Вопрос прямо задан не был, но в тоне, тем не менее, прозвучал. И Танцор предпочел ответить:
— Дело в том, что я тоже попал… в схожую ситуацию. Макс исчез. При непонятных обстоятельствах. И глупо было отказываться от любого возможного источника информации. Даже если при встрече с ним, с источником, тебя почему-то норовят нашпиговать свинцом.
— Я не имею к этому отношения, я…
— Верю. Киллер стрелял в нас обоих. На поражение.
— Тогда почему мы живы? Промахнуться с такого расстояния…
— Ну, вообще-то наставление по стрелковому делу не рекомендует палить из АПС очередями без пристегнутой кобуры-приклада. Отдача тут же уводит ствол. Но здесь дело не в том…
— А в том, что вы выстрелили в него раньше, — закончила Людмила на удивление спокойно.
— Нет. Я не стрелял, — сказал Граев. — Выстрелил в него кто-то другой, и на спусковой крючок тип со «Стечкиным» давил рефлекторно… Картина вообще складывается загадочная. Встречаются два человека, у которых в чем-то похожие проблемы. А именно — бесследные исчезновения людей. После пятнадцати минут беседы к ним подходит третий и пытается застрелить обоих. Причем вся его пальба производит впечатление дилетантского и непродуманного экспромта. Солидные люди так не делают. Никогда не будет сидеть киллер в кафе, выставившись на всеобщее обозрение и давая себя запомнить… Когда вы пришли, он уже был там? Или подошел позже?
— Сидел. Читал газету… Я еще заглянула поверх листа, думала: может, это вы. То есть, конечно, не вы, а Максим…
— В принципе, неважно. Допустим: кому-то так уж приспичило произвести ликвидацию именно в этот час. И в этом месте. Тогда все бы обставили гораздо проще. У кафе тормозит угнанная тачка. Нас превращают в решето из двух автоматов. Отъезжают, в паре-тройке кварталов бросают машину и оружие. И все — короткий сюжет в городских новостях и очередной «глухарь»…
Он сделал паузу, внимательно наблюдая за Людмилой: поняла или нет логику его рассуждения? Хотя и старался выражаться максимально понятно для дилетанта, но некоторые вещи, очевидные для профессионалов, — до мирных граждан доходят с трудом. Особенно если в мирном гражданине (вернее, в гражданке) только что пытались сделать несколько отверстий калибром девять миллиметров.
Похоже, все поняла… И вполне спокойно выслушала рассказ о том, как здравомыслящим людям надлежало бы убивать ее и Граева. Удивительная «мирная гражданка». Не каждый день такую встретишь…
— А что у нас? — продолжил Граев. — Получается, что человек тихо-мирно сидел, пил пиво, — и вдруг стукнула его в темечко идея: завалю-ка я этих двоих… А потом его дружки, прогуливающиеся неподалеку, решили довести дело до конца… Так не бывает. И тем не менее случилось. Кстати, он бы нас уложил — если бы не вмешалась четвертая сила. Я только и успел сделать, что опрокинул вас вместе со стулом — и все кончилось. Кто-то аккуратно всадил нашему другу пулю в переносицу. Издалека, из винтовки. Скажите, вы на все встречи ходите под прикрытием профессиональных снайперов?
Последнюю шутку он произнес очень мрачно. Людмила не улыбнулась и не пошутила ответно. Сказала совершенно серьезно:
— Я и сама снайпер. Почти профессиональный.
Только сейчас Граев вспомнил, где видел это лицо.
Глава пятая
Одинокий Гекельберри Финн
Характера у нее было побольше, чем у любой другой женщины; я думаю, по характеру она сущий кремень.
1
— Случилось что-нибудь? — спросил Макс и улыбнулся. Очень уверенно улыбнулся.
Прапорщик, многому его в жизни научивший, всегда говорил о подобных ситуациях: как бы хреново ни было — улыбайся. И чем хреновей — тем шире. Улыбка, она тоже оружие. Какая-нибудь сука держит тебя на прицеле, ждет, что ты с лица взбледнешь, в штаны напустишь, — а ты улыбаешься. Сбиваешь с толку, заставляешь нервничать, искать подвоха…
Райнис не занервничал — на вид, по крайней мере. И на вопрос не ответил. Сказал задумчиво:
— Правильно русские говорят: дерьмо не тонет…
— Ты с…дил акваланг для этого? Чтобы поспорить с русской пословицей? — поинтересовался Макс.
— Дурак, — констатировал Райнис. — Дегенеративное дитя отравленного водкой народа. Вас не надо завоевывать, вам просто не надо мешать пить. А потом прийти на опустевшие земли. Только непонятно, отчего Бог или природа наградили вас такой звериной живучестью… Зачем ты вынырнул? Неужели не ясно, что без тебя — оставшегося на дне — от утренней съемки можно легко откреститься? Сказать, что шутили в пьяном виде? Всем в Европе известны пьяные шутки пьяных русских свиней…
В тоне Райниса звучала неподдельная грусть.
— Ну что уж делать, если так вышло, — осторожно сказал Макс. — Учти, я и под шпалером к бадье не подойду и голову в воду не запихаю. А для твоего шедевра огнестрельный труп вроде ни к чему. Так что убрал бы ты пушку, а?
Пушка, тем не менее, продолжала целиться ему в голову. Райнис за стол не сел, говорил стоя, по- прежнему удерживая приличную дистанцию.
— Пригодишься и в застреленном виде. У меня было время поразмыслить — с тех пор, как в объектив увидел тебя вылезающим на остров. Долго ты сюда добирался, однако… Но это и к лучшему, я все успел подготовить к встрече. Так вот, в отснятом материале есть очень удачный момент: Джазмен направляет на тебя револьвер. При современных технологиях не так уж сложно изобразить дымок из дула и толчок отдачи… Все равно авторам фильма качество пленки придется сознательно ухудшать и выдавать за полученную от анонимов скрытую съемку… Я, как ты наверное понял, на телевидении не работаю. Я работаю в КАПО. Никогда не слышал? Удивляешь… Проще говоря, в Департаменте охранной полиции.
Макс не понимал другого: к чему все эти слова? Завел в угол, выстрелил, и все дела. Нет, он не был против объяснений, слушал бы и слушал. Но все равно не понимал. Мелькнула мысль: может, прибалтийскому Джеймсу Бонду не приходилось убивать? Вот так — намеренно, осознанно, глядя в глаза? И накачивает себя словами, либо ждет от Макса провоцирующего выстрел движения. Все-таки ботаник, как супермена из себя не строит…
Стоило потянуть разговор. И попробовать купить Райниса на один старый трюк.
— И же чем помешал Джазмен вашей национальной безопасности? — спросил Макс.
— Джазмен — пешка. Но поле, на котором эта пешка стоит, неожиданно приобрела большое значение в партии. Наркотики — ерунда, поток невелик и под контролем, почти все уходит транзитом… Судьба ваших детей тоже никого не волнует, хоть какая-то польза от щенков будет. Все дело в…
Райнис осекся, словно сам удивился, зачем так разоткровенничался.
— Пешки хотят жить не меньше ферзей, — сказал Макс, так и не дождавшись продолжения. — Могли бы и попробовать договориться с человеком. Как принято в приличном обществе.
Райнис ничего не понял. По его разумению, Макса должна была сейчас заботить личная судьба, но никак не взаимоотношения Джазмена со спецслужбами Балтии. А Макс продолжил — напористо, даже нагло:
— Дурак-то здесь ты, Райнис. Мог бы и задуматься: где я был и чем занимался минувшие три часа?
