Это похоже на направленную медитацию, которую используют в группах поддержки.
Даже не вспоминай слово боль.
Направленная медитация работает для рака, должна сработать и для этого.
- Посмотри на свою руку, - говорит Тайлер.
Не смотри на свою руку.
Не думай о слове палёная, или плоть, или ткань, или обуглившаяся.
Не слушай собственный крик.
Направленная медитация.
Ты в Ирландии. Закрой глаза.
Ты в Ирландии летом после окончания колледжа, и ты пьёшь в пабе возле замка каждый день автобус набитый английскими и американскими туристами приезжает чтобы поцеловать камень Бларни.
- Не выключай это, - говорит Тайлер, - мыло и человеческие жертвы идут рука об руку.
Ты выходишь из паба в потоке мужчин, идёшь сквозь нанизанную влажную автомобильную тишину улиц где только что прошёл дождь. Сейчас ночь. Пока ты не дойдёшь до замка камня Бларни.
Полы в замке насквозь прогнили, и ты взбираешься по каменным ступеням и темнота становится всё глубже и глубже со всех сторон с каждым шагом наверх. Все молчат во время восхождения в традициях этого маленького акта восстания.
- Слышишь меня, - говорит Тайлер, - открой свои глаза.
- В древние века, - говорит Тайлер, - человеческие жертвоприношения совершались на холме над рекой. Тысячи людей. Слышишь меня. Совершались жертвоприношения и тела сжигались в погребальном костре.
- Ты можешь рыдать, - говорит Тайлер, - ты можешь побежать к раковине, и налить воды себе на руку, но прежде ты должен принять, что ты глуп и что ты умрёшь. Посмотри на меня.
- Однажды, - говорит Тайлер, - ты умрёшь, и пока ты не поймёшь это, ты для меня бесполезен.
Ты в Ирландии.
- Ты можешь рыдать, - говорит Тайлер, - но каждая слеза, упавшая на хлопья щёлока на твоей коже, оставит там сигаретный ожог.
Направленная медитация. Ты в Ирландии летом после окончания колледжа, и может быть именно там ты впервые захотел анархии. Годы до твоей встречи с Тайлером Дарденом, до того, как ты впервые помочился в creme anglaise, ты научился маленькому акту восстания.
В Ирландии.
Ты стоишь на площадке на вершине лестницы замка.
- Ты можешь налить уксуса, - говорит Тайлер, - чтобы нейтрализовать щёлок, но прежде ты должен сдаться.
'После того, как сотни людей были принесены в жертву и сожжены', - говорит Тайлер: 'толстый белый слой смывало с алтаря, вниз по холму в реку'.
Прежде ты должен коснуться дна.
Ты на площадке в замке в Ирландии и бездонная тьма начинается за краем площадки, и перед тобой, во тьме на расстоянии вытянутой руки каменная стена.
- Дождь, - говорит Тайлер, - падал на остатки погребального костра год за годом, и год за годом людей сжигали, и дождь просачивался сквозь обугленное дерево, чтобы превратиться в раствор щёлока, и щёлок смешивался с перетопленным жиром человеческих жертв, и толстый белый слой мыла смывало с основания алтаря вниз по холму в реку.
И ирландцы вокруг тебя с их маленьким актом восстания в этой тьме, они шагают к краю площадки, и останавливаются на краю бездонной тьмы и мочатся.
И один из них говорит: 'вперёд, помочись своей весёлой американской мочой, ценной и жёлтой с обилием витаминов. Ценной и дорогой и выброшенной на фиг'.
- Это величайший момент в твоей жизни, - говорит Тайлер, - а ты где-то далеко пропускаешь его.
Ты в Ирландии.
О-о, и ты делаешь это. О-о, да. Да. И ты слышишь запах аммиака и дневной нормы витамина В.
'Там, где мыло смывало в реку', - говорит Тайлер: 'после тысяч лет умерщвления людей и дождя, древние люди обнаружили, что их одежда становится чище, если они помоются в этом месте'.
Я мочусь на камень Бларни.
- Господи, - говорит Тайлер.
Я мочусь в собственные черные брюки с засохшими потёками крови, которые не переносит мой шеф.
Ты в снятом доме на Пейпер Стрит.
- Это что-то значит, - говорит Тайлер.
- Это знак, - говорит Тайлер. Тайлер просто набит полезной информацией. 'Культуры, в которых не было мыла, - говорит Тайлер, - использовали свою мочу или мочу своих собак, чтобы постирать свою одежду или помыть волосы, из-за мочевой кислоты и аммиака'.
Здесь запах уксуса, и огонь на твоей руке в конце длинной дороги, уходящей вдаль, гаснет.
Здесь запах щёлока, выжигающего широкую форму твоих пазух, и тошнотворный больничный запах мочи и уксуса.
- Это было правильно, убить всех тех людей, - говорит Тайлер.
Тыльная сторона твоей ладони распухла красной и лоснящейся парой губ в точности по форме тайлеровского поцелуя. Вокруг поцелуя разбросаны пятнышки сигаретных окурков от чьего-то плача.
- Открой свои глаза, - говорит Тайлер, и его лицо блестит от слёз. Поздравляю, - говорит Тайлер, - Ты на шаг приблизился к касанию дна.
- Ты должен увидеть, - говорит Тайлер, - как первое мыло было сделано из героев.
Подумай обо всех животных, использованных при испытаниях различных продуктов.
Подумай об обезьянках, запущенных в космос.
- Без их смерти, их боли, без их жертвы, - говорит Тайлер, - мы не имели бы ничего.
10.
Я останавливаю лифт между этажами, пока Тайлер расстёгивает свой ремень. Когда лифт останавливается, суповые тарелки перестают тарахтеть, и грибной пар устремляется к потолку, как только Тайлер снимает крышку с супницы.
Тайлер начинает тужиться и говорит:
- Не смотри на меня, а то я не смогу сходить.
Суп - это сладкий томатный бисквит с cilantro и моллюсками. Кроме двух людей, никто больше не услышит запаха чего-то постороннего, добавленного нами.
Я говорю: 'поторапливайся', и оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть на Тайлера, погрузившего в суп свои последние полдюйма. Это выглядит по-настоящему смешно, словно огромный слон в белой официантской рубашке и галстуке бабочкой пьёт суп своим маленьким хоботом.
Тайлер говорит:
- Я же сказал, не смотри.
В двери лифта прямо предо мной маленькое окошечко, размером с лицо, через которое я вижу служебный коридор для банкета. Поскольку лифт стоит между этажами, мой вид похож на вид таракана на зелёном линолеуме, и отсюда, с тараканьей точки, зелёный коридор вытягивается вдаль к горизонту, мимо полуоткрытых дверей, где титаны и их гигантские жёны выпивают бочки шампанского, и восхищаются бриллиантами, одетыми друг на друга, больше, чем я когда-либо видел.
'На прошлой неделе', - говорю я Тайлеру: 'на рождественской вечеринке Империи Адвокатов Штата, я поднял свой, и засунул его во все из апельсиновые желе'.
На прошлой неделе, говорит Тайлер, он остановил лифт и напердел на целую тележку Boccone Dolce для чая Молодёжной Лиги.
Тайлер знает, как хорошо меренга впитывает запахи.
С тараканьего уровня мы слышим, как несчастный арфист играет на своём инструменте, в то время, как титаны вонзают вилки в только что поданного барашка, и каждый кусок - размером с целую свинью, а каждый рот - размером со Стоунхендж янтаря.
Я говорю: 'ну давай уже'.
