свою проблему. Причем на данный момент ему уже почти не приходилось притворяться - он действительно был очень близок к отчаянию.
- О, да, монсир, - охотно откликнулся Серж. - Я видел, как она покинула номер. В коридоре ее ждал молодой человек довольно подозрительного вида - как его вообще в приличный отель впустили! - они приветствовали друг друга, радостно обнялись и вместе удалились через черный ход. Сочувствую, монсир. Лютеция - это такой город, где пылкие чувства кружат голову даже самым порядочным дамам. Возможно, она вернется, когда чуть поостынет.
Кантор едва сдержал свою традиционную многообещающую ухмылку. Ребята явно перестарались, заметая следы. Разумеется, для настоящего обманутого мужа это было бы действительно лишним подтверждением неверности супруги, но для Кантора это был след, по которому можно было двигаться дальше. 'Вот ты и попался, сволочь, - подумал он. - Вот и понятно, как они вошли и почему их никто не видел, и почему Саэта не смогла защититься. Она, наверное, спала или играла, и не услышала. Дверь открыл ты, засранец. А теперь ты мне, говнюк, расскажешь правду'.
- Не могли бы вы пройти со мной в номер, присесть и рассказать подробнее? - умоляюще попросил он и демонстративно звякнул золотом в кармане. - Я буду вам очень признателен.
- Как пожелаете, монсир, - охотно согласился Серж.
Бедняга совершенно не догадывался, что его ожидает в ближайшие пять минут. Он, как и его лохи- приятели, оставившие записку в номере, полагал, что имеет дело с добропорядочным гражданином, который в подобной ситуации максимум, что может сделать - обратиться в полицию. Ах, как же он ошибался! Если бы он имел хоть малейшее представление о том, кто такой Кантор и на что он способен, если его разозлить...
Когда его вдруг без всякой видимой причины схватили за горло и одновременно очень больно ударили в промежность, Серж заподозрил неладное, но опять-таки, совсем не то, что было на самом деле.
- А теперь говори правду, - сказал Кантор, наклоняясь над лежащим на полу коридорным и связывая ему руки.
- Монсир! - взвыл тот, безуспешно пытаясь вырваться. - За что? Я сказал вам чистую правду! Я здесь совершенно ни при чем! Я не помогал вашей жене сбежать!
- Ты не понял, - зловеще усмехнулся Кантор, сбросил плащ и стал расстегивать камзол. - Я знаю, что она не сбежала. Ее похитили. И ты мне сейчас расскажешь подробно, кто, зачем, и где мне ее найти.
- Вы ошибаетесь! - закричал Серж, судорожно дергая связанными руками и с ужасом взирая на 'рабочий костюм' добропорядочного дона Альварадо Раманьери. До него потихоньку начинало доходить.
- Это ты ошибаешься, - холодно перебил его Кантор и, ухватив за ногу, потащил за собой, как мешок.
- Куда вы меня тащите?
- В ванную, - так же холодно пояснил Кантор, даже не глядя на него. Чтобы не заляпать кровью ковер.
- Помогите! - заорал коридорный, окончательно осознав, что мистралийцев не зря называют психованными.
- Кричи, кричи, - спокойно отозвался Кантор. - Номер звукоизолирован. По моей просьбе, чтобы не беспокоить соседей игрой на рояле. Давай рассказывай, и поскорее, у меня мало времени.
- Уверяю вас, вы ошибаетесь! - голос Сержа сорвался на визг от ужаса, он уже решил, что постоялец рехнулся с горя. - Мадам вышла совершенно добровольно! Неужели она не оставила вам даже записки?
Кантор сбросил жилет, закатал рукава рубашки и достал самый большой из своих ножей.
- Я тебе уже сказал, что это ты ошибаешься, - повторил он, присаживаясь на край ванны и наклоняясь над пленником. - И ты, и твои дружки, оставившие мне идиотскую записку, которую моя подруга никогда бы не написала сама. Ты до сих пор не понял, с кем имеешь дело, двойка ты сопливая? Но до тебя хоть доходит, что если ты не расколешься сейчас, ты не встанешь из этой ванны, а тебя вынесут по частям?
- Не надо... - прошептал Серж и расплакался. 'Подруга'! Она ему вовсе не жена! И он никакой не турист, не кабальеро и может быть, даже не мистралиец вовсе! Вот попался!.. Вот подставили!...
- Ну? - поинтересовался Кантор и одним ловким движением вспорол ткань ливреи.
- Кувалда меня убьет! - всхлипнул пленник, полностью осознавший, наконец, свое положение.
