Пришлось смириться и с иными названиями. Она разучилась переноситься, куда душа пожелает, и познакомилась - по книгам - с лунными Озером Ненависти - Lacus Odii, Озером Суровости - Lacus Asperitatis, Морем Холода Mare Frigoris... Всё бы не страшно, но одно пугало старуху - боязнь, что Некто может перепутать и распределить её не в Озеро Вечности - Lacus Temporis, а в Болото Гниения - Palus Putredinis, выбраться оттуда невозможно, на то оно и болото.
Будущее старухи состояло из недель, отсчёт им вела, отстукивая палкой секунды-шаги по коммунальному коридору - в туалет и обратно.
Девочка-октябрёнок знала, что по вторникам она обязана выйти из старого кирпичного дома, пересечь две улицы в положенном месте, заскочить в булочную за городским батоном и подняться на второй этаж, погладив по дороге лестничного котёнка. Она вставала на носочки и трижды нажимала на замусоленную пупырышку звонка. Старухина соседка тётя Аня открывала, и девочка, проговорив здрасьтетётьаня, проходила в старухину комнату.
Комната была размером в тридцать девочек, если бы весь 3'А' решил навестить старуху, то места не хватило бы, ведь в классе училось 35 октябрят, да и мальчишки слишком толстые и вихрастые.
Иногда девочка пыталась представить себя такой же старухой, но ничего не получалось. Даже тётей с детьми не получалось, а уж старухой - зажмуривай глаза или не зажмуривай - ничего не видно. Впрочем, она знала, что старухой придётся становиться не скоро, до этого изобретут лекарство для вечной молодости и бессмертия, ей повезло родиться вовремя, а старуха вот опоздала. Точнее - поторопилась. Но девочка втайне надеялась, что лекарство изобретут вот-вот и старуха получит капельку микстуры на чайной ложечке, поморщится, проглотит и помолодеет на глазах, превратясь в весёлую нарядную тётечку с альбомной фотографии. Вечерами она подсаживалась к папе - смотреть выпуск программы 'Время' и ждала сообщения Партии о самом человечном лекарстве. Сообщений не было, девочка засыпала, уткнувшись носом в папино колено и он относил её в кроватку, бережно поддерживая нерасплетённую на ночь косичку. Учёные не торопились изобретать, у них было много других хлопотных дел: запустить в космос улыбчатых космонавтов, построить большой корабль, догнать какую-то Америку... Поэтому старуха умерла.
Девочке сказали, что шефство отменяется и теперь она должна поливать цветы на переменке. Жёлтая лейка и лопаточка заменили городской батон и пупырышку звонка. Девочка быстро забыла про старуху. И слава Богу, ребёнку незачем помнить про смерть. Ещё успеется.
Но, уже превратясь в молодую женщину, девочка внезапно и тоскливо вспомнила про старуху. Она рассказывала сыну про луну, лунный атлас лежал на её коленях. Сын ёрзал и не слушал, за окном поселился вечер, фонари и луна зажглись одновременно. Озеро Вечности - Lacus Temporis, прочла она и почему-то представила себе старуху из детства. Молодая весёлая Старуха сидела на берегу лунного озера, болтала гладкими загорелыми ногами и разглядывала лунных стрекоз - чуднуе занятие! Палка с набалдашником, похожим на подбородок, отброшенная за ненадобностью, валялась рядом...
Армагеддон длиною в жизнь
Всю жизнь я тянусь к Солнцу и боюсь Тьмы, ибо родилась в тот самый миг слияния ночи и утра, с которого начинается новый день. Нигде, никогда, никому не рассказывайте про это, ведь колёсико моей Судьбы может остановиться, если чужой проведает о секрете. Не оттого, что - секрет, а оттого, что никому не дано знать о миге, с которого начинается новый день, а мне просто повезло родиться при соприкосновении солнечной макушки с линией Тьмы, поэтому и Солнце, и Тьма запомнили меня. И ничего тут не поделать.
Давайте сразу перескочим с младенчества на детство, начиная с возраста выглядывания мира, ухватившись за широченную взрослую ладонь.
Вы ведь тоже тогда мечтали, правда? О том, что вас забросили с тайной миссией на планету Земля, что наделены великой силищей, о которой эти сутулые и очкастые земляне даже не подозревают; о том, что стоит вам только поднять правую руку и направить тепловой импульс на во-он того дядьку, как тут же он испарится в неизвестном направлении... Ну, а о полётах и говорить не приходится. У нас-вас на планете Тау Кита или Альфа Центавра таким глупостям даже не обучают. Родился ребёночек, и тут же прыг-подпрыг, пяточку от пола оторвал, разлетелся, раздухарился, и - в небо. В прекрасное оранжевое небо с сиреневыми облаками.
