Значит, очистимся водой.
Камбрийцы хранили римские традиции. Так что баня сильно отличалась от русской. Неизвестно, чем пробавлялись горцы - скорее всего, чем-то вроде финской сауны, но тут, в городе, были построены правильные термы. Узнав, какую махину раскочегарили для него персонально, Клирик оторопел. И выложил на стойку трактирщика еще одну осьмушку золотого.
- Дэффид, это в компенсацию расходов и забот. Я ведь неспокойное соседство?
Тот, не пробуя на зуб, как бывало, подкинул кусочек монеты на ладони.
- Чистая прибыль, - сообщил доверительно, - все-таки не успела ты толком наверху пожить, Немайн. Иначе знала бы, что сегодня - женский день. Все девочки моются. Даже королева. Хотя у нас её пока и нет. Эх, совесть, пропади она пропадом... Хочешь денежку назад?
Клирик изобразил раздумье.
- Не хочу. Угадай, сколько женщин будет в бане сегодня? Включая королеву, хотя её у вас пока и нет?
- Ты и Тулла. Должен же тебе кто-нибудь потереть спинку? Не Кейра же было посылать? А Туллу ты уже того... Благословила.
И подмигнул.
Клирик настолько вплотную с новым телом еще не знакомился. Видеть, конечно, видел - когда менял нижнюю рубашку. Не трепать же было единственную шелковую вещь в походах! Да и в кусты хаживал. И сопутствующими процедурами - занимался. Но - это были физиология и гигиена. А тут...
Приятных ощущений Клирик из бани не вынес. Сначала - предбанник. Раздеваться при Тулле и полудюжине горожанок посмелее (и постарше) Клирику было очень неловко. Потом - сидеть и потеть, рассматривая стены и потолок, потому что рассматривать Туллу было хоть и интересно, но тоже как-то невежливо. Хотя и вполне прилично. В стенах же ничего интересного не было. Частью обычный для здешних древних гор песчаник, частью - кирпич. Последний - исключительно с дырочками. Ну не камень же было сверлить, чтобы горячий воздух проводил? То ли от старой постройки остались, то ли не местные строители не все римские традиции забыли.
Горожанки - и особенно Тулла -придерживалась другого мнения насчет разглядывания. Интересно им было. Поначалу. Потом, убедившись, что у сидхов только уши другие, успокоились.
Вместо мочалок и губок, а заодно и мыла, шерстяные перчатки. Потом - бассейн. Холодный. На все - два часа.
Результатом, помимо физической чистоты, стала безусловная убежденность Клирика в необходимости внедрить на другом конце Евразии японские ванны. Тем более что самураи, практически, водились. Вообще, манеру выбривать тонзуру от уха до уха, а не на затылке, Клирик счел разумной. Не вдаваясь в догматические подробности. Лысый выглядит умным, а плешивый - больным.
Вот с чем в Камбрии было хорошо, так это с одеждой! Своя шерсть, свой лен... Кожа - вплоть до лайки. Но - всё или домашнего шитья, или заказного. Так что наспех можно было соорудить разве что паллу. Именно так Немайн и поступила. Отбеленная шерсть - нашлась. И этого было довольно.
Чистота. А еще мудрость и сила былой Империи - вот что стояло за простым архаичным нарядом. Даже не Империи - Республики. При императорах наряды римлянок стали цветастыми - но и легионы были уже не те. Хотя на Британию их еще хватило.
Что ж. Посох на плечо, нож на пояс, Книгу под локоть - и шагом марш к королю! Уже в воротах получилось разочарование: часовой любезно сообщил, что Гулидиен закатился на охоту. Не меньше, чем на неделю. Вдобавок Кер-Мирддин встретил Немайн, как ручное чудовище. Ставни притворены, детей с улиц выкликали матери. Но лавки открыты, и по делам городской люд шествует степенно, хотя косясь и с оглядочкой. Немайн грустно свесила уши. Неделю раздражать собой город было нельзя. Впереди замаячили новые скитания. Настроение испортилось.
