Глава 29
– Да не хочу я об этом писать! И не имеет это отношения ни к моему отделу, ни к нашему журналу вообще.
– Маша, ты повторяешься, – погрозил пальцем Коробченко.
– Валерий Александрович, – взмолилась Рокотова, – мы пишем о политике, экономике, о науке, на худой конец…
– Слушай, до чего ты докатилась? Разве можно про науку говорить: «на худой конец»? Ладно, шучу. Маш, ну кому еще писать об убийстве проректора, как не тебе? Это же твой сын обнаружил труп.
– Не мой сын, а его подруга.
– Да какая разница! Он там был. И ты там была, и не только после обнаружения трупа, но и с утра, когда трагедия, так сказать, только назревала. Точно? Была или нет?
– Была, – сдалась Маша.
– Иди пиши.
Она поднялась.
– И вверни что-нибудь эксклюзивное, прямо от милиции.
Рокотова снова села за стол напротив главного редактора.
– Избавьте меня от этого. Очень вас прошу, избавьте.
– Да какая муха тебя укусила? – рассердился Коробченко. – Можешь ты мне внятно объяснить?
– Могу, – вздохнула Маша. – Понимаете, я согласилась помочь ректору университета перспективных технологий выиграть выборы. И совершенно не в моих интересах выдавать сейчас материалы, которые могут ему на выборах помешать. Давыдов, которого вчера зарезали, был его единственным настоящим и верным соратником. Не без выгоды для себя, но хоть как-то. Теперь Садовский остается вообще без прикрытия, у него надежда только на меня. И вдруг я делаю материал об этом убийстве… Что я там напишу, а?
– Правду.
– Так ведь, если я напишу правду, напишу, что бардак в университете, что там опасно находиться студентам и преподавателям, что Садовский ничего знать не хочет и решить не может, думаете, это поможет ему на выборах?
– Нет, – покачал головой главред. – Это утопит его окончательно.
– Вот именно!
– Вот именно. И это будет правильно и честно.
Он помолчал. Почесал карандашом кончик носа.
– Обещала она… Тогда напиши об этом убийстве так, чтобы оно обернулось на пользу твоему Садовскому. Намекни, что дело тут нечисто, и замешаны его оппоненты.
– Вряд ли это получится, – задумалась Рокотова, – но попробовать можно. Ладно, Валерий Александрович, я что-нибудь сделаю.
В тот день Маша Рокотова впервые воспользовалась своим служебным положением начальника отдела и, за час написав статью о вчерашнем убийстве, уговорила журналистку Дину Боеву поставить подпись под материалом.
– Маш, ты что? – удивилась Дина. – Классный материал, с перчиком. Неужели не жалко? Зачем тебе это надо, не пойму?
– Долго объяснять. Вот здесь фото, а это телефон оперативника Савченко Николая, – Рокотова протянула Боевой флэшку и листок бумаги. – Съезди, пожалуйста, согласуй материал с милицией и отправляй в печать.
Дина напоследок еще раз пожала плечами и пошла звонить в райотдел.
Маша поехала к Ильдару.
– Ничего не могу сделать, – развел руками Каримов, выслушав Рокотову.
Она просто не поверила своим ушам.
– Как это – не могу? Что именно ты не можешь?
– Ничего не могу. Я не стану поддерживать Садовского и создавать ему стартовую площадку на выборах.
– Но я ведь не прошу тебя на самом деле его поддерживать. И денег не прошу. И недострой этот чертов брать. Ты только побываешь в университете, встретишься с ректором, скажешь о своих намерениях.
– Нет, Маша. Я не поеду и встречаться с ним не буду.
– Но почему?!
– Потому что я дал слово, что поддерживать Садовского не стану.
– Когда? Кому?!
– Вчера. Шарипу Зарееву. Если бы ты попросила меня раньше, я, может быть, и согласился бы. Но я же не знал, что ты опять влезла в историю.
– Да ты!.. – задохнулась она от возмущения. – Да ты выбирай выражения! Ни во что я не влезла.
