вполне логичным, а преступления, совершаемые по страсти, редко бывают логичными. Например, нелогично мужу насиловать жену до или после убийства, но Кравиц с этим сталкивался добрый десяток раз.
— Вернемся к моему первому вопросу, миссис Флеминг. Вы знаете, кому принадлежит этот дом?
— Он
— Конечно.
На крыльце он закурил сигарету и предложил собеседнице. Миссис Флеминг отказалась.
— Рут Колдуэлл, — сказала она, — вдова Гаррисона Колдуэлла. Он был банкиром. После его смерти Рут уехала к дочери в Финикс. Не знаю, продала она дом или сдает жильцам. Иногда в нем бывают люди, а иногда он кажется пустым.
— Что за люди?
— Два раза я видела здесь одного молодого актера. Фамилии не помню, но он хорошо известен.
— Видели вы здесь кого-нибудь за последние несколько дней?
— Свет бывал включен. И как-то вечером несколько дней назад я видела, что со двора выезжал лимузин. Дрм не очень хорош. Но стоянка не на улице. Жаль, что у меня не так.
— Вы не обратили внимания, кто был в лимузине?
— Нет, даже в голову не пришло. Лимузин в этом районе не такая уж редкость, сержант. Прошу прощения, мне становится дурно.
— Я хотел бы поговорить с вами еще. Вы будете сегодня дома?
— Вряд ли я рискну высунуть нос, пока улицы кишат убийцами.
Долго же тебе придется не высовывать носа, подумал Кравиц, но вежливо попрощался с ней и стал следить, войдет ли она в тот дом, который назвала своим.
Едва женщина скрылась в своем доме, подъехало и резко затормозило такси, рослый белокурый пассажир бросил водителю деньги и неуклюже вылез. Кравиц решил, что ему под сорок, он держал в руке скрученную газету, был хорошо одет и бледен, как полотно. Сейчас последует признание в убийстве, подумал Кравиц.
— Меня зовут Бен Нортон, — сказал приехавший. — Убийство произошло здесь?
— Здесь. Я сержант Кравиц.
— Описание в газете… похоже, это моя знакомая. Ее… покойную… уже опознали?
— Можно мне взглянуть? — спросил Кравиц. Нортон недоуменно заморгал, глянул на свою руку и протянул Кравицу газету. Сержант пробежал глазами сообщение, с удовлетворением отметив, что поместили его на первой полосе. Пока что все шло хорошо. Он вернул газету Нортону.
— Нет, опознания не проводилось. Хотите взглянуть на тело? Нортон безучастно кивнул и пошел за Кравицем в дом. Когда Кравиц снял с тела покрывало, Нортон вскрикнул и опустился на колени. Коснулся лица женщины и онемел от холода ее кожи, от реальности смерти. Он стоял подле нее на коленях, бледный, со слезами на глазах и что-то шептал, возможно, ее имя.
Кравиц профессионально наблюдал. Подобные сцены он видел тысячу раз. Видел истерики, смех, потерю сознания, шок, гнев, сердечные приступы и кое-какие малозаметные признаки — слишком сильные или слабые эмоции, нервозность, плохо скрытую радость, — которыми убийцы выдавали себя. Горе этого человека, Нортона, казалось вполне искренним. Что совершенно ничего не означало. Когда Нортон поднялся, сержант снова прикрыл тело и предложил выйти на веранду. Там Нортон опустился на стул и закрыл лицо руками.
— Минутку, пожалуйста, — попросил он.
— Не спешите, мистер Нортон, — ответил Кравиц, закурил и стал ждать.
— Это Донна Хендрикс, — сказал Нортон, когда к нему вернулся дар речи. — Она родом из Цинциннати, в Вашингтон приехала шесть или семь лет назад. До последнего времени работала в штате сенатора Уитмора. Полную ее биографию можете узнать в отделе кадров сената. Я тоже работал в штате Уитмора, одно время мы с ней были близки, потом расстались, и я уехал в Париж по делам. Насколько мне известно, она уезжала из Вашингтона и жила в Калифорнии.
— Вы не знали, что она вернулась в Вашингтон?
— Нет.
Ответив, Нортон спохватился, что это не совсем так. Он
— Вы не знаете, почему мисс Хендрикс уехала из Вашингтона? — спросил Кравиц.
Нортон снова заколебался. Эти вопросы раздражали его, как резкие прямые левой в боксе. Он не мог сказать сержанту и о причине отъезда Донны.
— По-моему, Вашингтон ей надоел, — ответил он. Это было правдой. — Донна решила, что это город для мужчин, и устала с ним сражаться. Она писала мне из Калифорнии, что хочет пожить в одиночестве, подумать о своем будущем, заняться литературной работой.
— Письмо у вас сохранилось?
— Наверно, — уклончиво ответил Нортон. Он прекрасно знал, что письмо цело.
— Я бы хотел ознакомиться с ним.
— Это необходимо?
— Мистер Нортон, поймите, мы расследуем убийство. Возможно, мисс Хендрикс убил грабитель, мы обнаружим его отпечатки пальцев и завтра же арестуем. Но дело может оказаться и гораздо сложнее. Нам нужно знать как можно больше о мисс Хендрикс, чтобы разобраться во всем.
— Таким образом вы ничего не добьетесь. Ни один человек в здравом уме не стал бы убивать Донну. Она была очень доброй, очень милой…
Нортон опустил голову, потом снова взял себя в руки. Кравиц бесстрастно наблюдал за ним. Он решил, что Нортон что-то скрывает. Пока он не знал, что, но не сомневался, что в конце концов выяснит.
— Кто были ее друзья, мистер Нортон? Нортон недовольно нахмурился.
— У нее было много друзей.
— Назовите несколько фамилий.
— Любой из сотрудников Уитмора, мы все были друзьями. И Гвен Бауэре, она, пожалуй, была самой близкой подругой Донны.
— Гвен Бауэре, — повторил Кравиц. — Она… выступает по телевидению, так ведь?
— Да, Гвен теперь знаменитость, — сказал Нортон. — Но с Донной они были подругами детства. Жили когда-то в одном доме.
— Были враги у мисс Хендрикс?
— Нет, ни единого.
— У красивых женщин бывают враги. Негодующие женщины, оскорбленные в своих чувствах мужчины.
— Я пытаюсь втолковать вам, что Донна была не такой, — сказал раздраженно Нортон. — Ее все любили.
— Вы не знаете, были у нее какие-нибудь романтические осложнения в прошлом году?
— Нет, откуда мне знать.
— Были у нее друзья в мире кино?
— В мире кино? Возможно.
— Не знаете, чей это дом?
— Нет.
— Бывали здесь раньше?
— Нет.
— Не знаете, почему она остановилась здесь?
