это название одного из месяцев марсианского календаря.
- Где вы нашли это? - спросил фон Олмхорст. - И как вы это установили?
- Смотрите! - она взяла фотокопию и протянула ему через стол. - Мне кажется, что это титульный лист журнала.
Некоторое время он молча рассматривал снимок.
- Да, - наконец, произнес он, - мне тоже так кажется. У вас есть еще страницы этого журнала?
- Я как раз сижу над первой страницей первой статьи. Вот здесь выписаны слова. Я сейчас посмотрю. Да, вот все, что я нашла. Я собрала все листы и тут же отдала Джерри и Розите снять копию, но внимательно я проработала только первый лист.
Старик поднялся, отряхнул пепел с куртки и подошел к столу, за которым сидела Марта. Она положила титульный лист и стала просматривать остальные.
- Вот и вторая статья на восьмой странице, а вот еще одна, - она дошла до последней страницы.
- Не хватает в конце двух страниц последней статьи. Удивительно, что такая вещь, как журнал, может так долго сохраняться.
- Это кремниевое вещество, на котором писали марсиане, видимо, необычайно прочное, - сказал Хаберт Пенроуз.
- По-видимому, в его составе с самого начала не было жидкости, которая могла бы со временем испариться.
- Меня не удивляет, что материал пережил века. Мы ведь нашли уже огромное количество книг и документов в отличной сохранности. Только люди очень жизнеспособной и высокой культуры могли издавать такие журналы. Подумать только... Эта цивилизация умирала в течение сотен лет, прежде чем наступил конец. Очень может быть, что книгопечатание прекратилось уже за тысячелетие до окончательной гибели культуры.
- Знаете, где я нашла журнал? В стенном шкафу в подвале. Должно быть, его забросили туда, забыли или не заметили, когда все выносили из здания. Такие вещи часто случаются.
Пенроуз взял со стола заглавный лист и стал внимательно его изучать.
- Сомневаться в том, что это журнал, нет оснований. - Он снова поглядел на заглавие. Губы его беззвучно шевелились: - Мастхарнорвод Тадавас Сорнхулъва. Очень интересно, что же все-таки это означает. Но вы правы относительно даты. Дома, кажется, действительно похоже на название месяца. Да, у вас есть уже целое, доктор Дейн!
Сид Чемберлен, заметив, что происходит что-то необычное, поднялся со своего места и подошел к столу.
Осмотрев листы <журнала>, он начал шептать что-то в стенофон, который снял с пояса.
- Не пытайтесь раздувать это, Сид, - предупредила Марта. - Ведь название месяца - это все, что мы имеем, и бог знает, сколько времени понадобится для того, чтобы узнать хотя бы, что это за месяц.
- Да, но ведь это начало. Разве не так? - сказал Пенроуз. - Гротефенд[4] знал только одно слово <царь>, когда начал читать древнеперсидскую клинопись.
- Но у меня ведь нет слова <месяц>. Только название одного месяца. Всем были известны имена персидских царей задолго до Гротефенда.
- Это неважно, - сказал Чемберлен. - Людей там, на Земле, больше всего будет интересовать сам факт, что марсиане издавали журналы такие, как у нас. Всегда волнует то, что знакомо, близко. Это все делает марсиан реальнее, человечнее.
В комнату вошли трое. Они сразу же сняли маски, шлемы, кислородные коробки и начали освобождаться от своих стеганых комбинезонов. Двое из них были лейтенантами Космической службы, третий оказался моложавого вида штатским с коротко остриженными светлыми волосами, в клетчатой шерстяной рубашке. Это Тони Латтимер со своими помощниками.
- Уж не хотите ли вы мне сказать, что Марта, наконец, что-нибудь извлекла из всей этой ерунды? - спросил он, подходя к столу.
- Да, название одного из марсианских месяцев, - сказал Пенроуз и протянул ему фотокопию.
Тони едва взглянул на нее и бросил на стол.
- По звучанию вполне вероятно, но все же это не больше, чем гипотеза. Это слово может быть названием месяца с таким же успехом, как оно может означать <изданный> <авторизованный перевод> или еще что-нибудь в таком же роде. Сама мысль о том, что это периодический журнал, кажется мне дикой. - Тони всем своим видом показывал, что не хочет продолжать этот разговор. Затем он обратился к Пенроузу. - Я, наконец, выбрал здание, то высокое, с конусом наверху. Мне кажется, что оно внутри должно быть в хорошем состоянии.
Коническая верхушка не дает просачиваться пыли, а снаружи не видно никаких следов повреждения. Уровень поверхности там выше, чем в других местах: примерно на высоте седьмого этажа. Завтра мы пробьем там брешь, и, если вы сможете дать мне людей, мы сразу же приступим к обследованию.
- Какие могут быть сомнения, доктор Латтимер! - воскликнул полковник. - Я могу вам выделить около дюжины рабочих, кроме того, думаю, найдутся и еще желающие. А что вам нужно из оборудования?
