- Если бы! Он напился в хлам, и я боюсь даже представить, чего он мог начудить! А потом пропал! И поверь после этого, что вы не братья, если вы даже пропадаете одновременно! Что у тебя с рукой? Кости не переломаны? Кто тебя латал?
- Не знаю, кто. Не видел. Не переживай, кости целы, обычные иголки. В прошлый раз было хуже... Долго мне так лежать? Неудобно.
На самом деле, ничего особенно неудобного не было, просто лежать неподвижно, когда что-то болит - сущее мучение...
- Сейчас, потерпи еще минутку, - как-то виновато попросил Амарго. Совсем немного осталось. Полежи спокойно. Хочешь, я тебе что-нибудь расскажу?
- Хочу, - злорадно заявил Кантор. - Расскажи, что все-таки вышло с моей рукой? Хоть сейчас скажи честно. Может, тебе будет стыдно мне врать, когда мне так плохо.
- Ох, как ты меня достал... - вздохнул Амарго. - Не могу я тебе рассказать, хотел бы, но не могу. Я поклялся молчать. Смирись с этим, наконец. Правда это, правда, раз уж ты сам докопался, не буду скрывать. Но что и как, рассказать не могу. И не проси меня больше. Утешься тем, что у тебя снова две руки, и успокойся.
- Хорошо, - вздохнул Кантор. - Скажи только, она настоящая?
- Настоящая, живая, такая же, как была, и совершенно здоровая. Если ты когда-нибудь снова захочешь играть на гитаре, пусть рука тебя не смущает. И давай больше к этому не возвращаться. Договорились?
- Хорошо, - вздохнул Кантор, решив не слишком давить на Амарго. И так товарищ наставник сказал больше, чем обычно. - Долго мне так лежать?
- Подожди немного. Еще минут пять. И объясни мне, во имя неба, почему ты сразу не пришел ко мне? За каким тебя понесло девчонку искать? Это у тебя что, мания или просто традиция - сбежав из плена, первым делом являться к женщине?
- Не твое дело.
- Очень даже мое! Я твой командир!
- Ты мой глюк, - проворчал Кантор, осторожно встряхивая головой. Болеть голова перестала, но с окружающим миром стало твориться что-то не то. Стул у окна начал оплывать, как огарок свечи, а занавески затеяли причудливый танец... - Ты видение.
Амарго тихо вздохнул и не стал настаивать. Только пробормотал себе под нос:
- И у этого тоже видения... А он уверяет, что эти поганцы - не братья...
Занавески продолжали плясать, соблазнительно изгибаясь, как хитанские танцовщицы в пестрых широких юбках, Кантору даже показалось, что под тканью видны очертания стройных женских тел... 'Я все- таки озабоченный, - обреченно подумал он, прикрывая глаза, чтобы отогнать навязчивое видение. - Даже тут мне бабы чудятся... И хорошенькие притом... Неужели эта хинская пилюля так долго действует? Или Амарго тоже угостил меня чем-то подобным?'
- Можешь поворачиваться, - сказал Амарго. - Через час-два тебе станет лучше.
- Что ты со мной сделал? - спросил Кантор, не открывая глаз, чтобы не увидеть опять танцующие занавески.
- Ты все равно не поймешь. Просто постарайся уснуть и не думай ни о чем плохом, а то приснится.
- Хороший совет... О чем я, по твоему, могу думать? О прекрасных дамах? О говорящих цыплятах? О концерте для рояля с оркестром?
- Говорящие цыплята? - удивленно переспросил Амарго. - Надо же додуматься... Видно, зря я тебе все- таки двойную дозу вкатил... Чем я думал? Ослабленный организм, не привыкший к химии... Не хватало, чтобы у тебя и в самом деле начались галлюцинации! Давай-ка лучше спи.
- Поздно, - хмыкнул Кантор. - Уже начались. Вот я с тобой разговариваю. А тебя же на самом деле нет. Как бы ты сюда попал?
- Верно, - согласился Амарго. - Меня нет. Я тебе привиделся.
- Сам знаю, - почему-то развеселился Кантор. Он все-таки открыл глаза, и тут же обнаружил, что кровать стала прозрачной и под ней сидит мышь. Сидит и умывает мордочку лапками, вредная зверюшка. Пока он пялился на эту мышь, Амарго куда-то делся, а вместо него появился говорящий цыпленок размером со стул, на спинке которого он каким-то чудом ухитрился примоститься. Потоптался, неуверенно перебирая лапками на своем неустойчивом насесте, и голосом Мафея спросил:
- Ты спишь?
