К числу эксцентричных английских хобби относится 'индустриальная археология'. Любители-энтузиасты, возводящие это пристрастие в ранг науки, выискивают открывающиеся вручную шлюзы на заброшенных каналах, старинные водокачки, поворотные круги и семафоры на давно закрытых железных дорогах и добиваются для них статуса исторических памятников.
Но зачем отправляться в далекие поиски, если буквально под боком находится не то что памятник, а крупнейшее в Западной Европе индустриальное кладбище? Это Доклэнд - Край доков, тянущийся вдоль Темзы на восток от Лондонского моста чуть ли не до Тилбери. Этот сплошной погост из заброшенных, полуразвалившихся пакгаузов, доков, цехов, эстакад и причалов простирается на 2000 гектаров, то есть на площади в пять раз большей, чем королевские парки Лондона.
Британия некогда славилась первопроходцами, которые покоряли пустыни, прокладывали через них дороги, чтобы пробудить к жизни безлюдные края. На каждых выборах в Совет Большого Лондона различные политические партии состязаются в предложениях: как оживить пустыню Доклэнда? В старину говорили, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Хотя Край доков по всем признакам - явная противоположность раю, дороги туда (то есть удобной линии общественного транспорта) до сих пор так и нет.
Печальную участь Лондонского порта в немалой степени разделяет промышленность столицы в целом. Помимо Доклэнда, густым скоплением экспонатов для любителей 'индустриальной археологии' стал южный, то есть правый берег Темзы - Саутуорк, Льюишем, Гринвич. В радиусе 35 километров от центра Лондона пустует каждый пятый заводской корпус.
За полтора десятилетия - с начала 70-х до середины 80-х годов - число рабочих мест в промышленном производстве Лондона сократилось на 700 тысяч, то есть одну треть. Это намного превышает темпы упадка британской индустрии в целом.
Помимо объективных причин, упадок промышленности Лондона был ускорен сознательной политикой правительства и местных властей. После войны они стремились ограничить создание новых фабрик и заводов в городской черте. На определенном этапе политика эта, видимо, была оправданной. Воздух над Лондоном стал чище, вода в Темзе тоже. Однако в середине 70-х годов пришлось бить отбой и думать уже не о том, как предотвратить чрезмерную концентрацию индустрии в Лондоне, а о том, как предотвратить дальнейшую утечку рабочих мест из столицы.
Побочные последствия послевоенной политики стали сказываться в самый неподходящий момент: когда Лондон начал все больше страдать от недуга, присущего в наш век большинству крупных городов капиталистического мира.
Традиционный контраст пролетарских окраин и буржуазного центра теперь как бы вывернут наизнанку. С одной стороны, все шире становится кольцо богатых предместий, куда из-за ухудшения физических условий городской жизни предпочитают переселяться наиболее состоятельные слои; а с другой происходит экономический упадок и социальная деградация внутренних, прилегающих к центру районов.
Этот 'эффект бублика', как его окрестили американцы, исподволь приводит к болезненным и необратимым последствиям. Переезд наиболее зажиточных горожан, а вслед за ними многих предприятий торговли и обслуживания в предместья снижает налоговые поступления в бюджет прилегающих к центру районов. Расходы же на социальные нужды там, наоборот, растут, так как все значительнее становится прослойка неимущих, неквалифицированных, нетрудоспособных, престарелых. Местным властям приходится повышать налоги, а это, в свою очередь, побуждает оставшихся предпринимателей быстрее перебираться в другие места и подхлестывает безработицу.
'Проблема бесконтрольного роста британской столицы, над которой мы долго ломали голову, решилась сама собой, - говорят в Совете Большого Лондона. - Но вместо нее еще более остро встала другая: проблема неконтролируемого упадка...'
Население Лондона давно уже не растет - оно ежегодно сокращается на 100 тысяч человек. В предвоенные годы город на Темзе насчитывал 8,6 миллиона жителей. Это был мировой рекорд, превзойденный потом Нью-Йорком и Токио. К началу 80-х годов число обитателей Лондона снизилось до 7 миллионов. Особенно существенно - более чем на 25 процентов - сократилось население внутренних городских районов. В школы там поступает вдвое меньше первоклассников, чем в 1970 году. Как показывают опросы общественного мнения, свыше половины жителей Большого Лондона (и три четверти его внутренних районов) хотели бы покинуть столицу. 360 тысяч лондонцев ежегодно делают это, и вместо них в городе на Темзе поселяются 250 тысяч вновь приехавших - людей, как правило, менее обеспеченных.
