маршевый батальон, и начнем снова.
Мы лежали на опушке леса в ожидании артиллерийского полка и маршевого батальона, не зная еще, что ни тот ни другой никогда уже не подойдут к нам. Лишь позднее стало известно, что полк и маршевый батальон были атакованы вражеской авиацией и понесли большие потери. На приведение в порядок этих частей ушло много времени. Момент внезапности был упущен.
Генерал Алексеев отдал полку приказ вернуться на исходный рубеж Василенково поле. Наша рота выдвигалась к селу Круглики и прикрывала дороги из Новаков, Ольшанки и Клепачей. Этот перекресток находился северо-восточнее села Круглики, в районе лесничества. При отходе полка противник пытался на плечах пограничников ворваться в район обороны, но огонь бронепоезда и артиллерийского дивизиона преградил гитлеровцам путь. К тому же Василенково поле охватывал противотанковый ров, а танки врага могли двигаться только по дорогам.
Гитлеровцы стали сосредоточиваться для атаки в районе монастыря. Полуразрушенный монастырь стоял на возвышенности неподалеку от города за Ольшанкой. Вот там и скопилось несколько десятков танков. Развернувшись в боевой порядок, они медленно поползли к позициям полка. Все поле покрылось разрывами. На огонь танков ответили наши артиллерийские батареи и орудия бронепоезда. 16 сентября гитлеровцы неоднократно атаковали оборону полка, но каждый раз, наталкиваясь на стойкость пограничников, сильный огонь бронепоезда и артдивизиона, откатывались назад.
Ночью поддерживавшие полк бронепоезд и артиллерийский дивизион отошли к Пирятину, к штабу Юго-Западного фронта. Теперь оставалось рассчитывать только на себя, на гранаты да на бутылки с горючей смесью. Всю ночь пограничники готовились к схватке с врагом: укрепляли блиндажи, рыли ходы сообщения, оборудовали наблюдательные пункты. Был строго учтен весь боезапас. Командиры и политработники все время находились среди воинов, поддерживая в них высокий боевой дух, стремление во что бы то ни стало остановить и уничтожить врага.
Утро 17 сентября выдалось теплое и безветренное. Как только порозовел горизонт, от монастыря вновь двинулась армада бронированных машин. Утренний воздух потрясли артиллерийские залпы. Это откуда-то ударили по позициям полка немецкие гаубицы. Приблизившись к блиндажам и траншеям, открыли огонь вражеские танки. Со стороны сел Клепачи и Новаки послышалась ружейно-пулеметная стрельба. Трудно было понять, что там происходило. Но вот из леса выскочило несколько всадников из кавалерийского взвода лейтенанта Горбунова. Они что-то кричали на ходу, из чего можно было разобрать, что позади них немцы. Пришпорив коней, кавалеристы поскакали в район командного пункта полка. Вскоре показались и остальные. Среди них - кавалерист нашей заставы Сергей Цыпин. Левая рука его была забинтована и висела на поясном ремне.
Оказалось, что с рассветом немцы форсировали реку Удай и атаковали каввзвод лейтенанта Горбунова. Кавалеристы отбили автоматчиков и в конном строю стали преследовать их. Но на опушке леса кавалеристов встретила танковая засада. Немецкие танкисты в упор ударили из пушек по каввзводу.
- Вашего Залетного, товарищ начальник, снарядом прямо наповал, а меня вот в руку, - сказал Цыпин, словно извиняясь за то, что не уберег моего коня, которого я отдал ему, когда он уходил в кавэскадрон. - Разрешите теперь остаться у вас?
В создавшейся обстановке каждый боец был на счету. Цыпин остался.
'Утром 17 сентября немцы заняли село Новаки и обошли оборону полка с трех сторон, - вспоминал о последнем бое Ф. И. Врублевский. - Мы были отрезаны от своих тылов, которые вместе с моим заместителем майором Козодоевым находились в селе Хитцы. Пограничникам неоткуда было пополнять боезапас, нам не хватало воды. Единственный колодец на Василенковом поле немцы держали под обстрелом. Атаку на позиции полка противник вновь начал от монастыря. Танки приняли на свою броню десант автоматчиков, и десятки машин пошли на нас с трех сторон. Воспрепятствовать их подходу к траншеям мы не могли: немецкие саперы сделали проходы через противотанковый ров. Пограничникам пришлось отбиваться бутылками с горючей смесью. Чад и дым плотной завесой стоял у наших траншей. Бой развернулся на многокилометровом участке, поэтому трудно восстановить полностью всю картину происшедшего под Лубнами сражения. Но и сегодня, вспоминая о том дне, я, как бывший командир полка, с гордостью могу сказать, что бойцы и командиры проявили массовый героизм, показали такое бесстрашие и мужество, какие только и мог в той обстановке проявить советский человек. Помню, как три пограничника, когда вражеский танк прошел через их окоп, взобрались на него и начали стрелять в смотровые щели. Им нечем было поджечь танк, и они стреляли в щели из винтовок. Танк долго возил их на своей броне. Это один из многих эпизодов, свидетелем которых я был лично'.
