ты в это критическое время встретился с моими друзьями. Они хотят поговорить с тобой.
Официанты поставили на стол кофе и сандвичи. Там же находились и алкогольные напитки, барменов Оракул вызывал, нажимая кнопку звонка. Пятеро членов Сократова клуба уже успели промочить горло. Мартин Матфорд зажег огромную сигару, расстегнул воротник и ослабил узел на галстуке. Он выглядел несколько угрюмым, но Кристиан знал, что эта угрюмость вызвана напряжением мышц, за которым скрывается страх.
- Мартин, - обратился к нему Кристиан, - Юджин Дэйзи сказал мне, что один из ваших лоббистов дал ему сегодня плохой совет. Я надеюсь, что вы к этому не имеете никакого отношения.
- Дэйзи сам может отличить хорошее от плохого, - пробурчал Матфорд. Иначе он не возглавлял бы штаб президента.
- Конечно, он может, - согласился Кристиан, - и он не нуждается в моем совете насчет того, как отрывать кому-то яйца. Но я могу помочь ему.
Кристиан мог видеть, что Оракул и Джордж Гринвелл не понимают о чем он говорит. Но Лоуренс Салентайн и Луис Инч слегка улыбнулись.
- Это несущественно, - нетерпеливо заметил Луис Инч, - и не имеет отношения к нашей сегодняшней встрече.
- И какова же, черт побери, цель этой встречи? - спросил Кристиан.
Ответил ему Лоуренс Салентайн. Он говорил ровным, спокойным голосом, к которому прибегал при любой конфронтации.
- Сейчас очень трудное время, - начал он, - я даже думаю, опасное время. Мы все, собравшиеся здесь, стоим за то, чтобы отстранить президента на тридцать дней. Завтра вечером на специальном заседании конгресс будет голосовать. Отказ вице-президента Дю Пре подписать декларацию затрудняет дело, но не исключает. Было бы очень полезно, если бы вы, как член личного штаба президента, подписали. Вот о чем мы вас просим.
Кристиан настолько удивился, что не нашелся что ответить.
- Я согласен с этим предложением, - вмешался Оракул. - Для Кеннеди лучше, если он не будет лично заниматься проблемой заложников. Его действия сегодня совершенно неразумны и продиктованы жаждой мести. Кристиан, я умоляю тебя прислушаться к этим людям.
- Никогда, - отрезал Кристиан и обратился непосредственно к Оракулу. - Как вы можете участвовать в этом? Как вы можете выступать против меня?
- Я не против тебя, - отрицательно покачал головой Оракул.
- Кеннеди не может, - вступил в разговор Лоуренс Салентайн, уничтожить пятьдесят миллиардов долларов только потому, что переживает личную трагедию. Демократия не для этого существует.
К Кристиану вернулось самообладание, и он принялся спокойно их убеждать.
- Это неправда. Фрэнсис Кеннеди обосновал свое решение. Он не хочет, чтобы похитители неделями морочили нам голову, мелькая на телеэкранах ваших станций, мистер Салентайн, и превращая Соединенные Штаты в посмешище. И вы хотите теперь вести с ними переговоры? Вы хотите освободить убийцу Папы? И вы называете себя патриотами? Вы утверждаете, что беспокоитесь за судьбу страны? Вы просто кучка лицемеров.
Впервые заговорил Джордж Гринвелл:
- А как насчет остальных заложников? Вы хотите пожертвовать ими?
- Да, - не задумываясь, выпалил Кристиан, помолчал и потом добавил. Я думаю, что путь, избранный президентом - это лучший шанс сохранить им жизнь.
- Берт Оудик, - продолжал Джордж Гринвелл, - как вы знаете, находится сейчас в Шерабене. Он заверил нас, что сумеет убедить похитителей и султана освободить оставшихся заложников.
- Я слышал, - презрительно возразил Кристиан, - как он заверял президента, что Терезе Кеннеди не причинят никакого вреда. А она мертва.
