Настоящая головная боль так не исчезнет. С самого начала ваша головная боль была рождена словами; с самого начала она была вымышленной; с самого начала вы загипнотизировали себя, внушили себе, что у вас болит голова, а теперь вы занимаетесь тем, что разгипнотизируете себя. Настоящая болезнь исчезнуть не может. Но ваши болезни -- девять десятых из них -- они нереальны, иллюзорны. Вы создали их словами, на словах. Коу помог тысячам пациентов, Мессмер вылечил тысячи, просто вызывая ощущение, что вы не больны, что вы совершенно здоровы. Это вовсе не доказывает того, что самогипноз излечивает болезни; наоборот, это показывает, что вы достигли столь высокого уровня в искусстве самогипноза, что вы уже в состоянии _творить_ болезни! Вы даже верите в них.
А врачи -- ну как они могут вам сказать, что все ваши заболевания ментальны?! Как неуютно и неловко вы себя чувствуете, когда кто-нибудь заявляет вам, что ваша болезнь вами выдумана, что она 'от головы'; вам такое очень не понравится, и вы сразу же поменяете врача. Зато, если врач признается вам, что у вас очень опасное, очень серьезное заболевание, вы ощущаете себя совершенно счастливым: ведь такой человек как вы, такой великий, Некто, -- да вы просто _должны_ иметь серьезную, большую болезнь! Мелкие заболевания для маленьких людей, обыкновенные болезни для обыкновенной публики. Но когда у вас рак, туберкулез или что-нибудь еще опаснее, вот тогда вы чувствуете себя на голову выше всех, теперь вы стали кем-то значительным. По крайней мере хотя бы в том, что касается болезни, вы необыкновенны.
Молодой врач, выпускник медицинского колледжа, только что получивший диплом врача, возвратился к себе домой. Его отец тоже был врачом -- ужасно уставшим от многолетней непрерывной работы... так что он взял отпуск. Он заявил сыну: 'Мне нужно отдохнуть хотя бы недельки три, и я еду в горы, а ты на это время возьмешь на себя всю мою практику'.
Когда же отец вернулся назад три недели спустя, сын встретил его словами: 'Папа, у меня для тебя сюрприз. С заболеванием той пожилой леди, которую ты лечил на протяжении стольких лет и никак не мог вылечить, я полностью справился за три дня'.
Отец отвесил сыну затрещину и вскричал: 'Ты глупец, идиот, да эта леди оплатила все твое образование и я рассчитывал, что и остальные мои дети еще будут учиться в этом колледже. Ну да, да, ну не было у нее язвы! И я беспокоился в горах, я вспомнил, что забыл тебе запретить заходить к ней без меня, но мне в голову не приходило, что ты настолько глуп... У ней денег куры не клюют, так она богата, и если она хочет иметь болезнь желудка, зачем я буду перечить ей?! Она уже столько лет кормила всю нашу семью!..'
Девяносто процентов всех заболеваний психосоматичны. Их можно вылечить мантрой, они могут быть вылечены внушением, их может вылечить Сатья Саи Баба, ибо раньше всех _вы_ продемонстрировали истинное чудо, создавая их. И теперь уже кто угодно может излечить вас от них.
Непрерывное повторение какого-либо слова рождает действительность, но действительность эта иллюзорна. Это галлюцинация, и вы не в состоянии пробиться к настоящей реальности до тех пор, пока все слова не исчезнут из вашего ума. Даже одно-единственное слово может породить иллюзию. Слова обладают великой силой. Если в уме есть хотя бы одно-единственное слово, то ваш ум уже не пуст. И все, что вы будете видеть, слышать, чувствовать, будет доходить до вас, преломленное через это слово, и слово это будет порождать всю вашу действительность.
Вы должны стать полностью лишенным слов, лишенным мыслей. Вы должны стать просто самим сознанием.
Когда вы являетесь лишь сознанием, лодка ваша пуста и вся действительность открыта, распахнута для вас. Поскольку вы ничего не повторяете, не твердите себе и поскольку вы ничего не выдумываете себе, никаких фантазий, -- то вы и не гипнотизируете себя. И только тогда появляется истинное, реальное -- оно появляется, открытое навстречу вам.
Чжуан Цзы прав. Он говорит:
Где мне найти человека,
позабывшего слова?
Он -- тот,
с кем я хотел бы поговорить.
Назначение рыбной блесны -
поймать рыбу...
Вы совершенно позабыли о предназначении, о цели. Вы набрали такое количество рыбных блесн и вы так о них постоянно беспокоились -- что кто-нибудь может их украсть, что они могли сломаться или заржаветь -- что вам уже никогда и не вспомнить про рыбу!