Для исправления которого Клирик знал два надежных способа: женский - покупки, и мужской - бифштекс. Мясо в нужных количествах в котёночий желудок Немайн не помещалось. Зато Клирик припомнил, что собирался купить зеркальце, и решил попробовать женский способ. Как назло, в лавках ничего симпатичного не обнаружилось. Всякая дребедень, которой только вразнос по хуторам торговать. Оно неудивительно: другого спроса нет и до ярмарки не будет. Но если женщина хочет исправить себе настроение покупками и не может ничего найти, ни купить, ни примерить, ни в руках повертеть...
Немайн резко прибавила шаг, и каждый камень, каждый корешок заросших травой улиц больно бил по ступням. Уши уже не свисали к плечам - они были прижаты, глаза сжались в смотровые щели. В конце концов она не выдержала. И направилась к эскулапу. За валерьянкой. Или ее средневековым аналогом.
Увы, при этом пришлось развернуться против солнца. Так что вместо прохожих она видела тени на слепящем фоне. Ну и, разумеется, врезалась.
- Леди, от тебя не увернешься! - голос принадлежал врачу, - Что-то случилось?
- Очень яркое солнце сегодня, мэтр Амвросий,- сообщила Немайн, отлепляясь от лекаря, за локоть которого ухватилась, чтоб не упасть, - не по моим глазам. Не посоветуешь ли чего?
- Обязательно, леди. Но - позже. Сэр Олдингар так упился на радостях, оставшись за главного аж на целую неделю, что придётся лечить. Не посоветуешь ли чего? Отравления, кажется, по твоей части?
С серьезным таким видом спросил. Но в глазках что-то ухмылялось. Сидха предпочла этого не заметить. И бойко оттараторила:
- Три части ивовой коры и четыре части коры дуба в двадцати частях воды. Потом - клистир, - ничего ближе к бессмертному средству от симуляции, придуманного чешским писателем Ярославом Гашеком: 'Три хинина, четыре аспирина, промывание желудка, клистир' Клирик навскидку придумать не сумел.
Амвросий аж икнул. След ухмылки в глазах испарился, зато на губах появилась настоящая улыбка.
- А неплохо. От горькой ивы его вывернет. Но дубовая-то зачем?
Вообще-то затем, что из нее поначалу аспирин делали. Знать бы еще, как.
- Для закрепления стенок желудка дубильными веществами. Ты не возражаешь, если я подожду у твоего дома?
- Можешь и зайти! Мой дом для тебя открыт. Да он для всех открыт, вот только ходить ко мне с визитами - опасаются.
- У тебя что, домашняя виверна живет?
- Нет, у меня живут дикие дети. Не смотри на меня так! Я их честно воспитывал. Между вызовами, конечно.
- А твоя жена?
- Элейн? Ну, она больше занимается пополнением банды. И гильдией своей...
И ушел. Судя по неторопливой походке, сэр Олдингар скорее слегка недомогал, чем находился при смерти.
Стоило сидхе войти в неухоженный садик, возле дома Амвросия Аркиатра, как на нее напали.
- Защищайся, леди сидха!
Мальчишка. Без штанов, по римскому обычаю. Да и кричит - на наречии римлян. Причем не вульгарном, а вымершем, классическом. В руках - палка. Даже, скорее, розга. Что такое дети, Клирик знал: либо малообученные люди низкого роста, либо очень раздражающие мелкие звереныши. Этот был ни то, ни се - размер средний, шкодливость так и прет. Но лобик умный. Немайн присела на корточки. Не любил Клирик школить людей, смотрящих на него снизу вверх. Вот стоящих навытяжку перед развалившимся в кресле 'пожарником'-экспертом - другое дело. А потому стулья в реквизированных у местного начальства кабинетах немедленно изводил. Разок - в окно восемнадцатого этажа.
- От кого защищаться, сиятельный муж? - латынь входила в число прошитых при переносе в седьмой век языков.
- От меня!
- А ты кто такой?
- Я - доблестный рыцарь Круглого Стола! Защищайся, коварная ведьма!
Мальчишка бодро взмахнул палкой. Клирик вдруг осознал, что игрушку тот держит неправильно. Правая же рука Немайн сделала быстрый тычок вперед - Клирик только и успел, что раскрыть ладонь, и вместо удара под дых вышел хлопок по животу. Вспомнился анекдот о теще боксера: 'И тут она
