Я отпихиваю языком ствол к щеке, и говорю, Тайлер, ты думаешь о вампирах.
Здания, на крыше которого мы стоим, не будет через десять минут. Вы берёте 98-процентную концентрированную дымящую азотную кислоту и добавляете три части серной кислоты. Сделайте это на ледяной бане. Добавьте глицерин - капля за каплей, при помощи пипетки. У вас получился нитроглицерин.
Я знаю это, потому что Тайлер знает это.
Смешайте нитроглицерин с опилками, и вы получите отличный пластит. Многие ребята смешивают свой нитроглицерин с хлопком и добавляют в качестве сульфата горькую соль. Это тоже сработает. А некоторые используют смесь парафина с нитроглицерином. Парафин никогда, ни разу у меня не срабатывал.
Итак, Тайлер и я стоим на самой верхушке Паркер-Моррис билдинг с пистолетом, застрявшим у меня во рту, и слышим звон разбитого стекла. Посмотрим за ограждение. Это облачный день, даже на такой верхотуре. Это самое высокое в мире здание, и на такой высоте всегда дует холодный ветер. Здесь, наверху, так тихо, что вам кажется, что вы одна из обезьян-космонавтов. Вы делаете ту простую работу, которую натренированы делать.
Потяни за рычаг.
Нажми на кнопку.
Ты ничего из этого не понимаешь, и затем просто умрёшь.
Сверху, с уровня сто девяносто первого этажа, вы смотрите за край крыши, и улица внизу, кажется, пестрит, она похожа на лохматый ковёр, сотканный из стоящих и глядящих вверх людей. Бьющееся стекло - это окно прямо под нами. Ветер налетает со стороны постройки, и мы видим конторский шкаф, огромный, как чёрный рефрижератор, прямо под нами - конторский шкаф с шестью отделениями вылетает прямо перед фасадом, похожим на скалу, и падает, медленно вращаясь, падает, становясь меньше, падает, растворяясь в густой толпе.
Где-то, ста девяносто одним этажом ниже нас, обезьяны-космонавты из Озорного Комитета проекта 'Разгром' постепенно доходят до ручки, уничтожая всё, что напоминает о старой истории.
Слушайте, старая поговорка, та, где говорится, что ты всегда убиваешь того, кого любишь, так вот, она работает и в обратную сторону.
С пистолетом, застрявшим во рту, со стволом меж зубов ты можешь изъясняться только гласными.
Наши последние десять минут.
Ещё одно окно разлетается вдребезги, и осколки сверкают, будто стая белых журавлей, а затем появляется стол тёмного дерева, выталкиваемый Озорным комитетом - дюйм за дюймом наружу, пока он не наклоняется, не скользит вниз, и, кувыркаясь в воздухе, не демонстрирует магический полёт вещи, исчезающей в толпе.
Паркер-Моррис билдинг не будет здесь через девять минут. Вы берёте достаточно желеобразной взрывчатки и, нанеся её на опоры фундамента всего, чего угодно, вы можете обвалить любую постройку в мире. Вам только надо набить её мешками с песком, чтобы взрыв разрушил именно колонны, а не вышел на ближайшую подземную парковку вокруг опор.
Этот рецепт вы не найдёте ни в одной книжке.
Три способа изготовить напалм:
Во-первых, вы можете смешать равные части бензина и замороженного концентрированного апельсинового сока;
Во-вторых, вы можете смешать равные части бензина и диетической колы;
В-третьих, вы можете растворять сухой измельчённый кошачий кал в бензине, пока смесь не загустеет.
Спросите меня, как изготовить нервно-паралитический газ. О, все эти сумасшедшие автомобильные бомбы.
Девять минут.
Паркер-Моррис билдинг рухнет, вся эта сотня и девяносто один этаж, медленно, будто дерево, падающее в лесу. Строевой лес. Ты можешь обрушить всё, что угодно. Кажется странным думать, что место, где мы сейчас стоим, станет всего лишь точкой в небе.
Тайлер и я на краю крыши, пушка у меня во рту, и я неожиданно задумываюсь о том, насколько чист ствол.
Мы полностью забываем обо всех этих убийствах и самоубийствах Тайлера, потому что видим ещё один шкаф, слетающий по стенке постройки, и ящички открываются у него на полпути, оттуда потоки восходящего воздуха вырывают стопки белой бумаги, их подхватывает и уносит ветер.
Восемь минут.
Затем - дым, дым начинает сочиться из разбитых окон. Команда по уничтожению подорвёт инициирующий заряд примерно через восемь минут. Инициирующий заряд разнесёт всё остальное, опоры фундамента будут размолоты в пыль, и серии фотографий Паркер-Моррис билдинг войдут во все учебники по истории.
Пять снимков, разделённых временными интервалами. Вот здесь здание стоит. Вторая фотография - здание наклонено под углом в 80 градусов. Затем семьдесят градусов. На четвёртой здание наклонено под углом в 45 градусов, скелет начинает сдавать, и башня образует небольшую арку. И последний снимок, башня, сто девяносто один этаж, обрушивается на национальный музей, который и является настоящей целью Тайлера.
- Это теперь наш мир, наш мир, - говорит Тайлер. - и все эти древние люди мертвы.
Ежели б я знал, как это остановить... Я бы остановил, умер и попал бы в рай.
Семь минут.
На верхушке Паркер-Моррис билдинг с пушкой Тайлера во рту. Пока столы, шкафы и компьютеры пикируют вниз на толпу вокруг постройки, и дым ползёт вверх из разбитых окон, и команда по уничтожению тремя кварталами ниже глядит на часы, я знаю всё: пистолет, анархия и взрыв - они на самом деле из-за Марлы Сингер.
Шесть минут.
У нас получилось нечто вроде треугольника. Я хочу Тайлера. Тайлер хочет Марлу. Марла хочет меня.
Я не хочу Марлу, и Тайлер не хочет меня. Больше и вообще. Это не похоже на любовь и заботу. Это скорее вопрос владения и собственности.
Без Марлы у Тайлера вообще ничего не было бы.
Пять минут.
Может, мы станем легендой, может, нет. Нет, говорю я, хотя...стоп.
Где сейчас был бы Иисус, если бы никто не написал Евангелий?
Четыре минуты.
Я трогаю языком ствол пистолета, упёршийся в мою щёку, и говорю: ты хочешь стать легендой, Тайлер, парень, я сделаю тебя легендой.
Я был здесь с самого начала.
Я помню всё.
Три минуты.
Глава 2
ОГРОМНЫЕ РУЧИЩИ БОБА были сомкнуты в кольцо, чтобы удержать меня внутри, и я был зажат в тёмной впадине меж громадных потных титек Боба, неимоверно здоровенных - больше них разве что Господь Бог. Ты входишь в подвал церкви, мы каждый вечер встречаемся: это Арт, это Пол, это Боб; большие плечи Боба наводили меня на мысли о линии горизонта. Жирные светлые волосы Боба были тем, что подразумевает крем для волос, когда называет себя 'скульптурным муссом' такие же жирные, светлые и, частично, - такие же прямые.
Его руки обхватили меня, а ладонь Боба прижала мою голову к новым титькам, которые выросли из его бочкообразной грудной клетки.
- Всё будет хорошо, - говорит Боб. - Поплачь.
От коленей до макушки я чувствую запах химических реакций, запах сгорающих в чреве Боба еды и кислорода.
- Может, у них ранняя стадия, - говорит Боб. - Возможно, это всего лишь семинома. С семиномой у тебя