Назначение рыбной блесны -
поймать рыбу,
а когда рыба поймана,
блесна забыта.
Если вы не в силах забыть о блесне, то это означает, что рыба все еще не поймана. Помните, что если вас постоянно беспокоят мысли и идеи, касающиеся блесн, это указывает на то, что рыбы у вас все еще нет. Вы уже совершенно позабыли про нее, вы так запутались в этих рыбных блеснах и столько возитесь с ними, что уже влюбились в них!
Однажды у меня был сосед, профессор -- человек мира слов. Он купил себе машину. Каждое утро он занимался тем, что тщательно ее мыл. Она всегда была у него как картинка, хоть сейчас на выставку, -- он вообще никогда не выезжал на ней на улицу. Многие годы я за ним наблюдал. Каждое утро у него была куча дел: надо было вычистить ее, кое-где подполировать, вытереть пыль, ополоснуть стекла, протереть фары...
Однажды мы с ним ехали в поезде в одном купе, и я между делом спросил его: 'А что, у вас машина не в порядке? Я смотрю, вы совсем не ездите на ней. Она у вас всегда стоит на дорожке возле дома'.
'Нет, знаете, я влюбился в нее. -- рассмеялся он. -- Я так сильно ее полюбил, что мне теперь страшно даже подумать: а вдруг, если я поеду на ней куда-нибудь, с ней что-то случится -ну там авария, столкновение, или она поломается... да что угодно может произойти! Мне невыносимо о таком даже помыслить!'
Машина, слово, блесна, -- все это средства, но не цель. Вы можете влюбиться в них -- и тогда вы навсегда перестаете ими пользоваться.
Я часто останавливался в одном доме. У хозяйка этого дома было сотни три сари, хотя пользовалась она только двумя -- другие хранились у нее на всякий случай. Так когда же придет этот самый случай? Насколько мне известно, -- а я знал ее пятнадцать лет, -- этот всякий случай за это время не наступил ни разу. А чем дальше, тем меньше на это надежды, потому что с каждым днем она стареет; кончится все тем, что она умрет, а те триста сари будут продолжать жить.
Так что же произошло? Она что, влюбилась в сари? Да, _можно_ влюбиться в сари, _можно_ влюбиться в вещи. В человека влюбиться трудно, а в вещь влюбиться легко, потому что вещи мертвы, вы можете манипулировать, управлять ими. Сари никогда не потребуют от вас: 'Носи нас! Мы хотим выйти на улицу и поглядеть, что там делается'. Та машина никогда не заявит: 'Давай-ка води меня, а то мне становится скучно'.
С людьми трудно, с людьми такое не проходит. Они будут требовать, они начинают просить, они хотели бы выйти в свет, у них есть свои собственные желания, которые нужно исполнять, и мнения, с которыми нужно считаться... Когда вы влюбляетесь в какого-нибудь человека, постоянно возникают конфликты, и поэтому те, кто поумнее, никогда не влюбляются в людей, они стараются влюбляться в вещи: в дом, в машину, в наряды. С этими всегда легко: они поддаются управлению и вы всегда остаетесь хозяином положения, объект вашей любви никогда не причиняет вам хлопот. Или, если вы все же влюбляетесь в человека, вы немедленно пытаетесь обратить его в вещь, в мертвую вещь. Жена -- это мертвая вещь, муж -- мертвая вещь, и они терзают друг друга. Но почему же, зачем они причиняют друг другу мучения? Какая польза им от этого? Дело в том, что с помощью мучений вы умертвляете другого настолько, что тот превращается в мертвую вещь, в послушную вещь, поддающуюся манипулированию. Тогда можно не беспокоиться.
Две матроны, матери семейств, разглядывали витрину книжного магазина. 'Посмотри, -- заметила одна другой, -- там есть книга, озаглавленная 'Как третировать вашего мужа'.
Но другую книга не заинтересовала. Она даже не взглянула в ту сторону. 'Мне это ни к чему, -- пояснила она. -- У меня своя собственная система'.
У каждого своя собственная система, как мучить другого, ибо только с помощью или мучения, или прямого физического разрушения, человека можно превратить в послушную вещь.
Однажды Мулла Насреддин ворвался в кофейню, кипя от гнева и возмущения, и поднял шум: 'Говорят, здесь кто-то назвал мою жену уродливой старой ведьмой. Кто этот парень?'
Из-за одного из столиков поднялся здоровенный верзила, раза в два пошире и на целую голову выше Насреддина. 'Ну я это сказал про твою жену, а в чем дело?'
