только полторы устраивал на носу очки, но, когда дочитал статью, выглядел обиженным. Теперь все трое, как сонм святых на черта, взирали на Елену.
Елена безмятежно осведомилась:
- Не понравилось?..
Едва ли здесь был кто-нибудь, сумевший по достоинству оценить вопрос. Хотя ей показалось, что уголки губ Кирилла дрогнули.
- Как вам сказать... - Широкорад снял свои тяжелые очки в роговой оправе и потер ладошкой глаза. - Боюсь, это несколько не в формате нашей газеты...
- Но это будут читать? - спросила Елена.
- Читать-то, конечно, будут...
- Куда денутся, - добавила Карина.
- Но это написано слишком просто, - возразил Широкорад, чуть не плача. - Вот пассаж, он совсем не газетный... 'Большинство из нас -магнитофоны, которые произвольно включаются на запись, а на воспроизведении повторяют все, что слышали, никак не осмыслив...' Это скорее для эссе... И потом, Елена Алексеевна, читатель не любит, чтобы с ним шутили такие фокусы. Читатель может обидеться, когда его сравнивают с магнитофоном...
- Но ваш читатель не обижается, когда его откровенно считают быдлом, возразила Елена. - Вы подсовываете ему то, от чего всякого здорового человека будет мутить. Ничего, проходит. Переваривают и поглощают. Значит, и про магнитофон не страшно.
- Но это же... - возопил Широкорад, воздев очи горе. - Это же... То, что вы пишете, опять мораль. Человек берет в руки газету не для того, дабы ему объясняли, что такое хорошо, что такое плохо, как вы в простоте душевной наивно полагаете. Нет! Он берет газету, когда хочет отвлечься от повседневных забот. А воображение людей хочет простой и грубоватой пищи, уважаемая Елена Алексеевна! Поймите, среднему читателю ничего другого не нужно, как закусить чем-то этаким. Есть основные инстинкты, вот и следуйте им. Все, других потребностей нет, они даже излишни в мире капитализма с человеческим лицом.
- Однако в страшноватеньком мире вы живете, уважаемый Петр Петрович! обронила Елена. - Тьма египетская, и никакого просвета.
- Ваша статья на общем фоне нашей газеты будет эпатажем наоборот,- не утихал Широкорад.
- Но не это ли нам, в конце концов, и необходимо? - подняла бровь Карина.
- Но все же...
- Послушайте, Лена, - вмешался Кирилл. - Статью надо переделать. Ничего, если Петр Петрович за это возьмется?.. Он человек, как известно, с опытной рукой, наметанным глазом... Вы замечательную статью написали, но ее надо немного подредактировать. Если она, как говорят, не в формате, значит, что-то надо менять.
На подоконнике в глиняном горшке сидела чахлая герань. Елена подошла, в рассеянности взяла стоявшую тут же пластиковую двухлитровую бутылку с водой, плеснула герани немножко и отпила сама. Карина покосилась на Кирилла: мол, что за фокусы выделывает твоя подопечная.
- Лена, Кирилл прав, - примирительно сказала она. - Пусть Петр Петрович поправит статью. Какие-то абзацы вычеркнет, кое-что дополнит, урежет, местами поменяет... И будет отменное выступление!..
- Делайте что хотите, - неожиданно согласилась Елена.
И она поставила бутылку обратно на подоконник.
- Лена, можно я прогуляюсь с вами? - Кирилл нагнал ее на выходе из редакции. - Почему вы постоянно убегаете?..
Они шли по весенней улице, на которой ощущалась скорая будущность лета. Справа и слева в сизоватом мареве плыли витрины, прохожие поспешали по своим делам.
- Вы что-то легко согласились на правку, - заметил Кирилл. - Я уж было испугался, откажетесь наотрез. С вами трудно иметь дело, вы непредсказуемы.
- Трудно?.. Да мир не знал более покладистого человека, чем я!.. - При общении с Кириллом ее тянуло на рискованные заявления. - Согласилась... Ну, потому как, вы понимаете... Я не из тех людей, что однажды впрягаются и тащат свою телегу до скончания вечности. В какой-то момент, если мне надоест, я возьму и выломлюсь просто-напросто из всей ситуации. Даже если это чревато очевидными потерями.
