часть дня. Мне очень хотелось увидеть, как он выглядит без бороды и длинных волос, но найти его так и не удалось или, может быть, я просто не узнал его. Я чуть не лопнул от смеха, когда увидел Лопеса. Он напоминал мне теперь такого же негра, как и я. Он действительно хороший парень и солдат. Я доволен, что мы попали в одну казарму.
Говорят, нас продержат здесь около двух недель и только тогда разошлют по другим местам для прохождения начального курса боевой подготовки. Большинство негров, которых я здесь встретил, опасаются, что их пошлют на Юг. Я тоже боюсь этого. Лучше мерзнуть всю остальную часть зимы, чем проходить начальную подготовку в южных штатах. Я не привык к тамошней жаре. Самое южное место, в котором я был, это Гринвич Вилидж, и мне не хотелось бы оказаться южнее. Но и отсюда неплохо бы убраться поскорее. Все ребята ворчат по поводу грязных работ, на которые нас назначают: очистка выгребных ям, перевозка мусора, окраска холодных зданий, подметание Двора, мытье окон и уборных. Вчера я чистил и мыл котлы и кастрюли целых двадцать четыре часа. Теперь я буду ненавидеть кастрюли всю свою жизнь.
27 ноября 1965 года
Нас продолжают испытывать физической нагрузкой. Мне все здесь чертовски надоело. Каждый день осматривают с головы до ног. Единственный раз в жизни я пожалел, что здоров. Мне кажется, что они не забраковали бы меня даже в том случае, если бы у меня была деревянная нога.
30 ноября 1965 года
Сегодня день рождения отца. В казарме спокойно, поэтому мне, возможно, удастся черкнуть ему пару строк. Он, наверное, сидит у камина, потягивает бренди и слушает музыку. Разумеется, я не отказался бы составить ему компанию, в качестве подарка в день рождения.
Лопес был сегодня в ударе. Он носился и танцевал по всей казарме, напевая какие-то кубинские мелодии. Он развеселил все наше подразделение. Хороший парень. Мы зовем его теперь Ча-Ча. Его рост около пяти футов и шести дюймов, он худой, косолапит.
Среди нас оказалось несколько задиристых и шумливых ребят из Бруклина. Они подходят к очереди, выбирают ребят послабее, отталкивают их и встают перед ними. Пять таких молодчиков - три итальянца и два негра - оттолкнули прошлым вечером трех белых парней. Я бы, например, не стал связываться с теми, кто слабее меня. Мне было бы стыдно поступить так. В нашей казарме образовалась маленькая группка таких же, как и я, сильных ребят. Нас заметно уважают и с нами считаются.
1 декабря 1965 года
Сегодня наш сержант опять построил нас на холоде. По выражению его лица мы сразу догадались, что он объявит что-то важное. Он тянул сколько мог, важно, как павлин, расхаживая перед строем, потом взял микрофон и начал вызывать нас по фамилиям. Все мы знали, что нас вот-вот начнут отправлять в разные места для прохождения начальной подготовки. Он растягивал слова, как это свойственно южанам. Я молил бога, чтобы мне не пришлось оказаться где-нибудь в одном месте с ним. Когда он вручил нам листочки с предписанием, я чуть не завопил от радости. Нашу группу назначили в Форт-Райли в Канзасе. Где-то рядом, в Форт-Скотте, родился мой отец. Судя по тому, что он, бывало, рассказывал о своем детстве, зимой там холодно. Как бы там ни было, а это куда лучше, чем в жарких краях. Завтра мы уезжаем.
2 декабря 1965 года
Было немного грустно, когда мы тронулись в путь на самолете из аэропорта Ньюарк. Мы чувствовали, что, наверное, никогда не увидим большинство оставшихся там ребят. Многим из них суждено где-то и как-то погибнуть. Страшно было представить, что они, возможно, думают о нас то же самое. Большая часть наших ребят попала в одну группу, в которой около Двухсот человек, но некоторых назначили в Другие группы, да и в нашу влилось несколько новеньких. Ча-Ча, славу богу, по-прежнему с нами. Я загрустил бы еще больше, если бы пришлось расстаться с этим индюком.
Самолет, на котором мы летим, не реактивный. До Манхэттенского аэропорта, находящегося приблизительно в пяти милях от Форт Райли, будем лететь около пяти часов. Вскоре однако, мы развеселились - Ча-Ча продолжает смешить всех.
Позднее, Форт-Райли, Канзас
Когда мы приземлились и вышли из самолета, нас построил в шеренгу аккуратнейшей внешности сержант. Все в нем говорило о том что он и есть та самая 'госпожа армия': рыжеволосый, широкоплечий, веснушчатый и коренастый. Брюки его так отутюжены, что складкой хоть брейся.
- Я - сержант Крауч и...
('Наверное, ты из Бруклина', - подумал я.)
- ...и представляю здесь командование Форт- Райли. Садитесь вот в эти автобусы! Когда мы сели в автобус, он продолжал:
- Теперь вы находитесь на военной службе, в настоящей кадровой армии. Забудьте свои шуточки, иначе будете наказаны. Форт-Райли - это вам не Форт-Дикс. Между ними большая разница. Здесь надо быть порасторопнее постоянно держать ушки на макушке.