'Если вам опостылела жизнь, значит, вам надоело быть лондонцем'. Этот переиначенный на новый лад афоризм доктора Джонсона справедлив, разумеется, лишь в определенном смысле. В Лондоне, что называется, не соскучишься. Все проблемы, которыми живет страна, словно в фокусе сходятся в столице, как главные темы оперы прочерчиваются в увертюре к ней.
Бездомные люди и безлюдные дома
Каждый год в лондонском зале 'Олимпия' проходит выставка 'Идеальный дом'. Фирмы, выпускающие отделочные материалы, мебель, ковры, бытовую электротехнику, посуду, демонстрируют свои новинки, изощряются в поисках все новых способов сделать жилище удобнее, уютнее, красивее.
Покидая павильон, переполненные впечатлениями и нагруженные глянцевитыми рекламными проспектами посетители нередко видят у входа людей с пачками листовок. Их лаконичный текст как бы перечеркивает все то, что оставляет в памяти этот храм благополучия, проповедующий культ домашнего очага:
'Знаете ли вы, что в Британии около ста тысяч бездомных? Что на каждого из них приходится по десять пустующих домов или квартир? Справочная служба комитета скваттеров'.
Людей, которые в поисках крыши над головой самовольно вселяются в пустые дома, или, как их там называют, сквоттеров, в Великобритании стало свыше 30 тысяч. Есть два момента, делающие их социальным явлением, от которого нельзя отмахнуться. Это, во-первых, наличие в стране бездомных людей, которые не могут найти жилье по доступной для себя цене. И, во-вторых, наличие безлюдных домов. Сочетание того и другого и олицетворяет ту вопиющую социальную несправедливость, к которой сквоттеры стремятся привлечь внимание общественности своим протестом.
Разумеется, проблема бездомных стоит в Лондоне иначе, чем, скажем, в Калькутте; все относительно.
Англия веками богатела за счет империи. По ее земле девять столетий не ступала нога завоевателей. В 1945 году Великобритания располагала лучшим жилым фондом в Западной Европе. Правда, в послевоенные годы по жилищному строительству, как и по другим показателям, Англия отстала от континентальных соседей. Ветшают и старые здания. В стране используется около четырех миллионов домов, признанных непригодными для жилья. В то же время среди строительных рабочих сохраняется самый высокий процент безработицы.
'Хотя Англия располагает лучшим жилым фондом, чем многие страны Западной Европы, - пишет газета 'Файнэншл тайме', - острота жилищной проблемы в такой форме, как бездомные семьи, сквоттеры, неубывающие списки очередников в муниципалитетах, нехватка сдающихся в аренду комнат для одиноких, бездетных, престарелых, неимущих, - острота этой проблемы не ослабла, но усугубилась'.
В чем же дело?
В послевоенные годы существенно изменилась структура жилого фонда Великобритании. Важным завоеванием рабочего и демократического движения явилось расширение общественного жилищного строительства. В домах, принадлежащих местным муниципалитетам, проживает почти третья часть семей в шесть раз больше, чем до войны.
Более чем удвоилось количество домов, принадлежащих самим жильцам, чаще всего купленных в рассрочку. В них проживает более половины английских семей. Однако и в довоенные и в послевоенные годы неуклонно сокращается число жилищ, которые сдаются внаймы частными домовладельцами. До первой мировой войны они составляли девять десятых, после второй мировой войны две трети, а теперь - лишь одну шестую жилого фонда.
Таблички с надписью 'сдается внаем' стали редкостью на улицах английских городов. А нужда в недорогом, хотя бы временном пристанище обостряется. Для людей малообеспеченных, еще не ставших на ноги или, наоборот, выбитых из колеи - разнорабочих, живущих на случайные заработки, студентов, молодоженов, пенсионеров, - жилищная проблема становится еще более мучительной и неразрешимой, чем была когда-либо. Автор книги 'Бездомные' Дэвид Брэндон приходит к выводу, что в английской столице и