Елена говорила, рассматривая свои утконосые туфли, покрытые тончайшим слоем бархатистой городской пыли, и чувствовала на себе взгляд Кирилла. Зачем морочить человеку голову?.. Но трудно бывает воздержаться от игры, если от тебя с восторгом ее ожидают.
- Как вам удается быть такой... отвязанной? - Кирилл дотронулся до мочки своего уха. Впервые за много лет он чувствовал себя неловко и не понимал, в чем причина.
- Очень просто. Обязанной не чувствую себя ни перед кем, вот и все,поделилась рецептом Елена. - Политкорректность, конформизм, пристальное изучение конъюнктуры, боязнь скомпрометировать себя - все это подходит юным клеркам, будущим банкирам, которые с младых когтей выстраивают себе безупречную биографию. Так ли мало деятелей, еще молодых, но уже закончивших свою политическую и общественную карьеру? Они просто забыли: важно не то, что полагают важным. Есть совесть, есть общие человеческие законы... Но все эти вещи даны только в собственном опыте... Я, наверное, путано изъясняюсь?
- Вы думаете, я недоумок? - ответил он вопросом на вопрос насмешливо.
- Нет.
- Спасибо.
В его голосе на этот раз не звякнула ироническая нотка, Елена аж подняла глаза и внезапно встретила внимательный взгляд, со дна которого словно поднималась волна. Так на нее смотрели ученики, когда урок удавался и рассказывала она особенно интересно.
Двое стояли на маленькой площади возле Третьяковки, прямо уходил Лаврушинский переулок, выложенный красными плитами, сквозной, до самой набережной, где мост и маленький скверик, разбитый на другом берегу. Это было одно из любимых Елениных мест для прогулок, и она от внезапного смущения махнула рукой в сторону моста:
- Идем?..
- Айда, - весело согласился Кирилл. - Почитаете мне что-нибудь поэтическое, подходящее этим пейзажам?
- Да вы разве любите поэзию?..
- Признаться, времени на нее как-то не находилось, - пожал он плечами. - Я ведь в реальном мире живу, а не в лирическом. Мало читаю. Но вообще-то люблю книги. Запах, кожаные корешки с тиснением. Если красиво издано - любо-дорого. Я у себя на втором этаже библиотеку устроил, как-нибудь, если позволите, покажу....
'Устроил библиотеку! - усмехнулась Елена. - Еще бы сказал - завел. Как будто не о библиотеке речь, а о террариуме'.
- У меня специальный человек есть, - между тем откровенничал Кирилл, ездит по магазинам, скупает собрания сочинений. Мы с моим декоратором подсчитали, заполнить пустую стену книгами все равно дешевле, чем как-то по-другому ее оформить. А вообще, в России книгопечатание не на уровне. Вот в Европе полиграфия - это я понимаю: бумага высшего качества и оформление что надо. Прямо по рисунку текст, и шрифт всегда подобран, и все сделано стильно, приятно в руки взять. Меня в основном такие книги интересуют. Правда, они все по-английски или по-немецки. Или по-французски там.... А я только инглиш знаю, правда, через пень колоду, но мне хватает. Заказать чашку кофе в снэк-баре....
- Ничего, не расстраивайтесь, - не утерпела Елена, - был один такой книголюб в старые года, так он книги в своей библиотеке вообще на железные стержни насаживал, словно куски мяса на шампур.
- Зачем? - оторопел Кирилл.
- Ну как зачем? Вы подумайте, может, эта оправданная технология и вам пригодится. Чтоб какой вероломный гость пару раритетных томов не свистнул...
Глава пятая
Она была недовольна собой. Настроения засесть за брошенный еще неделю назад натюрморт, увы, не было. После этой статьи. Елена уже всерьез жалела, что согласилась на правку без боя. Да и Кирилл... хорош плейбой, ничего не скажешь. Кроме 'Космополитена', ничего не читал. А по виду не догадаешься. Настоящий европеец, и взгляд такой умный, что закачаешься, как говорит Майка.
А может, глупости все это - читал, не читал? Какая разница? Да только вот обидно, что на каждую пушкинскую стихотворную строчку округляет глаза и спрашивает: 'Это экспромт? Ну вы даете, Лена! Браво!'