- Мистер Кли, - сказал Лоуренс Салентайн, - мы можем спорить об этих второстепенных деталях до второго пришествия. У нас нет на это времени. Мы надеялись, что вы присоединитесь к нам и этим облегчите дело. Уверяю вас, это должно быть сделано, будет сделано, вне зависимости от того, согласны вы или нет. Но зачем обострять борьбу? Почему не послужить президенту, работая вместе с нами?
- Не морочьте мне голову, - холодно глянул на него Кристиан Кли. Позвольте сказать вам, я знаю, что вы обладаете немалым весом в этой стране, весом, который противоречит конституции. Как только кризис завершится, мое учреждение займется расследованием вашей бурной деятельности.
Джордж Гринвелл вздохнул. Грубая и бессмысленная ярость молодого человека досаждала старику его опыта и возраста. Он обратился к Кристиану:
- Мистер Кли, мы благодарим вас за то, что вы приехали. Надеюсь, что между нами не останется личной вражды. Мы действуем, чтобы помочь нашей стране.
- Вы действуете, чтобы спасти Оудику его пятьдесят миллиардов долларов, - ответил Кристиан. И тут его осенило. Эти люди на самом деле вовсе не надеялись завербовать его. Это была просто попытка его запугать, чтобы он занял нейтральную позицию. Он ощутил в них страх. Они боялись его, потому что он обладает властью и, что еще важнее, волей. И единственным человеком, который мог предостеречь их насчет него, был Оракул.
Все молчали. Потом заговорил Оракул:
- Ты можешь ехать. Я знаю, что тебе надо возвращаться. Звони мне и рассказывай, что происходит. Держи меня в курсе.
Кристиан, возмущенный предательством Оракула, обратился к нему:
- Вы должны были предупредить меня.
Оракул покачал головой.
- Тогда бы ты не приехал, и я не смог бы убедить моих друзей в том, что ты не подпишешь. Я должен был предоставить эту возможность, - он помолчал. - Я провожу тебя.
Перед тем как выйти, Кристиан обернулся к членам Сократова клуба и произнес.
- Джентльмены, я прошу вас, не позволяйте конгрессу сделать это.
От него исходила такая угроза, что никто не промолвил и слова.
Когда Оракул и Кристиан оказались вдвоем не пандусе, спускавшемся к входной двери, Оракул остановил свою коляску, поднял голову, обезображенную старческими коричневыми пятнами, и сказал Кристиану:
- Ты мой крестник и мой наследник. Все, что происходит, никак не отражается на моей привязанности к тебе. Но должен предупредить тебя. Я люблю мою страну и воспринимаю твоего Кеннеди как огромную опасность.
Впервые Кристиан Кли испытал чувство горечи по отношению к старику, которого всегда любил.
- Вы и ваши друзья из Сократова клуба схватили Фрэнсиса за горло, сказал он. - Это вы представляете реальную угрозу.
Оракул внимательно разглядывал его.
- Однако ты не выглядишь слишком обеспокоенным. Кристиан, я прошу тебя не совершать необдуманных поступков и не предпринимать чего-нибудь непоправимого. Я знаю, ты обладаешь большой властью и, что еще важнее, изрядной долей хитрости. Ты человек одаренный, но не пытайся пересилить историю.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответил Кристиан.
Теперь уже он торопился. До возвращения в Белый дом ему предстояла еще одна остановка. Он должен допросить Грессе и Тиббота.
- Помни, - вздохнул Оракул, - что бы ни произошло, это не повлияет на мою привязанность к тебе. Ты единственный человек на земле, которого я люблю. И если это будет в моих силах, я никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Звони мне, информируй меня.
Кристиан почувствовал былую любовь к Оракулу. Пожав плечо старика, он сказал:
- Какого черта, это всего лишь политические разногласия, они случались у нас и раньше. Не беспокойтесь, я позвоню вам.
Оракул криво улыбнулся.
- И не забудь о моем дне рождения, когда все это закончится и если мы, конечно, будем живы.