- Опять ошибаешься. Тебя убью я. Медленно и очень больно. Если не скажешь. - Кантор нехорошо усмехнулся и осторожно потрогал лезвием ухо невезучего коридорного. - А если скажешь, можешь не бояться. Твой грозный приятель не доживет до утра. Так что... у тебя пять секунд.
Он сдался на второй.
Кантор внимательно выслушал, запомнил пять имен и два адреса, прикинул время, потом заставил повторить все еще раз и тщательно заткнул пленнику рот.
- Полежи пока тут, - пояснил он. - Вернусь, тогда выпущу. А то вдруг ты меня обманул.
Он сказал это просто так, чтобы припугнуть и без того перепуганного Сержа. На самом деле Кантор знал, что ему сказали правду. Он принимал только страх, панический страх и никакого намека на ложь.
Кантор зашнуровал плащ, надел шляпу и решительно шагнул в коридор. Была половина двенадцатого. Его ждала тяжелая трудовая ночь.
В двенадцать двадцать он снова вел задушевную беседу с очередным звеном своих долгих поисков. На этот раз беседа отняла гораздо больше времени - приземистый коренастый Кувалда, крепкий мужик с увесистыми кулаками и квадратной бандитской рожей, оказался крепче, чем прилизанный коридорный Серж. Кантору пришлось изрядно потрудиться, сначала, чтобы его связать, а затем - чтобы заставить говорить. Голых угроз для этого оказалось совершенно недостаточно, пришлось все-таки запачкать руки, но результат получился вполне утешительный. После первого же уха собеседник очень живо вспомнил молодую мистралийку, которую несколько часов назад унесли из отеля через черный ход. Потом он попытался начать врать, но, потеряв три пальца, стал честным, как христианский послушник, и подробно описал местонахождение особнячка монсира Гастона, в котором помещался перевалочный пункт и 'склад готовой продукции'. Правда, чтобы получить сведения об охране здания, пришлось содрать с него несколько полос кожи и оставить без глаза, но это было не столь существенно. Имени нанимателя Кувалда так и не назвал. Судя по тому, что от него осталось под конец, он действительно не знал.
Кантор аккуратно добил неразговорчивого собеседника, тщательно вымыл руки и нож, снова оделся и снова вышел на опасные улицы ночной Лютеции. Было пол-второго. Прошло уже больше пяти часов с момента похищения, а темпы поисков оставляли желать лучшего. Как быстро проворачиваются такие дела, Кантор не знал, и начал уже всерьез опасаться, что опоздает. Он представил себе, как будет смотреть в глаза Гаэтано, если вдруг вернется живым, и невольно сжал кулаки. Нет, он найдет ее. Чего бы это ни стоило. Даже если придется перебить половину населения этого насквозь протраханого города. Проклятье, везет же девчонке на извращенцев! Судьба у нее такая, что ли? 'Черта с два, - подумал он, чувствуя, как в нем закипает знакомая холодная ярость. - Судьбы нет. Все в наших руках. Всех убью, сволочей. Глаза выну, руки переломаю, яйца поотрежу. Зубами рвать буду, но Саэту они мне вернут. А если будет поздно возвращать... Надолго запомнят все работорговцы Лютеции, что такое мистралийский убийца. В кошмарных снах меня будут видеть. Кто выживет, конечно...'
Особнчок монсира Гастона охранялся, помимо десятка мордоворотов, еще четырьмя здоровенными бойцовыми псами. Поэтому пришлось начать пальбу прямо у ворот, рискуя разбудить всю округу. Двух охранников у ворот он снял без шума, но собаки во-первых, подняли лай, а во-вторых, напали так быстро, что метнуть четыре ножа он бы просто не успел. И, разумеется, на грохот выстрелов сбежалась вся охрана. Ну, почти вся. Пришлось скакать по кустам, кланяясь каждой пуле и уворачиваясь от света фонарей, стрелять на свет, меняя укрытие после каждого выстрела, играть в прятки и всячески изгаляться, чтобы истребить шесть здоровых лбов, вооруженных не хуже него, и не пострадать при этом самому. Результат можно было назвать частично успешным - после того, как последний противник рухнул в траву с сюрикеном в переносице, у Кантора не осталось ни патронов, ни сюрикенов, только дротики и два метательных ножа. А в доме еще оставалось как минимум два охранника, не считая прочего персонала. Так что, пришлось разыскивать по кустам трупы и шмонать на предмет патронов, что тоже отняло уйму времени.
Наспех перетянув левую руку шейным платком, Кантор зарядил оба пистолета и направился в дом, из
