четкий канал из этой пещеры вел прямо в небеса Эль-онн. Осталось только завершить... Из моих ладоней ударил мощный поток энергии и последних корректировок, грубых и лишенных даже подобия элегантности, но невероятно мощных, придающих нужный импульс силовым линиям.
Сколько еще осталось? Я успеваю, успеваю... Успею!
Да... Вот только этому миру уже не успеть..., Не прерывая своей работы, я медленно подняла голову и всмотрелась в тоскливые, затравленные глаза стоящего рядом со мной на коленях риани. Всхлипывая, сглотнула готовые сорваться с языка возражения.
Этот мир. Лаэссе, город-сказка, город-мечта. Чистые улицы, висячие сады, резьба на каменных стенах. Здесь правят Нарунги, последние потомки древней расы, здесь стоит Великая Академия, здесь за справедливость и свет сражались юный маг Тай и его таинственная принцесса... Халисса, ободранное собрание разномастных лачуг, где 'жили лучшие поэты, лучшие певцы. Царь-волк и забавный конюший, вымогающий по ночам мзду у замерзших клиентов.
Здесь рыжий воин, заклинатель и поэт, всю ночь напролет пил и пел в компании смертных... И это уже не был просто какой-то чужой там мир, который можно бросить, спасая свою жизнь и свою миссию.
Губы Л'Риса, красивые, не по-эль-ински совершенные губы, издевательски искривились.
- О, моя Хранительница, разве вы не знали, что каждый шпион в глубине души мечтает спасти мир?
- Не-еет! - Крик-вой вырвался прежде, чем я смогла его остановить, но это было уже не важно.
Л'Рис откинулся назад, слитным движением вскочил на ноги. А затем, широко размахнувшись, по самую рукоятку вогнал рунный меч в камень. И я вдруг отчетливо поняла, что это оружие - его. Что это не древнее и могущественное изделие какого-нибудь легендарного полубога, что юный подмастерье-заклинатель сам выковал клинок и сам оплел рукоятку, вкладывая в них часть своей души. И что именно за это изделие он и получил высокий титул Мастера.
Ступающий Мягко застыл в странной позе, припав на одно колено, правой рукой обхватив рукоятку, а левой, на которой он зубами вскрыл вены, рисуя кровавые руны. Медленно и грозно заклинание, составляющее саму суть страшного оружия, начало расправлять крылья, заполняя сначала тело эль-воина. Затем пещеру. А затем, все быстрее и быстрее, весь этот мир, за исключением того круга, в котором сидела я.
Гроза надвигалась. Уже, если скосить чуть-чуть взгляд, можно было заметить, как предметы на периферии зрения начинают расплываться.
Недолго думая, я оторвала ладони от уже почти оформившихся линий заклинания и всю силу направила в тело своего риани, накачивая его, накачивая роящиеся вокруг него заклинания, все нагоняя и нагоняя энергию из поистине бесконечного Источника.
Воздух вокруг него начал светиться все теми же жадно-ненасытными рунами. Люди, уже почти пришедшие в себя, поднимались на ноги, ошалело трясли головами. Криит бросил один взгляд на наши склонившиеся фигуры и отшатнулся с выражением неприкрытого ужаса в каждой линии худого лица. Полетела куда-то команда - сейчас же, немедленно открывать портал и вытаскивать их отсюда. Уже начал открываться овал прохода...
Они не успели удрать. Ударил Вероятностный Шторм.
Л'Рис мягко, но очень твердо выставил меня из своего сознания, туго свернув любую связь. И вновь, второй раз за какие-то минуты, я наблюдала сумасшедшую вакханалию Вероятностного Шторма, когда сама ткань Вселенной, казалось, сходила с ума, накручивая все новые и новые кольца возможного развития событий.
Но на этот раз бешеная пляска параллельных миров не обрушивалась в безмозглой ярости на беззащитную реальность. Л'Рис, изменившийся Л'Рис, когда-то заточивший часть себя в мече, а теперь выпустивший эту часть на волю, звал. Голодный, жадный, жаждущий Л'Рис. И, повинуясь его властному зову, со всех сторон устремились возмущения Вероятностей, поглощаемые, нет - пожираемые сотворенной могущественными заклинаниями ненасытной сущностью. И материальным носителем этих сил было само тело заклинателя.
