высоту и грузно и мощно падая обратно. Говорят также, что обычно в сих битвах участвует меч-рыба, каковая уколами своего меча подталкивает кита к поверхности воду, и без сего действия, думается мне, он бы задохнулся, будучи принужден к быстрому движению, хотя он и высовывается часто на воздух, дабы отдышаться и устранить помехи к быстрейшему кровообращению. Думаю также, что с ним сражаются не как с добычею, а чтобы устранить его от того, что, возможно, и для тех и для других является пищею. Количество китов в сих краях иногда наводило меня на мысль, какая добычливая рыбалка могла бы тут получиться, но я предполагаю, что они (не большие, чем те, что в Бразилии) не того вида, который поставляет полезную часть, называемую китовым зубом[219], потому все, что предпринимают в их отношении островитяне, – это выходить время от времени на двух или трех каноэ и забивать одного из них развлечения ради.
Скалы и береговые линии острова – пристанище морских птиц, в особенности олуш и глупышей. Первые величиною с чайку и темного цвета, названы так за их простодушие, ибо часто сидят смирно и позволяют морякам брать себя в руки; но я полагаю, что это удается обычно из-за их усталости и большой величины крыльев, каковые, побыв в покое, не могут достаточно широко развернуться, дабы вновь поднять их и удержать в воздухе. Глупыши меньше и такие же плосконогие.
Что я весьма часто замечал за ними, так это восхитительное чутье сих птиц на подходящий сезон и подходящие для пропитания места. В вышеупомянутые месяцы, когда сюда являются крупные рыбы, многочисленные стаи птиц сопровождают их, промышляя их мальками и остатками пищи; в январе же, когда мало того и другого, по сей причине морские птицы редко встречаются на побережье Африки; а самые излюбленные ими места укрытия и промысла – скалы и острова.
Гавань Принсипи располагается на востоко-востоко-южной оконечности острова; в северной ее части глубина постепенно понижается, но воды здесь глубокие: в миле от берега линь длиною в 140 морских саженей не достигает дна. Порт (при входе) – это ровная узкая бухта, закрытая от ветров (не считая небольшого расширения к югу) и переходящая в другие бухты, меньшего размера и песчаные, удобные для того, чтобы разбивать в них палатки, запасать воду и конопатить швы. Все вместе защищено фортом или, скорее, батареей из дюжины пушек, стоящих на берегу по левому борту. В головной части бухты, примерно в миле от якорной стоянки, находится город, каковой состоит из двух или трех обычных по виду улиц, застроенных деревянными домами, в коих живут губернатор и значительные лица острова. Здесь вода на большом удалении от берега становится мелкой, и туземцы во время отлива (прежде окружив каждый подходящий уголок возвышением из камней, наподобие запруд в Англии) выходят на ловлю рыбы, каковая для них является и ежедневным развлечением, и способом пропитания, и в ней участвует 500 человек с палками и плетеными корзинами; и если не удается зачерпнуть оную рыбу одной рукою, то они оглушают ее другой. Приливы в гавани постоянно достигают 6 футов, однако за пределами мысов, кои образуют бухту, поднимаются менее чем в половину этой высоты.
Здесь постоянно живут два миссионера, коих посылают сюда сроком на шесть лет насаждать христианские принципы, и в особенности способствовать обращению негров. Нынешние – венецианцы, простодушные люди, кои, как кажется, презирают свободные нравы и поведение мирян и выражают недовольство ими как рабами, ut color mores sunt nigri[220]. У них есть опрятный монастырский дом и разбитый при нем сад, каковой, собственным их трудом и прилежанием, изобилует не только некоторыми местными видами, произрастающими в сих землях, но и многими экзотическими и диковинными – в частности, плодом, размером крупнее, чем каштан, желтым, содержащим две косточки с мякотью, или вязким веществом, вокруг оных, каковое, когда его сосешь, превосходит по сладости сахар или мед и имеет свойство, после того, как его отведаешь, целый вечер придавать сладкий привкус любой жидкости, которую вы глотаете. Единственное бедствие, поражающее сей сад, – вредитель, называемый сухопутным крабом[221], ярко-красного цвета (в других отношениях похожий на морских), каковые в огромных количествах роются в здешней песчаной почве, подобно кроликам, и так же пугливы.
Остров представляет собою приятное чередование холмов и долин; холмы заросли пальмами, кокосовыми пальмами и хлопковыми деревьями, меж которыми водится множество обезьян и попугаев; долины покрыты плодородными плантациями ямса, кулалу, папайи, разнообразных овощей, ананасов, или шишкояблок, гуавы, бананов, пизангов[222], маниоки и индейского зерна[223]; выпасами с домашнею птицею, гвинейскими курами[224], утками-московитками[225], козами, свиньями, индюками и дикими быками, и при каждой плантации – небольшое поселение негров, кои под присмотром своих хозяев выращивают сии продукты и обменивают их или продают за деньги, очень во многом по таким же ценам, что и население Сан-Томе.
Приведу описание плодов и их свойств, ибо они произрастают не только на сем острове, но большею своею частью и по всей Африке.
Пальмы на берегах Африки многочисленны и могут считаться первою из ее природных диковин, потому что они поставляют туземцам еду, питье и одежду; они растут очень прямо до высоты в 40 и 50 футов, а на верхушке (только) имеют 3 или 4 пояса ветвей, кои раскидываются в стороны и образуют собою плотный зонт. Ствол очень грубый из-за шишек – то ли наростов, то ли рубцов от тех ветвей, кои были обрублены, дабы способствовать росту дерева и сделать его более плодоносным. Ветви крепко соединены с корою, которую можно разделить на волокна значительной длины и ширины; внутреннюю пластинку этой коры, как мне известно, в Бенине ткут, словно материю, а после того кроят и носят как одежду. Под ветвями и вплотную к стволу висят орехи, до тридцати гроздьев на одном дереве, и каждый тридцати фунтов весом, соединенные колючими перепонками и оттого не лишенные сходства с ежами. Из сих орехов добывают жидкость и приятное душистое масло, каковое употребляют в пищу и как соус по всему побережью, но главным образом в наветренной части Африки, где его в больших количествах сбивают, варят и снимают как сливки. Ниже, где прикрепляются ветви, делают надрезы для получения вина, называемого кокра, и поступают следующим образом: негры, кои большею частью проворные и ловкие парни, обвязывают себя и дерево кольцом из крепкой лианы и взбираются с превеликою ловкостью наверх. У основания ветви с орехами он делает надрез глубиною в полтора дюйма и, крепко привязав свою бутылку из тыквы-горлянки, оставляет ее, дабы туда стекал сок, что дает за ночь до двух или трех кварт. Когда тыква наполнится, он
