- Ты ведешь себя как гимназист.
Сам он, при всей легкости характера, при всей 'трепливости' его, в решительных случаях умел поступать как мужчина. И чем дальше, тем роже проявлял он опрометчивость, душевную слабость, тем чаще выходил победителем из маленьких и больших испытаний.
* * *
У него был очередной инфаркт. Было совсем плохо, врачи объявили, что остаток жизни его исчисляется часами. И сам он понимал, что смерть стоит рядом.
О чем же он говорил в эти решительные мгновения, когда пульс его колотился со скоростью двести двадцать ударов в минуту?
Он просил окружающих:
- Дайте мне, пожалуйста, карандаш и бумагу! Я хочу записать о бабочке...
Думали - бредит. Но это не было бредом.
Болезнь и на этот раз отпустила его, и дня через два он рассказывал мне о том, как мучила его тогда мысль, что он умрет - сейчас вот, через минуту умрет, - и не успеет рассказать о многом, и прежде всего об этой вот бабочке.
- О какой бабочке?
- Да о самой простой белой бабочке. Я ее видел в Комарове летом, в садике у парикмахерской...
- Чем же она тебе так понравилась, эта бабочка?
- Да ничем. Самая обыкновенная, вульгарная капустница. Но, понимаешь, мне казалось, что я нашел слова, какими о ней рассказать. О том, как она летала. Ведь ты сам знаешь, как это здорово - найти нужное слово...
* * *
Бунин писал о Чехове:
'До самой смерти росла его душа'.
То же самое, теми же словами я могу сказать и про Евгения Львовича Шварца.
* * *
Семь лет нет его с нами. И семь лет я не могу в это поверить. Знаю, так часто говорят об ушедших: 'не верится'. И мне приходилось не раз говорить: 'не верю', 'не могу поверить'... Но в этом случае, когда речь идет о Шварце, это не фраза и не преувеличение.
Да, уже восьмой год пошел с тех пор, как мы отвезли его на Богословское кладбище, я сам, своими руками бросил тяжелый ком мерзлой земли в глубокую черную яму, а ведь нет, пожалуй, ни одного дня, когда, живя в Комарове и проходя по Морскому проспекту, или по Озерной улице, или по нижнему Выборгскому шоссе, я бы не встретил на своем пути Евгения Львовича. Нет, я, разумеется, не о призраках говорю, я имею в виду ту могучую, титаническую силу, с какой запечатлелся этот человек в моей (и не только в моей) памяти.
...Вот он возник в снежной дали, идет на меня, высокий, веселый, грузный, в распахнутой шубе, легко опираясь на палку, изящно и даже грациозно откидывая ее слегка в сторону наподобие какого-то вельможи XVII столетия.
Вот он, ближе, ближе... Вижу его улыбку, слышу его милый голос, его тяжелое, сиплое дыхание.
И всё это обрывается, всё это - мираж. Его нет. Впереди только белый снег и черные деревья.
1965
ПРИМЕЧАНИЯ
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПОРТРЕТЫ
С благодарной памятью создает Л.Пантелеев портретную галерею людей, встречи с которыми оставили неизгладимый след в его жизни. М.Горький, С.Маршак, К.Чуковский, Е.Шварц, Б.Житков, Н.Тырса, Л.Квитко - в рассказах об этих больших людях писатель дорожит каждой подробностью и вместе с тем стремится передать самое главное, существенное, неповторимое.
ШВАРЦ
Евгений Львович Шварц (1896-1958) - известный писатель, драматург, автор пьес 'Тень', 'Голый король', 'Обыкновенное чудо', сценариев для кино 'Золушка', 'Дон Кихот'. Большой популярностью пользуются его сказки и пьесы для детей 'Снежная королева', 'Красная шапочка', 'Два клена', 'Первоклассница', 'Сказка о потерянном времени'. Долгие годы он сотрудничал в журналах 'Еж' и 'Чиж'.
Впервые воспоминания о Шварце были опубликованы под названием 'Добрый мастер' в журнале 'Нева', 1965, № 12, затем: 'Живые памятники'.
Г.Антонова, Е.Путилова