Ну, и, конечно же, подрастая, молодой тау-китянин (или альфа-центавровец, по выбору фантазёра) понимает ИСТИНУ, горькую, с привкусом травы, растущей на северо-западной стороне сопки имени маршала Квей-мей-топа. ИСТИНА в том, что пора и ему в дорогу - нести варварам планеты Земля всё то, чему обучали молодого тау-китянина (альфа-центавровца, по выбору) в ШКОЛЕ ЖИЗНИ. И придётся ему, бедолаге, колдыбачить эту самую МИССИЮ среди неумеющих летать, но умеющих стрелять землян... Колдыбачить до вожделенного прилёта сменщика, озирающего инопланетными очами бренную планету Земля. А отколдыбачившему прошепчет Глас - 'Возвращайся, МИССИЯ закончилась, тебя заждались дома, сынок (в моём случае - доченька)', и рассветное оранжевое небо с сиреневыми облаками заменит предзакатное сиреневое с оранжевыми.
Это краткое описание наших-ваших мечтаний детства. Многоокий Космос, спирали галактик, россыпи звёзд, тянущая душу мелодия миров... Думаю, что в зрелости те немногие, сохранившие способность мечтания, мечтают о разном, тут уж не расскажешь чудесную инопланетную быль... а только скорбную быль земную, приправленную вечным ожиданием Чуда.
Верьте-не-верьте, но майсы про измерения - вовсе не чушь... Вот - мой пример. Утро начинаю в Измерении 'Сейчас', заполненном завтраком, сбором детей в школу и садик, забрасыванием в духовку размороженной курочки, намазанной майонезом и специями. Запускаю стиральную машину и выглядываю в окно, выглядывая зарево над Иерусалимом - 'не пришёл ли?', но покамест тихо. Затем - скорые сборы в Университет, где я состою на весьма непочётной и весьма неоплачиваемой должности Вечной Студентки. Добегаю до аудитории и прыгаю - со всего размаху, грузновато и потешно - в Измерение 'Тогда', озирая Византию, каролингов, готов, ха, ну и нравы у них там, чуть что - и очередной добропорядочный монах, вообразивший себя первооткрывателем очередной истины, водружается на пыточные приспособления и испускает дух. Гордый, несломленный дух, дошедший до потомков длинными записями в рукописях, о которые не только зубы, но и хребет сломаешь, так и не поняв, что же такого нового было в этой новой монашеской истине и ради чего он так ужасно мучился, бедняга.
Отвожу взгляд от святого Иеронима, строчащего Вульгату* и - о, конечно! - оканчивающего дни мучеником в Вифлееме, в том самом Вифлееме, куда я в жизни не ступлю ногой, разве что Машиах поставит все точки над 'ё' и разъяснит некоему Вождю Доблестного и Непобедимого Народа, Угнетённого Коварным Агрессором, что пора бы о душе подумать, не то и Машиах не поможет... отвожу взгляд от праведнейшего монаха и попадаю в Измерение 'Потом'.
______________ * Вульгата - первый перевод Библии на латинский.
Оно, вполне естественно, несколько надуманное, но в рамках моих координат - самое-пресамое, лучше не бывает! Всё дело в том, что я верю в Третий Храм и приход Машиаха.
Давайте-ка я расскажу и вам про эту веру, кто знает... авось меня никто не обезглавит подобно тому, как обезглавила толпа язычников святого Иринея Лионского или не замучат аки блаженного Фому в Индии. Да я и не из той братии. А если причислить меня к стану язычников, то - слава те, Г-споди, Торквемадо* да-авным да-авно превратился в маленькую зловонную лужицу гнили - постфактумный факт для исторических придурков-садистов, почитателей преходящей Цели. Сколько их уже сгинуло - Великих Диктаторов, парящих в багряных небесах своих отечеств? Сколько народу они перехрумчали в своих железных челюстях? Сколько сердец превратилось в маленький сморщенный кусочек плоти, пробитый пулей? Доколе пылкие поэты будут рифмовать 'долю' с 'болью', а исполнительные служивые составлять списки вычеркнутых из списка? Кто подсчитает слёзы детей (о, добродетельный классик, он радел о слезе ребёнка, не зная ЧТО такое слёзы детей, ведомых в газовые камеры... Певец пропахших кошками подворотен моего любимого города, смог бы он прослезиться, почуяв запах циклона из века грядущего?)
______________ * Торквемадо - глава испанской инквизиции, известный своим садизмом.
Конечно, вы вовсе не обязаны принимать мою веру за Истину, я-то знаю, что их на свете - не счесть... Вот, к примеру, Истина во-он того красавца с белозубой улыбкой и чудным разрезом глаз - в том, что он мизерабельнейший мизерабль, так и не сумевший пробиться в замы к Генеральному, а Истина во-он этого мизерабля в нечищеных ботинках - в том, что он самый расчудеснейший красивец , любимчик-папуля- котик, и тест на беременность показал, что ещё каких-нибудь семь месяцев, и он взлетит на седьмое небо, прижимая к себе бесценный плод любви. Все Истины на этом свете неплохи, ну, почти все, я не говорю про