- Не знаю, - рассудил Кантор. - Если ты мне снишься, то сплю. А если ты глюк, то, наверное, нет...
- Нет, я правда здесь. Я настоящий, - уверил его птенец и, снова потоптавшись на спинке стула, спросил: - Тебе больно?
- Уже не очень. А здесь в самом деле был Амарго, или мне показалось?
- В самом деле.
- Чем он меня напичкал? И как?
- Я точно не знаю... Какое-то сильное обезболивающее, антибиотики и минеральный комплекс... Я не знаю, что это такое, но он сказал, что у тебя могут быть сильные побочные эффекты... Ты только мэтру не говори, а то рассердится. И вообще, он же не знает, что я знаком с Амарго...
- А откуда ты знаешь Амарго? - поинтересовался Кантор, какой-то частицей сознания утверждаясь в мысли, что это точно бред.
- Я тебе потом расскажу, - пообещал цыпленок. - Это долгая история.
Чем закончился этот разговор, Кантор потом так и не смог вспомнить. Скорее всего, он просто провалился на полуслове. Снилась ему, как и предсказывал Амарго, всякая гадость. К счастью, ничего из своих кошмаров он не запомнил, кроме последнего, да и то потому, что его разбудили. Кажется, ему за что- то отрубили голову, и эта голова почему-то осталась живой, она все понимала, только не могла ничего сказать, потому что язык вырвали еще раньше. Она долго валялась, никому не нужная, в липкой луже остывающей крови, потом пришла Ольга, горько рыдая, подняла и унесла домой. А дома поставила на стол и стала целовать и гладить, почему-то уговаривая успокоиться и уверяя, что теперь все будет хорошо. Проснувшись, он обнаружил, что голова по-прежнему при нем, что лежит он вовсе не в луже крови, а на мокрой и липкой от пота подушке, и рядом действительно сидит Ольга и гладит его по щеке, шепча что-то ласковое и успокаивающее. Наверное, кричал во сне, перепугал девчонку...
Было уже утро. Хотя шторы на окнах были плотно задвинуты, Кантор определил это на слух. Дом был полон обычных утренних звуков - на кухне гремит посудой кухарка, рядом за стеной шебуршатся Жак и Тереза, уговаривая друг друга, что надо вставать, внизу в гостиной шуршит веником служанка, по коридору громко топает его величество Элмар, вопрошая, где его голубой камзол и возглашая, что если он опоздает во дворец, уволит всех к демонам. Так и не переехал до сих пор, дома живет... И в целом, все было не так плохо, как ночью. Можно сказать, даже хорошо, смотря с чем сравнивать. По крайней мере, хоть не так больно. То ли Амарго был на самом деле и действительно давал ему какие-то лекарства, то ли это у него настолько помутился рассудок, то ощущение боли притупилось. Во всяком случае, можно расслабиться, не позорясь и не выпендриваясь...
- Бедненький мой, - тихо шепнула Ольга и убрала руку, видимо, решив, что раз бедненький затих и успокоился, не надо его больше трогать, пусть спит дальше. Это было вопиюще неправильно и даже несправедливо, поэтому Кантор открыл глаза и поймал ее за руку.
- Я не сплю, - сказал он, прижимая к лицу ее ладонь. - Не убирай, так хорошо.
- Больно? - посочувствовала Ольга. - Может, тебе таблетку принести? У меня дома где-то анальгин завалялся с лучших времен, хочешь, я сбегаю?
- Не надо, - тут же отказался Кантор, ужаснувшись при мысли, что она куда-то пойдет одна по городу. Тем более что ее завалящее снадобье было не так уж необходимо. - Все в порядке. Не больно. Не ходи никуда. Побудь со мной. Я так давно тебя не видел.
- Конечно, конечно, - поспешила заверить его Ольга, осторожно пытаясь пригладить растрепанные волосы. - Я посижу с тобой. Может, ты кушать хочешь?
- Нет. Только пить. Есть что-нибудь?
- Сейчас... - Она потянулась к столику, на котором стоял кувшин, пытаясь одной рукой налить воды в кружку, не вставая с кровати. 'Разольет', - мимоходом подумал Кантор, и она действительно тут же разлила,