- Около шести пакетов взрывчатки. Они все должны взорваться одновременно. Я нашел удобное место и просверлил отверстие для взрывателя. И, как обычно, фонари, кирки, лопаты и альпинистское снаряжение, если вдруг встретятся ненадежные лестницы. Мы разделимся на две группы. Никуда нельзя входить без опытного археолога. Следует даже создать три группы, если Марта сможет оторваться от составления систематического каталога своей ерунды, которым она уже давно занимается вместо настоящей работы.
Марта почувствовала, как что-то сдавило ей грудь. Она крепко сжала губы, готовясь дать волю вспышке накопившегося гнева, но Хаберт Пенроуз опередил ее.
- Доктор Дейн делает не меньшую и не менее важную работу, чем вы. Даже более важную, я бы сказал.
Фон Олмхорст был явно огорчен. Он бросил беглый взгляд на Сида Чемберлена и тут же отвел глаза. Он боялся, как бы разногласия среди археологов не получили широкой огласки.
- Разработка системы произношения, при помощи которой можно транслитерировать марсианские надписи, - огромный и важный вклад в дело науки, - сказал он. - И Марта эту работу сделала почти без посторонней помощи.
- И уж во всяком случае без помощи доктора Латтимера, - добавил полковник. - Кое-что сделали капитан Филд и лейтенант Коремитцу, я помогал немного, но все же девять десятых работы она сделала сама.
- Но все ее доказательства ни на чем не основаны, - пренебрежительно ответил Латтимер. - Мы ведь даже не знаем, могли ли марсиане произносить те же звуки, что и мы.
- Нет, это мы знаем, - раздался уверенный голос Айвна Фитцджеральда. - Я, правда, не видел черепов марсиан. Эти люди, кажется, очень заботились о том, как бы получше припрятать своих покойников. Но, насколько я могу судить по тем статуям, бюстам и изображениям, которые я видел, органы речи у них ничем не отличаются от наших.
- Ну хорошо, допустим, что все будет очень эффектно, когда имена славных марсиан, чьи статуи мы находим, прогремят на весь мир, а географические названия, если только нам удастся их прочитать, будут звучать изящнее, чем та латынь коновалов, которую древние астрономы разбросали по всей карте Марса, сказал Латтимер. - Я возражаю против бессмысленной траты времени на эту ерунду, из которой никто, никогда не прочтет ни слова, даже если Марта провозится с этими списками до тех пор, пока новый стометровый слой лёсса не покроет город, в то время как у нас так много настоящей работы и не хватает рабочих рук.
Впервые Тони высказался так многословно. Марта была рада, что это все сказал Латтимер, а не Селим фон Олмхорст.
- Вы просто считаете, что моя работа не настолько сенсационна, как, например, открытие статуй? - отпарировала Марта.
Она сразу же увидела, что удар попал в цель.
Быстро взглянув на Сида Чемберлена, Тони ответил:
- Я считаю, что вы пытаетесь открыть то, чего, как хорошо известно любому археологу, да и вам в частности, не существует. Я не возражаю против того, что вы рискуете своей профессиональной репутацией и выставляете себя на посмешище, но я не хочу, чтобы ошибки одного археолога дискредитировали всю нашу науку в глазах общественного мнения.
Именно это и волновало больше всего Латтимера. Марта готовилась ему возразить, когда раздался свисток и резкий механический голос в рупоре выкрикнул:
- Время коктейля. Час до обеда. Коктейли в библиотеке, здание номер четыре.
Библиотека, служившая одновременно местом всех собраний, была переполнена. Большинство людей разместилось за длинным столом, накрытым листами прозрачного, похожего на стекло пластиката, который сняли со стен в одном из полуразрушенных зданий.
Марта налила себе стакан здешнего мартини и подошла к Селиму, сидящему в одиночестве в конце стола. Они заговорили о здании, которое только что закончили обследовать, а затем, как всегда, вернулись к воспоминаниям о раскопках на Земле. Селим копал в Малой Азии царство хеттов[5], а Марта в Пакистане - хараппскую культуру.
Они допили до конца мартини - смесь спирта и ароматических веществ, получаемых из марсианских овощей, - и Селим взял стаканы, чтобы наполнить их снова.
- Знаете, Марта, - сказал он, когда вернулся. - Тони в одном был прав. Вы ставите на карту свою научную репутацию и положение. Думать, что язык, который так давко мертв, может быть дешифрован, противоречит всем археологическим правилам. Между всеми древними языками было какое-то связующее звено. Зная греческий, Шампольон[6] мог прочесть египетские надписи, а при помощи египетских иероглифов изучен хеттский язык. Ни вы, ни ваши коллеги так и не смогли расшифровать иероглифы из Хараппы именно потому, что там не было преемственности. И если вы будете настаивать на том, что этот мертвый язык может быть изучен, это явно нанесет ущерб вашей репутации.
- Я слышала, как однажды полковник Пенроуз сказал, что офицер, который боится рисковать своей репутацией,