Такого я не видела никогда. И, если у Ауте осталось хоть немного милосердия, никогда не увижу. Он втягивал в себя кошмар, который при любом другом раскладе уничтожил бы целый мир. И ужас, равный которому трудно себе представить, исчезал, не причиняя никому вреда. Даже люди, испуганно скорчившиеся неподалеку, лишенные своих Вероятностных щитов и любой другой возможности защититься, не пострадали. Отделались разве что капитальным испугом, но тут уж ничем помочь было нельзя.
А потом все кончилось. Реальность затихла. И мир, основательно потрясенный, но тем не менее целый, остался на месте.
Мой риани тихо и успокаивающие улыбнулся своей вене и рассыпался пеплом, как рассыпается выдержавший слишком сильный удар талисман.
Я, наверно, упала, но не помню этого. Я кричала, но не слышала своих криков. Я металась, пытаясь зацелиться, зафиксироваться, хоть как-то удержаться на поверхности, но мой собственный вес затягивал в холодные и темные глубины. Я потянулась к последнему огоньку, полыхающему где-то далеко-далеко, с размаху врезалась в его щиты и была жестко, болезненно отброшена назад.
'Впусти ее, Сергей!' - Крик Нефрит все еще звенел в ушах, но хрупкая сеть разума уже разбилась сверкающими осколками, и волны сомкнулись над головой. Я безвольно и равнодушно погружалась в темноту глубин.
Я потерялась в изменении.
ГЛАВА 10
Открываю глаза. Оглядываюсь. Потягиваюсь.
Не знаю, как меня зовут. Не знаю, кто я и что я. Но твердо знаю, что никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо! И этого более чем достаточно.
Я лежу в вытравленном в камне небольшом круге, и три черные фигуры стоят, не переступая тонкую черту. То есть они, кажется, пытались переступить, но оплавленный меч, валяющийся тут же, и обожженная рука одного из мужчин яснее ясного говорят, что ничего хорошего из этой затеи не вышло. Рядом - еще один меч, по самую рукоятку вогнанный в камень, и, глядя на него, чему-то внутри меня хочется выть. Я легко заставляю этот странный голосок замолкнуть и плавным, многообещающим движением поднимаюсь на колени.
Один из мужчин, не тот, что с раненой рукой, а другой, с белыми волосами, потрясающей красоты дымчато-зелеными глазами, вдруг отшатывается от меня, запах его кричит о чистом ужасе. Умный, умный. Я улыбаюсь и чувствую, как из-под губ выглядывают длинные и острые клыки. Пальцы мои заканчиваются золотистыми когтями, тело наполнено силой. Хорошо. Это будет удобно для охоты. А я очень голодна.
Встаю на ноги, весело повожу ушами из стороны в сторону. Люди, наверно, все умные. Потому что двое оставшихся, мужчина и женщина, тоже начинают пятиться. И я выхожу из круга. Странная линия защищала меня от тех, кто был снаружи, а не наоборот.
Я делаю один шаг, но вдруг оказываюсь в другой части пещеры, прямо за спиной женщины. Улыбаюсь ей, когда она резко оборачивается и отшатывается назад, судорожно, неожиданно ставшими неуклюжими пальцами стискивая оружие. А когда, встретившись со мной глазами, она начинает кричать, прижимаю уши к черепу и шиплю, блистая жуткой своей ухмылкой. А затем движением недостаточно быстрым, чтобы не быть болезненным, вонзаю клыки в ее шею. Одновременно пытаюсь метнуть материализовавшийся вдруг в пальцах кинжал ('Аакру!', - шипит голос) в зеленоглазого. И хотя я полностью поглощена женщиной, откуда-то знаю, что изящное оружие безошибочно нашло цель, взрезав все щиты и все защиты и пригвоздил Криита (откуда знаю имя? Да какая разница!), надежно его обездвижив. А женщина уже умирала. Кровь меня, в принципе, совершенно не интересовала, но вот страх и боль...
Второй мужчина тем временем стреляет в меня чем-то плавящим, но я успеваю уклониться. Допиваю последний глоток смерти первой своей жертвы и направляюсь к этому приятно активному экземпляру. Тот трясущимися пальцами вновь пытается направить бластер, мажет, кидает в меня самим оружием. Пытается звать на помощь, сплести какое-то сжигающее заклинание, затем что-то из защиты, но собственный ужас полностью парализует разум сильного и опытного, в принципе, колдуна. Уже когда я беру его лицо в свои ладони и поворачиваю голову в сторону, бедняга пытается ударить чем-то специально созданным, чтобы отгонять существ, питающихся страхом.
Смеюсь.
