Над фальшбортом показалась рука — перед самым носом Гольцова.
Пальцы вцепились в нагретый солнцем металл. Изумленный Петька не успел сдержать богатырский замах — и щедрая порция грязной воды угодила в голову подтянувшемуся над фальшбортом человеку. Человек замотал головой, зафыркал, как кот, и перевалился на палубу.
Ведро звякнуло о деревянное покрытие. Гольцов открыл рот — и закрыл, ничего не произнеся. Онемел он не от страха, скорей от удивления.
Человек — рослый мужчина, с неестественно белой для летнего времени кожей, — протирал глаза и тоже молчал. Пауза затягивалась.
Сцена приобретала сюрреалистичный оттенок, усиливаемый тем, что незваный гость был совершенно голый. На нем не было не только плавок, но и не единого волоска на голове и теле — отсутствовали даже брови и ресницы.
Наконец, дар речи вернулся к Пете. И он постарался, чтобы речь эта оказалась достойна будущего писателя.
— Рад приветствовать вас на борту нашего скромного судна, — любезно сказал Гольцов, изобразив ручкой швабры некий приветственный артикул. — Простите, вы русалка мужского пола? Так сказать, Хомо Ихтиандрус? Или жертва кораблекрушения?
Мужчина молчал. Гольцов не знал, что сказать еще.
— Отскичь, Петруха! — услышал он. Не от гостя — из-за спины
Обернулся, увидел — моторист Зворыкин выскочил, лицо перекошено, в руках обшарпанная «тулка», ствол нацелен в живот ему, Петьке.
— От…би, говорю! — рявкнул Зворыкин.
Петька отпрыгнул, сообразив, что целятся не в него.
— А ты — за борт, живо! Давай, давай! — орал моторист, делая угрожающие жесты одностволкой. — Не хрен тут! Взяли, бля, моду! Прыгай, сука! Пристрелю! Ни хрена за тебя, уркана, не будет!
Голый и безволосый пришелец прыгнул. Но не за борт — в сторону.
Петька, опасливо смотревший на ружье в руках Зворыкина — неужели пальнет-таки? — не уследил за прыжком. Увидел, что мужик оказался в другой точке палубы. Еще один прыжок — быстрый, едва уловимый глазом. Гольцов понял, что голый сокращает дистанцию рваным зигзагом и сейчас..
— Отставить!!! — громыхнуло над палубой.
Моторист опустил «тулку», автоматически выполнив приказ. Потому что голос, никогда не нуждавшийся в мегафонах принадлежал Прохору Савельевичу Дергачеву, капитану буксира БР-58.
— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… — продекламировал Генерал с нехорошей улыбкой.
Эскулап молчал. Знал прекрасно — когда начальник начинает цитировать старые песни, то рот лучше лишний раз не раскрывать.
— Три дня назад банальный опыт по банальному телеуправлению банальным объектом весьма оригинально закончился, — сказал Генерал. — Объект перемахнул периметр и бесследно исчез.
Эскулап остался невозмутим:
— Что же тут оригинального? Дело Колыванова, вторая серия. Только закончится все быстро. Теперь без поддерживающих инъекций на воле долго не протянет.
— Уже не протянул. Перекинулся.
Эскулап не понял:
— Сдох?
— Пе-ре-ки-нул-ся. Как в старых добрых сказках про оборотней. Раз — и снова человек.
— Где он? Вскрытие проводили? Почему меня не известили сразу же?
— Хотел бы я знать — где? И хотел бы иметь уверенность, что все-таки потом сдох… Но с места, где произошла ремиссия, ушел на своих двоих. И протопал как минимум несколько километров. Дальше след потерян — на берегах болотистой речушки.
Эскулап молчал, переваривая услышанное. Потом спросил:
— Есть вероятность взять живым?
— Вероятность всегда есть. Но меня интересует другое: психическое состояние бывшего объекта. Кого мы сейчас ищем? Животное? Человека? Если человека, что он может помнить о своем недавнем прошлом?
Эскулап ответил осторожно:
— Не один из подвергнутых аргенторемиссии пикантропов вновь человеческую психику не обрел. Но, с другой стороны, никто из них и нескольких километров бы не прошел — быстро умирали, несмотря на все наши старания. Мне нужен этот экземпляр. Желательно живым. На худой конец — свежий труп.
— Ищем. Но места глухие, безлюдные. Сдохнет — и может месяцами под кустом валяться, на радость сорокам да воронам. Кстати: маленький, но интересный нюанс — беглый объект из партии «лямбда-2».
— Проще говоря — из «лысых»?
— Из них, из них… А это значит — если труп найдем не мы, то есть вероятность, что его идентифицируют. Небольшая, но есть. Поэтому я отзову Руслана из Логова, нечего ему по лесам шататься. Если наш потеряшка выйдет к людям, выйдет живым, и если кто-то и как-то его опознает — здесь все должно быть готово к встрече.
— А кто будет руководить поиском там? В Логове?
— Мастер.
Это короткое слово прозвучало в устах Генерала как ругательство. Эскулап сделал вид, что не заметил. Помолчал и сказал:
— Мне надо вылететь в Логово. Поднять все записи в лабораторных журналах, все результаты анализов и тестов, короче — перелопатить все, что делали с этим экземпляром.
У Генерала идея восторга не вызвала.
— Все записи и результаты можно доставить сюда, — сказал он сумрачно.
— Хочу все осмотреть на месте. В истории науки такое бывало — открытия делались не то что случайно, но просто по небрежности. Похмельный лаборант перепутал флаконы с реактивом, или намудрил с дозировкой…
— Хорошо. Поезжайте. Но одно условие: обо всех результатах — как положительных, так и отрицательных — не сообщать даже по нашим каналам связи. Доложите по возвращении. Мне. Лично.
Вот даже-как, подумал Эскулап. И ничего не сказал вслух.
Тридцать лет, подумал Эскулап, возвращаясь от Генерала к себе, в третий блок. Именно столько мы делали сказку былью. И сделали таки. Одна беда — сами не знаем, каким образом.
Тридцать лет назад появился на свет документ, сразу угодивший под гриф «совершенно секретно». Сводный доклад Марченко — Чернорецкого. Марченко давно мертв, а фамилию Чернорецкий носил тогда Эскулап. С тех пор у него было много фамилий…
Порой Эскулап задумывался, как повернулась бы его судьба, если бы серьезные люди, принимавшие невидимые миру решения, просто бы посмеялись, прочитав тот документ… Доклад, в котором сводились воедино все бесчисленные, кочующие по странам и континентам истории о людях, способных спонтанно либо сознательно превращаться в зверей, в опасных и почти неуязвимых тварей. Если бы главный вывод документа: во всех легендах и историях есть зерно истины — не восприняли бы серьезно, то…
То что бы со мной тогда было? — думал Эскулап. Докторскую защитил бы, конечно, позже, — но под своей фамилией. Сидел бы на какой-нибудь теме, в каком-нибудь НИИ, бедствовал бы в голодные для науки девяностые…
Но все произошло так, как произошло. Серьезные люди приняли доклад серьезно. И дали приказ: найти пресловутое рациональное зерно, очистить от шелухи и предоставить пред светлые очи начальства. Средств на подобные проекты в те годы не жалели — и карусель завертелась. Тридцать лет…
А шестнадцать лет назад был достигнут их главный успех. Полученный штамм впервые превратил человека во что-то иное — как физически, так и психологически… Тогда же во главе темы встал Генерал. Был он не ученый и не администратор от науки, псевдоним его вполне совпадал со званием. Генерал невидимой армии, ведущей невидимую миру войну.
