первоначального социального произвола с его насилием и грубостью ('дикостью', людоедством, кровожадностью и т. д.)' [14, 153; первая цифра здесь и в дальнейшем означает порядковый номер источника в списке литературы, вторая - страницу].
ii
Ср., например, в древнеиндийской 'Панчатантре': 'О водоемах, о прудах, домах, колодцах и садах/Пускай сосед решает спор, - так Ману поучает нас' [84, 208]. (Ману - легендарный мудрец, которому приписывается известный сборник древнейших законов.) Или в персидской 'Книге попугая': спорщики решили 'избрать судью, стали на краю дороги и сказали: 'Первый, кто подойдёт с этой стороны, будет судьей между нами' [50, 60]. 'Позднейшая логика говорит, отмечает О. М. Фрейденберг, - что судья имеет специальные данные, делающие его разбирателем тяжбы. Однако низовые суды в том и состоят, что судьи в них 'выборные', прямо из народа, а не люди с юридическим образованием' [14, 155].
iii
Здесь вольно излагается лишь один из вариантов каждого сюжета: вместо животного в сказке может выступать чудовище, вместо братьев - друзья и т. д. Это обстоятельство, кстати, во многих случаях затрудняет отыскание нужного сюжета в существующих указателях. Так, сюжет, соответствующий нашему No 236 ('Сваренный горох может расти так же хорошо, как из сваренных яиц выводятся цыплята'), в указателях Аарне - Томпсона, Ларне - Андреева [2, в дальнейшем АаАн] и 'Восточнославянская сказка' [3, в дальнейшем - ВС] помещен в разделе 'О чертях' (821 В. Черт-адвокат); между тем в известных записях (см. примеч. к No 236) сплошь и рядом фигурирует вместо черта человек, трикстер. Человек нередко оказывается и героем сказок, помещаемых обычно в разделе о животных, и т. д.
iv
'Волшебные сказки обладают совершенно особым строением, которое чувствуется и сразу определяет разряд, хотя мы этого и не осознаём [12. 12].
v
Возникновению конфликта могут предшествовать самые разнообразные предыстории, иногда весьма обширные, представляющие самостоятельные сюжеты; для рассказов о спорах и судах это, однако, именно предыстории.
vi
'Дилемма' в данном случае - условное обозначение; сторон (и возможностей выбора) может быть и больше двух.
vii
Не всегда вынесению приговора предшествует судебное следствие (допрос свидетелей, эксперимент и т. п.); решение может выноситься и без мотивированных доказательств, на основе догадки, внутреннего убеждения судьи или вообще произвольно. Фольклор здесь в какой-то мере отразил реальную практику судопроизводства, которая у разных народов в разные периоды не требовала обязательной мотивировки судебного решения. Ср. в древнем Египте: 'Решение объявлялось без мотивов Судья безмолвно прикладывал ко лбу той стороны, в чью пользу было решено дело, изображение истины, которое он носил на шее' [8, 64].
viii
В некоторых рассказах суть конфликта может излагаться уже после обращения в суд и т. п. В. П. Пропп называл такие отступления от последовательности не нарушением её, а частичным введением обращённой последовательности. [12, 97]. На деле конфликт, конечно же, всегда предшествует обращению в суд. 'Воровство не может произойти раньше взлома двери... Свобода и последовательности ограничены весьма тесными пределами, которые могут быть приведены в точности' [12, 25].
ix
Правда, с некоторой натяжкой можно было бы в первом случае счесть тяжущейся стороной (и одновременно судьей) самого Сфинкса, установившего некий закон, который Эдип нарушил, а во втором - царицу; но ради Строгости мы тексты такого типа рассматривать не будем.
x
Рассказы-дилеммы в известном смысле можно отнести и к жанру загадки: практически они и бытуют как развернутые загадки, в этом качестве рассказываются и включаются в сборники. Подробней см. об этом дальше.
xi
Интересно сравнить некоторые сказочные описания судов со свидетельствами о реальном судопроизводстве. Вот, например, как описывает юридические отношения у народности тем (Центральное Того) известный исследователь фольклора и культуры Африки Л, Фробениус: 'Если возникает тяжба или совершается какое-то преступление, например воровство или разбой, то старики вместе с истцом, а иногда и вместе с обвиняемым (ответчиком) идут к уроисо (верховному вождю. - М Х) в город Паратау. Там старики собираются на судебное заседание. Они садятся на корточки в круг и по очереди встают, чтобы произнести свое слово в защиту или в обвинение. Словом, происходит самое настоящее судебное разбирательство' [153, 145]. В подтверждение автор приводит примеры разбора нескольких дел, в том числе по обвинению в супружеской измене, воровстве, убийстве/
xii
'Замечательны своим открытым смыслом ордалии, - пишет О. М. Фрейденберг. - Человека судят вода и огонь, человека судят путем воды и огня; человека погружают в воду или испытывают огнем, и если на нем 'вина', тогда он 'погибает'. Этот суд огня и воды - бога суд; в древности его чинят жрецы, и он так же бытует в религии, как и в праве' [14, 157 - 158]. В ордалиях наиболее ярко отразилось древнее представление о тождестве 'виновного, вины и наказания' [14, 148].
xiii
'Клятвам, ритуалам, ордалиям и поединкам верили больше, чем каким-либо вещественным доказательствам и уликам' [7, 159]. Своеобразное подтверждение такой
