первичные термины, но лексическое гнездо не создано. Основа buk узнается в лат. bucina – «рог сигнальный», bucino – «трубить», bucolicus – «пастуший», bucolica – «пастушьи песни», «поэтическ. жанр». Это греко–римское слово корреспондируется с тюрк. bukalyk – «бычий».
Создание слова – это не разовое действо, а протяжённый во времени процесс. И как всякий процесс он был подчинён своим законам. Восстановить их по результатам действия и есть задача этимологии.
Языкознание пока доминантно построено на выявлении прежде всего фонетических соответствий. При этом, зачастую, не определены как факторы процесса словотворчества соответствия морфологические и семантические.
…Какие соответствия в языках Евразии можно найти латинскому buc–ul – «бычок», «телёнок, тёлка»?
Морфологические соответствия: 1) buha – «телёнок», «тёлка» (дарг.). Морфологическая схема: bu?–ha > buha?
2) buzaw, buzau, buzahu, buzo, bоza, bora, muzo, mozak – «телёнок», «тёлка» (тюрк.).
Морфологическая схема: buz–a (
muz–a)
3) mozga – «тёлка»; mozgos — «телёнок» (греч.).
Морфологическая схема: moz–ha – «телёнок, тёлка».
Гласное окончание совпадает с показателем женского рода. Происходит переразложение mozh–a, с выделением ложной основы, от которой образуется термин мужского рода.
4) mozi – «телёнок, тёлка» (арм.)
Морфологическая схема: moz–i – т.ж.
5) basi – «бычок», мн.число – busbi (аварск.)
6) mozi, mori – «телёнок, тёлка» (банту)2
7) mar–a — 1) «телёнок», 2) «детёныш» (др. — сем.)
8) a–mar – 1) «телёнок», 2) «детёныш» (шум.).
В этих примерах корневой частью служат варианты слова «бык», а служебной – варианты «уменьшительного» суффикса. Общая семантика: «бык–малый».
Значит, мы можем выстроить уравнения: buc–ul =
buh–a =
buz–a (
muz–a) =
buz–i (
muz–i) =
bur–a (
mur–a) =
bul–a (
mul–a) = bur–i (mur–i)…
Если бы этимологи собрали приведенные слова вместе и признали их родственными, то, согласно действующей в современном языкознании идеологии, разность окончаний объяснялась бы только фонетическими причинами, то бишь результатом механических искажений. Каким образом греческое mozga механически преобразуется в армянское mozi, никто и рассуждать не будет. Достаточно увидеть корневую близость. И предположить, что как– то изменилось окончание. Примеры же говорят о сознательном изменении служебной морфемы (-ul = -ha(-a) = i – «уменьшительный суффикс»). То есть речь уже может идти о фономорфологических > морфонологических и, наконец, > морфологических соответствиях.
Помогает убедиться в сознательном строительстве «вторичных терминов» сравнение слов, образованных в наречиях с различным грамматическим строем. Постфиксальное греческое mozga – «тёлка» (muz–ha) морфологически соответствует исп. gamuz – «серна, дикая коза» (
ha– muz). Механически так перестроиться конструкция не могла. Единственная помеха – семантическое различие.
Мы переходим на следующую ступень темы.
Семантические соответствия: уменьшенные рога > малый бык (телёнок, тёлка) = малый рогатый (баран, овца, козёл, коза) = не бык (корова) = безрогий (лошадь).
Думаю, самая древняя форма названия малого рогатого уцелела в тунгусских наречиях: bo?ha – «баран». Так и сегодня именуют дикого горного барана, потому как домашние в Эвенкии не разводятся. В диалектах близкородственного манжурского произошло выпадение носового: buha, buka – 1) «баран», 2) «козёл».
(Семантическое соответствие даргинскому buha – «телёнок, тёлка»).
В этой группе, вероятно, следует рассмотреть и германские термины:
bukkur – «козёл» (исл.),
Bock – 1) «баран», 2) «козёл» (нем.).
Судя по семантике, предформа немецкого слова содержала определённый гласный Bocka.
Тогда же возникает iman – «козёл», «коза» (монг.). Морфологическая схема: i–mu?.
Родственно: Amon – священный баран (др. — егип.).
Морфологическая схема: ha–mu?. Его знак:
…«Рога и оружие» толкуется и как – «Безрогое (животное)». К праформе ha–mu? наибольшее приближение сохранило комонь – «боевой конь» (др. — рус.). Окончание смягчилось, вероятно, под влиянием слова «конь» (соответствующего монг. конь – «баран»). В чеш. komon – «конь, лошадь».
От праформы ha–bu? также произошло название безрогого животного: kaballus – «лошадь» (лат.), kavallo – (ит.)3. И основа славянского – кобыла.
Изобразить убитого быка можно было не только зачеркнув знак рогов, но и опрокинув его, перевернув на 180°:
=
В м–Диалекте: ha–mun >
ha–mul > ha–mal. (Ср., слав. комол – «безрог» и лат. camalus – «верблюд».)
Название безрогого–горбатого получает распространение в семитских языках. До финикийского алфавита доходит иероглиф, обозначавший, вероятно, двугорбого верблюда. Но буквальное удвоение заменится «удвоением» чертой: – gimel’ – «верблюд» (фин.). Добавление черты
i (удлинившей одну из сторон «горба») изменяет качество звуков названия. В арабских диалектах это слово обозначает и другого «безрогого»: zimel’ – «лошадь» (мальт. — араб.). Хотя «верблюд» – zebel.
Монголы видели тавтологический знак – ‘emel’ и название знака стало наименованием предмета, сотворенного по образу иероглифа: emel’ – «седло» (монг.).
…Шумерская гармония гласных вносит поправку в предформу. В двусложном шумерском слове не может быть двух разных гласных: вокализм выравнивается, полагаю, по гласному первого слога. Так ha–mur (
ha–bur) в
