где-то в штабах, определявших стратегию и тактику в отношении колоний.
В отличие, скажем, от французов, которые в Индокитае или в Алжире значительно легче смешивались с местным населением, англичане жили в заморских владениях замкнутыми общинами, ни на шаг не отступая от традиционного уклада жизни. Путешествуя по Индии, я поначалу недоумевал: почему в каждой гостинице меня будят чуть свет и прямо в постель, под марлевый полог москитника, подают чашку чая с молоком? Лишь потом, в Лондоне, я оценил достоинства этого английского обычая - пить так называемый ранний утренний чай едва проснувшись, по крайней мере за час до завтрака. Традиция сия доныне жива не только в бывших британских колониях, но и на европейских курортах, излюбленных англичанами, - от Остенде в Бельгии до Коста-дель-Соль в Испании.
Англичанин действительно заядлый путешественник. Но чтобы чувствовать себя за рубежом как дома, ему, образно говоря, нужно возить свой дом с собой, отгораживаться от местной действительности непроницаемой ширмой привычного уклада жизни. Стойкое нежелание изучать иностранные языки например, не без основания слывет национальной чертой жителей туманного Альбиона.
Джентльмен в лондонском клубе может с искренним негодованием рассказывать своим собеседникам:
- Восьмой год подряд езжу отдыхать в Португалию, каждый раз покупаю сигары в одном и том же киоске в Лиссабоне - и, представьте, этот торговец до сих пор не удосужился выучить ни слова по-английски...
Не будет преувеличением сказать, что англичанам в целом не хватает не только понимания, но и желания понять жизнь зарубежных народов.
В зажиточных казацких станицах когда-то бытовало слово 'инородец', в котором органически было заложено неприязненное отношение к приезжим со стороны, к чужакам, покушающимся на права и привилегии местных жителей. Нечто сходное с подтекстом этого слова англичанин бессознательно вкладывает и в понятие 'иностранец'.
В Лондоне я часто вспоминал рикшу из захолустного китайского городка. Он мок под дождем, тщетно дожидаясь седока у гостиницы. Вряд ли ему доводилось когда-либо видеть иностранцев. Но когда я прошел мимо и обернулся, я увидел на лице этого оборванного, продрогшего, полунищего возницы усмешку, которую до сих пор не могу забыть. Рикше был смешон мой нелепый вид, так как я, на его взгляд, был одет не по- людски.
У англичан, мне кажется, есть общая черта с китайцами: считать свой образ жизни неким эталоном, любое отклонение от которого означает сдвиг от цивилизации к варварству. Представление о том, что 'туземцы начинаются с Кале', отражает склонность подходить ко всему лишь со своей меркой, мерить все лишь на собственный английский аршин, игнорируя даже возможность существования каких-то других стандартов.
Натура островитянина не в силах преодолеть недоверия, настороженности, сталкиваясь с совершенно иным образом жизни, с людьми, которые, на его взгляд, ведут себя не по-человечески. В основе этого предубежденного отношения к иностранцам лежит подспудный страх перед чем-то внешне хорошо знакомым, но, в сущности, неведомым.
Еще с прошлого века известен случай с английскими туристами на Рейне, которые оскорбились, когда кто-то из местных жителей назвал их иностранцами.
'Какие же мы иностранцы? - искренне возмущались они.
- Мы англичане. Это не мы, а вы иностранцы!'
Можно, разумеется, считать это старым анекдотом. Но и теперь, в сезон летних отпусков, из уст лондонцев нередко слышишь:
- Если вздумаете на континенте сесть за руль, не забывайте, что иностранцы ездят по неправильной стороне дороги.
Как быть
иностранцем? Иностранцем вообще не следует быть. Это постыдно, это дурной
вкус. Нет смысла притворяться, что дело обстоит иначе. И выхода из этого тоже
нет. Преступник может исправиться и стать порядочным членом общества.
Иностранец не может исправиться. Он всегда останется иностранцем. Он может
стать британцем, но он никогда не может стать англичанином.
Так что лучше смириться с этой печальной
действительностью. Есть некие благородные англичане, которые могут простить
вам. Есть щедрые души, которые могут понять, что это не ваша вина, а ваша
беда.
Джордж
Микеш (Венгрия),
'Как быть иностранцем' (1946).
Глава 10
СТАРЫЙ ШКОЛЬНЫЙ ГАЛСТУК
- Битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона... Англичане любят повторять эту фразу, сказанную когда-то герцогом Веллингтонским. Наиболее чтимый своими соотечественниками полководец подчеркнул в ней роль закрытых частных школ в формировании элиты общества. Назначение школы - воспитать джентльмена, назначение джентльмена возглавить и повести за собой людей в час трудных испытаний. Так принято трактовать крылатую фразу 'железного герцога'.
Выше уже говорилось, что англичане видят идеал воспитания не в родительском доме, а в закрытой частной школе. Самыми привилегированными из них считаются так называемые публичные школы. Уже само это название сбивает с толку своей парадоксальностью. Если 'публичный дом' означает в Англии просто- напросто пивную, то 'публичная школа' - это не что иное, как частная школа.
Публичные школы существовали в Англии со средних веков. Они давали классическое образование, необходимое для публичной карьеры, каковой в ту пору считалась деятельность служителя церкви или государственного чиновника. Ныне в Британии насчитывается 260 публичных школ. Среди 38 тысяч остальных это вроде бы капля в море. Обучается в них лишь около 4 процентов общего числа школьников. И все же влияние публичных школ не только на систему образования, но и на общественно-политическую жизнь страны и даже на национальный характер чрезвычайно велико. В своем нынешнем виде они сложились полтора столетия назад - со времени тех новшеств, которые ввел доктор Томас Арнольд, возглавивший публичную школу Регби в 1827 году.
Реформы эти отражали новые потребности, порожденные ростом империи. Как военная, так и гражданская служба в заморских владениях нуждалась в людях, которые, кроме традиционного, классического образования, были бы наделены определенными чертами характера.
Если в средневековых школах упор делался на совершенствование духа, а важнейшим рычагом для этого служила религия, то Томас Арнольд поставил во главу угла формирование характера, используя для этого такой новый рычаг, как спорт. Во-первых, моральные принципы, во-вторых, джентльменское поведение и, наконец, в-третьих, умственные способности - в таком своеобразном порядке перечислил он воспитательные цели публичной школы.
Со времен реформ Томаса Арнольда спортивные игры на свежем воздухе стали важной составной частью учебных программ. Причем спорт культивируется в публичных школах не только ради физической закалки, но прежде всего как средство воспитания определенных черт характера. Вместо индивидуальных видов спорта - таких, как гимнастика или легкая атлетика, - в публичных школах доминируют спортивные игры, то есть состязания соперничающих команд.
Считается, что именно такое соперничество приучает подростков объединять усилия ради общей цели, подчинять интересы личности интересам группы, способствует формированию командного духа, умению повиноваться дисциплине и умению руководить, то есть искусству так расставить людей, чтобы наилучшим образом использовать сильные стороны каждого из них в интересах команды и, наоборот, сделать их слабые места неуязвимыми для противника. Хороший игрок в составе школьной команды обретает, по мнению англичан, задатки руководителя и общественного деятеля, которые пригодятся ему на любом поприще.
Воспроизводя для нужд империи правящую элиту, публичные школы видоизменили средневековый рыцарский кодекс чести, сделав спортивную этику, понятие 'честной игры', важнейшим нравственным принципом, мерилом порядочности.