Нас оставалось все меньше. Под натиском противника участок, обороняемый полком, все больше и больше сужался. Бойцы еще сдерживали гитлеровцев, однако уходили последние силы. Врублевский хорошо понимал: пограничники совершили почти невозможное, но дальше оставаться на высоте бессмысленно. Это значило отдать на расправу врагу оставшихся людей. Большего бойцы и командиры полка сделать не могли. Они и так на трое суток приковали к себе целое вражеское соединение.
Оставалась узкая полоса не занятой противником земли, по которой можно было отойти в Лубненский лес. Необходимо только оторваться от фашистских танков и автоматчиков. А для этого надо хотя бы частью сил контратаковать врага, отвлечь его внимание. Все хорошо представляли судьбу контратакующих групп, но выбора не было. Контратакующих возглавили начальник штаба полка майор Дейнего и военком полка батальонный комиссар Авдюхин.
- Последний день под Лубнами, - вспоминает еще один из участников боя пограничник Герасим Костюков, - для пограничников отряда сложился тяжело. Нам почти нечем было бить немцев, а они лезли и лезли. Нашей заставе в числе других подразделений было приказано контратаковать немцев и тем самым дать возможность выйти из-под огня основным силам полка. Перед началом контратаки в траншее появились несколько командиров из штаба. Среди них были майор Дейнего и капитан, по национальности грузин. Перед нашим участком находился глубокий овраг и противотанковый ров, и фашистские танки обходили нас стороной. Зато немецкие автоматчики продвинулись почти до самых траншей. По команде мы выпрыгнули из окопов и со .штыками наперевес побежали по склону высоты. Гитлеровцы не ожидали этого и отступили.
Пограничники под командованием майора Дейнего нанесли удар по северо-восточной окраине города Лубны. Они отбросили врага к кладбищу и закрепились на прилегающих улицах. Во время прорыва майор Дейнего пал смертью храбрых.
Командование пограничниками принял капитан Мирзиашвили. Противник не сумел правильно оценить обстановку и решил, что к Лубнам прорываются все обороняющиеся. Танки и пехота гитлеровцев устремились к городу. В этот момент врага контратаковала группа под командованием батальонного комиссара Авдюхина. Посеяв в рядах фашистов панику, она пробила кольцо окружения и благополучно ушла в лес.
Майор Врублевский вывел из боя остатки полка.
О том, как закончился бой для пограничников, которыми командовал капитан Мирзиашвили, вспоминает бывший пограничник капитан запаса Иван Иванович Комаров: 'Когда наше отделение под командованием сержанта Балакирева достигло крайнего дома, нам передали, чтобы мы окопались. Вскоре подошли другие подразделения, участвовавшие в контратаке, они тоже стали окапываться. Стрельба почти стихла. И тут со стороны, где полк занимал оборону, двинулись танки. Поначалу мы подумали, что это идет к нам поддержка. Но танки развернулись и начали утюжить наши окопы. За этими танками шли другие. А дальше плотной цепью двигались немецкие автоматчики. Секретарь комсомольской организации роты рядовой Бирюков крикнул: 'Будем драться до последней капли крови. По врагу - огонь!' Двое пограничников, находившихся неподалеку от нашего отделения, встав во весь рост, забросали один из танков бутылками с зажигательной смесью. В этой последней схватке с врагом героически дрались пулеметчики Александр Иванов и Алексей Першин, старшина роты Егор Храмов, пограничник Иван Мороз и многие другие'.
В бою пал смертью храбрых капитан М. Д. Мирзиашвили, возглавивший после гибели майора Дейнего контратакующие подразделения. По рассказам очевидцев, он вел бойцов в атаку на белом коне и был сражен очередью из пулемета немецкого танка. Родом капитан Михаил Мирзиашвили был из Грузии, из села Аши Душетского района. С двадцати двух лет находился в армии, окончил Высшую пограничную школу. В 94-м отряде служил с 1940 года в должности помощника начальника отделения штаба. Жена и сын капитана Мирзиашвили с началом войны были эвакуированы с границы и сейчас проживают в Тбилиси. Они посетили места, где воевал Михаил Дмитриевич, награжденный посмертно за бой в Лубнах орденом Красного Знамени.
Много лет спустя во время поездки по местам былых боев я познакомился в городе Лубны с майором запаса Филиппом Никитовичем Выграненко. Он поселился в этих местах после окончания воинской службы. Его заинтересовало, почему в городе, который так далеко отстоит от границы, жители часто вспоминают о бойцах в зеленых фуражках. Так бывший офицер начал поиск участников сентябрьских боев за Лубны и, когда мы встретились, поведал о двух эпизодах. Не упомянуть о них нельзя.
Может, назовут еще имя лейтенанта-пограничника, отстреливавшегося от врагов на окраине города. Смертельно раненный, он стал по лестнице взбираться на второй этаж дома. Тут его окружили