Я думаю, что этот сержант очень требовательный и крутой человек. Того и гляди, даст пинка. А пинки мне очень не нравятся. Как хорошо бы снова оказаться в школе! Слишком поздно хватился, мальчик, слишком поздно.
7 декабря 1965 года
Форт-Райли разделен на четыре лагерных района, расположенных приблизительно в пяти милях друг от друга: Мэйн Поуст, Кастер-Хилл, Форсит и Фанстон. Мы попали в Кастер-Хилл.
Здесь есть ребята со всех уголков страны. Многие с Юга. Пока здесь все спокойно. Командир нашей роты - негр, лейтенант Бейкер. Напоминает мне отца: такой же спокойный, смуглый, темноволосый, обладает способностью моментально замечать недостатки. Здоровенный, грубоватый мужчина с выпуклыми бицепсами. Только дурак может осмелиться вступить в единоборство с ним.
Наш рабочий день начинается в четыре часа утра. Мы быстро одеваемся и в одних рубашках выбегаем на улицу для утреннего построения. Холодно - зуб на зуб не попадает. Я всегда с нетерпением жду, когда наконец поднимут флаг и произведут выстрел из пушки - салют. Почему нас заставляют выбегать раздетыми - просто загадка. Наверное, все еще закаляют. Этак от нас останется кожа да кости или мы поумираем от воспаления легких. Столовая у нас в том же здании, где мы живем. Казармы здесь намного лучше, чем в Диксе. Везде очень чисто, поддерживается идеальный порядок. Столовый зал напоминает мне кафетерий в школе, где я учился. Кормят неплохо, но беда в том, что на завтрак дают меньше пяти минут.
Остальное утреннее время уходит на занятия по оружию: изучаем винтовку М-14. Сначала я боялся даже брать ее в руки. Я никогда до этого не держал в руках настоящее оружие. Да и сейчас мне становится как-то не по себе, когда я подумаю, для чего существует эта штука и что она может сделать человеку. Не знаю, как будет дальше. Просто не могу себе представить, что буду убивать кого-нибудь. Винтовка все время почему-то выскальзывает из рук, и всякий раз мне попадает от Крауча. А сегодня он решительно вышел из себя.
- Ты неуклюжий идиот! - закричал он на меня. - Ты находишься здесь, чтобы научиться убивать! А чтобы убивать, тебе нужна винтовка, на! Постарайся поскорее зарубить это себе на носу, иначе вьетконговцы{10} сделают из тебя отбивную! А если ты уронишь винтовку в бою тебя сразу убьют! Понял?
- Понял, сэр, - ответил я.
- Пятнадцать приседаний с винтовкой на вытянутых вперед руках. Начинай!
Я сделал эти приседания в рекордное время. Сержант стоял рядом и не спускал с меня глаз. Я же видел в это время только острые стрелки на его брюках и начищенные до блеска башмаки. Через десять минут проклятая винтовка опять выскользнула из моих рук. Слава богу, она стукнулась прикладом о носок моего ботинка и Крауч ничего не заметил. Если бы он услышал, это взорвало бы его. И все же я уважаю его как инструктора. Он не задумываясь отвечает на любой вопрос. Вместе с этим он готов в любую минуту дать мне пинка.
Эти инструкторы доводят до сумасшествия. Каждый божий день они кричат и кричат одно и то же: 'Не думай! За тебя думает начальство! Стой прямо! Молчать! Держите себя как люди, идиоты! Эй, ты, стой как следует! Прекрати жевать резинку, сколько раз говорить! И так весь день. Час за часом они долбят на как нужно отдавать честь, как представляться офицеру, как говорить 'сэр', как подчиняться приказам - как стать роботами. И они правы. Думать нет никакой необходимости.
8 декабря 1965 года
Тренировка, тренировка, тренировка. Марш, марш, марш. Пропади все пропадом! Если хочешь на рождество попасть домой, надо быть хорошим солдатом. На завтра получил наряд на кухню. Опять чистить котлы и кастрюли. Крауч начинает на многих из нас нажимать. Негров здесь мало, и только немногие из них сержанты. Интересно, как некоторые белые ребята с Юга будут выполнять их приказы? Здесь много таких ребят из Джорджии, из Алабамы, из Миссисипи. Они почему-то никогда не разговаривают со мной. Вчера я попробовал наговорить с одним таким парнем. Спросил его, нравится ли ему в армии. Он зло посмотрел на меня и отвернулся. Я заинтересовался еще больше, задал тот же вопрос еще одному на сегодняшней утренней зарядке. 'Это мое дело', - резко ответил он. Я решил, что они не стоят моего внимания.
Мой товарищ по комнате - белый парень из Миссури. Симпатичный, но странноватый. Не пьет, не курит, равнодушен к женщинам. Очень застенчивый, сладкоречивый, каждый раз на ночь читает библию. Мне почему-то кажется, что он не подходит для службы в армии. Впрочем, кто из нас подходит-то? Он очень рассеянный, поэтому то и дело получает выговоры и замечания. Мне жалко его. Однако, кто его знает, может быть, он будет чертовски хорошим солдатом в боевой обстановке.
18 декабря 1965 года
Жизнь настолько однообразна, что писать совсем не о чем. На следующей неделе еду в двухнедельный отпуск домой. Ура!
4 января 1966 года
Сегодня подняли в три часа -
